Прислуга - Стокетт Кэтрин Страница 3

Вхожу в детскую, а Мэй Мобли улыбается и тянет ко мне пухленькие ручонки.

– Уже проснулась, Малышка? А что же меня не позвала?

Она смеется и выплясывает веселую джигу, дожидаясь, пока я достану ее из кроватки. Обнимаю ее крепкокрепко. Думаю, когда я ухожу домой, ей не так уж много достается объятий. Частенько прихожу на работу, она ревет в своей кроватке, а мисс Лифолт стрекочет на машинке, недовольно закатывая глаза, как будто это бездомная кошка за окном орет. Мисс Лифолт, она всегда хорошо одета. Всегда накрашена, у нее есть гараж, двухкамерный холодильник, который даже делает лед. Если встретите ее в бакалейной лавке, ни за что не подумаете, что она может вот так уйти и оставить ребеночка плакать в колыбельке. Но прислуга всегда все знает.

Сегодня хороший день. Девчушка смеется.

Я говорю:

– Эйбилин.

А она мне:

– Эйбии.

Я:

– Любит.

И она повторяет:

– Любит.

Я ей:

– Мэй Мобли.

Она мне лепечет:

– Эйбии.

А потом хохочет и хохочет. Так ее забавляет, что она разговаривает, скажу вам, да и пора бы уж, возраст подошел. Трилор тоже до двух лет не разговаривал. Но зато к тому времени, как пошел в третий класс, он говорил лучше, чем президент Соединенных Штатов, приходил домой и выдавал всякие слова, навроде объединение и парламентский. Когда он перешел в среднюю школу, мы играли в такую игру: я давала ему простое слово, а он придумывал замысловатое название. Я, к примеру, говорила: домашняя кошка, а он – животное из семейства кошачьих домашнего размера, я говорила: миксер, а он – вращающаяся ротонда. Как-то раз я сказала: «Криско»[2]. Он почесал голову. Поверить не мог, что я выиграла таким простым словом, как «Криско». Это стало у нас секретной шуткой, означало что-то, что вы никак не можете ни описать, ни приспособить к делу, как бы ни старались. Папашу его мы начали называть «Криско», потому что невозможно представить себе мужика, сбежавшего из семьи. Вдобавок он самый подлый неплательщик на свете.

Я перенесла Мэй Мобли в кухню, усадила в высокий стульчик, думая о двух поручениях, которые надо закончить сегодня, пока мисс Лифолт не разгневалась, – отобрать негодные салфетки и привести в порядок серебро в буфете. Боже правый, похоже, придется заняться этим, пока дамы в гостиной.

Несу в столовую блюдо с фаршированными яйцами под майонезом. Мисс Лифолт сидит во главе стола, слева от нее мисс Хилли Холбрук и матушка мисс Хилли, мисс Уолтер, с которой мисс Хилли обращается вовсе без уважения. А справа от мисс Лифолт – мисс Скитер.

Обношу гостей, начиная с мисс Уолтер, как самой старшей. В доме тепло, но она набросила на плечи толстый коричневый свитер. Старушка берет яйцо с блюда и едва не роняет его, потому что руки дрожат. Я перехожу к мисс Хилли, та улыбается и берет сразу два. У мисс Хилли круглое лицо и темно-каштановые волосы, собранные в «улей». Кожа у нее оливкового цвета, в веснушках и родинках. Носит она чаще всего шотландку. И задница у нее тяжеловата. Сегодня, по случаю жары, она в красном свободном платье без рукавов. Она из тех женщин, что одеваются, как маленькие девочки, со всякими шляпками и прочим. Не больно-то она мне нравится.

Перехожу к мисс Скитер, но она, наморщив носик, отказывается: «Нет, спасибо». Потому что не ест яйца. Я все время твержу мисс Лифолт, что у нее тут бридж-клуб, а она все равно заставляет меня готовить эти яйца. Боится разочаровать мисс Хилли.

Наконец, добираюсь до мисс Лифолт. Она хозяйка, поэтому получает свою закуску последней. И тут же мисс Хилли говорит: «Если вы не возражаете…» – и подхватывает еще парочку яиц, что меня вовсе не удивляет.

– Угадайте, кого я встретила в салоне красоты? – обращается к дамам мисс Хилли.

– И кого же? – интересуется мисс Лифолт.

– Селию Фут. И знаете, что она спросила? Не может ли она помочь с Праздником в этом году.

– Отлично, – замечает мисс Скитер. – Нам это пригодится.

– Не все так плохо, обойдемся без нее. Я ей так и сказала: «Селия, чтобы участвовать, вы должны быть членом Лиги или активно сочувствующей». Что она себе думает? Что Лига Джексона открыта для всех?

– А разве мы в этом году не привлекаем нечленов? Праздник ведь предстоит грандиозный? – удивляется мисс Скитер.

– Ну да, – говорит мисс Хилли. – Но ей я об этом сообщать не собиралась.

– Поверить не могу, что Джонни женился на такой вульгарной девице, – качает головой мисс Лифолт, а мисс Хилли кивает. И начинает сдавать карты.

А я раскладываю салат и сэндвичи с ветчиной и невольно слушаю их болтовню. Эти дамы обсуждают только три темы: дети, тряпки и подружки. Заслышав слово «Кеннеди», не подумайте, что речь идет о политике. Они обсуждают, в чем была мисс Джеки, когда ее показывали по телевизору.

Подхожу к мисс Уолтер, та берет только половинку сэндвича.

– Мама, – резко кричит на нее мисс Хилли, – возьми еще. Ты тощая как телеграфный столб. – Мисс Хилли смотрит на остальных. – Я ей все время твержу: если эта Минни не умеет готовить, надо уволить ее, и дело с концом.

Я тут же навостряю уши. Она говорит о прислуге. А Минни – моя лучшая подруга.

– Минни прекрасно готовит, – возражает мисс Уолтер. – Просто я не так голодна, как бывала прежде.

Минни, поди, лучшая стряпуха в округе Хиндс, а может, и во всем штате Миссисипи. Осенью будет Праздник Молодежной лиги, и они попросили ее испечь десять тортов с карамелью для аукциона. Она, пожалуй, самая известная из прислуги в нашем штате. Проблема в том, что Минни не может держать рот на замке. Уж слишком она любит дерзить. То нагрубит белому менеджеру в бакалее, то с мужем поскандалит, и вечно дерзит белым дамам, у которых служит. У мисс Уолтер она задержалась так долго только потому, что та глуха как тетерев.

– Я считаю, что ты недоедаешь, мама, – не унимается мисс Хилли. – Эта Минни плохо тебя кормит, чтобы прикарманить последние ценности, что остались. – Она отодвигает стул: – Пойду припудрю носик. Вот увидите, мама умрет от голода.

Когда мисс Хилли уходит, мисс Уолтер бормочет себе под нос:

– Держу пари, ты только обрадуешься.

Все делают вид, будто ничего не слышали. Надо бы позвонить сегодня вечерком Минни, рассказать, что тут заявляла мисс Хилли.

В кухне Малышка сидит в своем стульчике, вся мордашка перемазана черничным соком. Я вхожу, и она тут же начинает улыбаться. Она не шумит, не хнычет, когда остается одна, но я ужас как не люблю оставлять ее надолго. Знаю, что она глаз не сводит с двери, пока я не вернусь.

Глажу ее по пушистой головке и снова выхожу – подать холодный чай. Мисс Хилли уже сидит на своем месте, вся скривилась – опять чем-то недовольна.

– О, Хилли, тебе лучше было бы воспользоваться гостевой ванной комнатой, – говорит мисс Лифолт, перебирая карты. – В задней части дома Эйбилин убирает только после обеда.

Хилли вздергивает подбородок. А потом издает свое многозначительное «А-ха-мм». Она так вроде откашливается, привлекает к себе внимание, а остальные невольно подчиняются.

– Но гостевой ванной пользуется прислуга, – замечает мисс Хилли.

Сначала все молчат. Потом мисс Уолтер кивает, будто сейчас все стало понятно:

– Она расстроена, что негритоска пользуется той же ванной комнатой, что и мы.

Боже, только не это дерьмо снова. Они все уставились на меня, глядят, как я перебираю серебро на буфете, и я понимаю, что пора уходить. Но прежде чем я положила на место последнюю ложку, мисс Лифолт распоряжается:

– Принесите еще чаю, Эйбилин.

Подчиняюсь, хотя чашки у них полны до краев.

Потом с минуту слоняюсь по кухне, хотя делать мне там уже нечего. Надо бы вернуться в столовую, закончить с серебром. И салфетки нужно разобрать обязательно сегодня, но они в комоде, что стоит в холле, как раз напротив стола, где они сидят. Я не намерена торчать тут допоздна только потому, что мисс Лифолт играет в карты.