Гавана, год нуля - Суарес Карла Страница 44

— Да ладно тебе, Барбара, эта страна всех нас выворачивает наизнанку, — сказала я.

Она улыбнулась:

— Но есть и те, кого на лицевую сторону уже не вернешь.

Истинный смысл этой фразы открылся мне значительно позже.

19

В доме Леонардо я снова появилась во второй половине воскресенья. Он открыл мне дверь со своей обычной улыбкой, притянул меня к себе и поцеловал в губы. А мне не пришло в голову ничего лучшего, кроме как огорошить его, сообщив, что мы с Анхелем женимся. Его брови поползли вверх. «Что ж, рассказывай», — сказал он. И, к моему удивлению, снова поцеловал меня в губы, после чего провозгласил: «Здоровья молодым!» Лео совершенно неисправим, но губы у него очень мягкие, уж поверь. После моего рассказа о последних событиях он извлек откуда-то бутылку и заявил, что такое дело следует непременно отметить. Однако, поскольку спиртное у него всегда просто отвратное, я предпочла подождать, пока заварится лимонное сорго.

Новость о том, что Барбара уже познакомилась с Эвклидом, Лео счел просто великолепной. «Эта итальянка прекрасно знает, чего хочет, к тому же она не из тех, кто долго раздумывает, — сразу берет быка за рога». Считай, что она уже взяла в оборот моего профессора и быстренько отлипнет от моего будущего супруга, — и мы чокнулись: сорго с самогоном. После чего он пытливо взглянул на меня поверх очков и спросил: раз для меня все так счастливо разрешилось, Анхель вот-вот на мне женится, а Барбара уже в контакте с Эвклидом, то что же тогда с нашим договором — он все еще в силе или уже нет? Я улыбнулась, поцеловала его в губы и объявила, что мой единственный интерес — восстановить справедливость по отношению к Меуччи. Так что наш договор — в силе, но с поправкой, что скоро я буду жить у Анхеля и все станет еще проще. Леонардо улыбнулся, поправил очки и сказал, что у него есть свежие новости о нашем приятеле Меуччи.

В городском музее Лео познакомился с парнем, который помогал итальянскому исследователю Базилио Катания во время работы на Кубе, и, помимо прочего, парень этот отксерил для него одну статью Хосе Марти.

У меня есть один знакомый, который утверждает, что мы, кубинцы, — народ мартиризованный, как в силу исторических причин, так и потому, что у нас на все случаи жизни есть какое-нибудь высказывание Марти. Кроме шуток, этот человек писал практически обо всем. В статье, которую показал мне Лео, опубликованной в 1886 году, Марти утверждал, что существуют весомые основания полагать, что Белл получил патент обманным путем. И правительство Соединенных Штатов обязано провести расследование.

В 1886 году Хосе Марти было тридцать три, а Антонио Меуччи — семьдесят восемь. Оба жили в Нью-Йорке. Леонардо задавался вопросом, не захаживал ли молодой журналист и писатель в домик на Статен-Айленд, не был ли знаком с Антонио, изобретателем и другом Гарибальди, которым Марти так восхищался? Эту вероятность нельзя исключать, но пока это тайна, покрытая мраком: было это или нет — узнаем когда-нибудь потом, в будущем. В любом случае, сказал Лео, он видит одну тонкую связующую нить, имя которой — Маргарита. Один из ее предков работал некогда в театре «Такой» вместе с Меуччи, и каким-то образом ему в руки попали рисунки итальянца. И этот же господин с женой и дочуркой позировал для первого семейного портрета, сделанного в фотостудии Эстебана Местре, где какое-то время спустя сфотографировали и мальчика Марти. Подумать только, как причудливо порой переплетаются пути! Не правда ли? История с большой буквы почти всегда творится у нас под носом и только и делает, что нас затрагивает, вот только мы зачастую не можем ее разглядеть.

В тот день мы с Леонардо еще долго крутили и вертели подобного рода соображения, воодушевленные тем, что наш национальный герой высказался по поводу патента на изобретение телефона. Как ты уже знаешь, тогда в нашем распоряжении были далеко не все детали, — кое о чем Лео смутно догадывался, но понять, что конкретно там случилось и что именно имел в виду Марти, было достаточно сложно. Только благодаря скрупулезному исследованию Базилио Катания девяностых годов удалось вытащить на поверхность детали, похороненные под пылью истории, и лишь тогда мы узнали о скорбном и мучительном пути Меуччи, достойном мыльного сериала. Сейчас я вкратце все тебе расскажу.

Белл получил патент в 1876 году и решил создать свою собственную компанию. У него возникли трения с «Western Union Telegraph», компанией, владевшей большей частью телеграфной сети страны; и тогда же появился филиал компании, в чьих планах было заняться телефонией. Состоялся процесс, и «Вестерн» суд проиграл, но они договорились поделить рынок: телефон — компании «American Bell Telephone», а телеграф — «Вестерну». Совсем неплохо, не так ли? И еще одна деталь: есть подозрения, что «Вестерн» был знаком с творением Меуччи благодаря мистеру Гранту — помнишь это имя? — тому самому типу, которому Антонио передал документацию «говорящего телеграфа» за несколько лет до этих событий и который заявил, что он попросту потерял документы. Вот она, та самая черная тучка.

Со временем начались претензии к качеству услуг, предоставляемых компанией «Американ Белл», возникли другие компании, такие как, например, нью-йоркский «Globe Telephone», и эти новые компании собирались извлекать прибыль из альтернативных систем телефонной связи.

Меуччи прекрасно понимал, что ему будет очень трудно доказать, что он изобрел телефон раньше Белла. И в самом деле, он потратил несколько лет на то, чтобы собрать сведения, которые доказали бы его первенство. Кроме этого, на взятые в долг деньги ему удалось воссоздать прототипы телефона — те, которые он создал много лет назад и которые его жена вынуждена была продать. Все это Антонио собрал и отнес в адвокатский кабинет «Лемми & Бертолино», где и подписал доверенность на представление его интересов. Ситуация стала накаляться с того момента, когда «Лемми & Бертолино» опубликовали заявление, в котором Меуччи был назван единственным настоящим изобретателем телефона. К Антонио поступило несколько предложений, и он остановился на том, чтобы передать свои права «Глоуб», где получил должность технического директора компании. С одной стороны, он был счастлив, потому что благодаря поднятой в прессе шумихе приобрел некоторую известность. С другой стороны, радоваться особо не приходилось, потому что ровно тогда, когда дела стали выправляться, скончалась его жена Эстер.

Тысяча восемьсот восемьдесят пятый год стал точкой бифуркации, началом падения в хаос. Некоторые компании предприняли известные маневры, призванные втянуть правительство в борьбу против монополии Белла. И наконец в министерстве внутренних дел было принято решение расследовать заявления об обмане и неправомерной выдаче патента на телефон, а также свидетельства того, что первенство в изобретении принадлежит Меуччи.

Естественно, компания Белла не осталась сидеть сложа руки. Они уже давно готовились к неизбежной атаке и даже наняли детективное агентство собирать информацию о Меуччи и «Глоуб». Представляешь? Итак, компания Белла потащила в суд Меуччи с «Глоуб», обвинив их в нарушении патентных прав. Нападение — лучшая защита, не так ли? Но одновременно и правительство подало в суд на компанию Белла с целью аннулировать патент. Именно тогда Хосе Марти и написал свою статью.

Судебные тяжбы всегда заковыристы, да и адвокаты Белла оказались настолько ушлыми, что им удалось отсрочить начало процесса против компании, в то время как затеянный ими процесс против Меуччи и «Глоуб» шел своим чередом. И в этом процессе судья не желал принимать во внимание многие из доказательств Меуччи, да и техническая экспертиза была поручена некоему профессору физики, который оказался другом Белла. Ну и вот: 19 июля 1887 года судья вынес вердикт не в пользу «Глоуба», в котором было сказано, что Меуччи создал устройство для передачи речи на расстояние, но механическое, а не электрическое. Компания Белла выиграла, процесс завершился, судебное решение было опубликовано, и именно эти документы и остались в истории.