Мэгги О`Фаррелл - Исчезновение Эсме Леннокс Страница 5

И Эсме вдруг понимает, что на самом деле она сидит в столовой, в одной руке вилка, в другой – нож, а перед ней на столе тарелка овощного рагу. В подливе золотятся кружочки жира, и если она пытается их разбить, каждый превращается в несколько маленьких клонов самого себя. Под густым соусом угадываются кусочки тушеной моркови.

Она не станет это есть. Не станет. Она поест хлеба, но без маргарина. Его можно просто соскоблить. И выпьет воды с металлическим привкусом. Запылившийся десерт – апельсиновое желе – подают на бумажной тарелке. Его она тоже не будет.

– Кто за тобой приедет?

Эсме поворачивается. К ней склонилась соседка по столу. Широкий шарф, которым женщина повязала голову, съехал на один глаз, придавая ей пиратский вид. У нее нависшие веки и гнилые зубы.

– Простите, что вы сказали? – уточняет Эсме.

– За мной приедет дочь, – говорит женщина-пират и хватает Эсме за локоть. – На машине. А кто забирает тебя?

Эсме оглядывает стоящий перед ней поднос с едой. Рагу. Кружочки жира. Хлеб. Надо подумать. Быстро.

– Родители, – брякает она наугад.

Повариха, наливающая чай из огромного термоса, заливается смехом – так каркают вороны в кронах деревьев.

– Глупости, – говорит женщина, придвигаясь еще ближе к Эсме. – Твои родители давно умерли.

Эсме на мгновение задумывается.

– Я знаю, – отвечает она.

– Ну да, как же, – бормочет женщина и со стуком опускает чашку на стол.

– Знаю! – возмущенно доказывает Эсме, но женщина уже уходит.

Эсме закрывает глаза. Надо сосредоточиться. Найти дорогу обратно. Она пытается исчезнуть, забыть о столовой. Эсме представляет себя на кровати. Это кровать Китти. Спинка из красного дерева, кружевное покрывало, москитная сетка. Но что-то не так.

Она была вверх ногами. Да, верно. Эсме переворачивает картинку у себя в голове. Она лежала на спине, а не на животе, и свесила голову с кровати – и вся комната повернулась вверх тормашками. Китти то появлялась, то исчезала из виду, она ходила от шкафа к сундуку, выбирая и откладывая одежду. Эсме зажимала пальцем одну ноздрю и делала глубокий вдох, а потом зажимала другую – и выдыхала. Садовник уверял, что такое дыхание – путь к миру и покою.

– Думаешь, тебе понравится? – спросила Эсме.

Китти подняла нижнюю сорочку и поднесла ее к окну.

– Не знаю. Наверное. Жаль, что ты не едешь.

Эсме убрала пальцы от носа и перекатилась на живот.

– Мне тоже жаль. – Она ударила большим пальцем ноги по спинке кровати. – Не понимаю, почему меня не берут.

Ее родители и сестра отправлялись «в поездку», на праздник в загородном доме у знакомых. Хьюго оставался, потому что он совсем малыш, а Эсме не брали, потому что она была наказана – прошлась по дороге, там, где ездят автомобили, босиком. Это случилось два дня назад. Было так жарко, что ее ноги никак не помещались в туфли. Она и не знала, что ходить босиком запрещено, пока мать не постучала в окно гостиной и не поманила ее в дом. Мелкий гравий на подъездной дорожке колол ей ступни – и приятно, и не очень.

Китти на секунду задержала на Эсме взгляд:

– Может, мама сжалится и передумает.

Эсме еще раз крепко стукнула ногой по спинке кровати.

– Вряд ли. – И тут ее осенило: – Оставайся! Скажи, что тебе нехорошо, и…

Китти принялась вытягивать ленточку из ворота рубашки.

– Я не могу.

Ее голос звучит так напряженно, с удивительной напускной покорностью, что Эсме бросает на нее вспыхнувший любопытством взгляд:

– Почему? Зачем тебе к ним?

Китти пожала плечами:

– Я должна выходить на люди.

– Зачем?

– Встречаться с парнями.

Эсме с трудом села на кровати:

– С парнями?

Китти накручивала ленту на пальцы виток за витком.

– Я именно это сказала.

– Зачем?

Китти опустила голову и улыбнулась:

– Нам с тобой придется найти себе мужей.

Эсме ошеломленно смотрела на сестру.

– Правда?

– Конечно. Нельзя провести всю жизнь здесь.

Эсме уставилась на Китти. Иногда они были словно ровесницы, но бывало, что шесть лет разницы между ними вдруг растягивались, и сестры оказывались на разных берегах широченной реки.

– Я не собираюсь выходить замуж, – объявила Эсме, падая на кровать.

Из дальнего угла комнаты донесся смех Китти:

– Неужели? – только и спросила она.

Айрис опаздывает. Она проспала, слишком долго завтракала и решала, что надеть. И теперь опаздывает. Скоро собеседование с женщиной, которую Айрис хотела бы нанять в магазин, чтобы та помогала ей по субботам. Собаку придется взять с собой. Она не помешает.

Пальто в руках, сумка на плече, собака тянет за поводок – и вдруг звонит телефон. Поколебавшись всего мгновение, Айрис захлопывает входную дверь и мчится на кухню. Собака воображает, что это новая игра, и скачет, обвивая поводком ноги хозяйки. Айрис падает на кухонную дверь.

Бормоча ругательства и потирая ушибленное плечо, она тянется к телефону.

– Да, здравствуйте, – выдыхает она, держа одной рукой поводок и телефонную трубку, а другой – пальто и сумочку.

– Мисс Локхарт?

– Да.

– Говорит Питер Ласдун. Я звоню из…

Название звучит едва слышно, зато отчетливо доносится слово «больница». Айрис стискивает трубку, мысли скачут, как бешеные. Кто? Брат, мама, Люк…

– Кто-то… Что-то случилось?

– Нет-нет, – раздраженно посмеивается мужчина на том конце провода, – причин для беспокойства никаких, мисс Локхарт. Нам пришлось попотеть, чтобы вас отыскать. Я звоню по поводу Юфимии Леннокс.

На Айрис волной накатывает облегчение, смешанное с гневом.

– Послушайте, – резко отвечает она, – я понятия не имею, кто вы такой и что вам нужно, но я никогда ничего не слышала о Юфимии Леннокс. Я очень занята и…

– Ваше имя указано в графе «родственники», – тихо произносит мужчина.

– Что? – Айрис так злится, что роняет на пол и сумку, и пальто, и даже поводок. – О чем вы?

– Является ли миссис Кэтлин Элизабет Локхарт, в девичестве Леннокс, некогда проживавшая в Эдинбурге по адресу Лаудер-роуд, вашей родственницей?

– Да, – Айрис опускает взгляд на собаку. – Это моя бабушка.

– И на ваше имя составлена доверенность по ее опеке… – Слышно, как шуршат страницы. – …с того времени, как миссис Локхарт поместили в стационар с постоянным медицинским уходом. – Снова шуршит бумага. – Передо мной копия документа, полученного от поверенного миссис Локхарт, где она называет вас членом семьи, с которым необходимо связываться по всем вопросам относительно Юфимии Эсме Леннокс. Ее родной сестры.

Теперь Айрис действительно разозлилась:

– У нее нет никакой сестры.

В наступившей тишине Айрис слышит, как мужчина сжимает и разжимает губы.

– Позвольте с вами не согласиться, – наконец произносит он.

– У нее нет сестер. Она единственный ребенок, как я. Или вы сомневаетесь, что я знаю всех членов своей семьи?

– Попечители «Колдстоуна» пытались проследить…

– «Колдстоун»? Это ведь тот… та… – Айрис судорожно вспоминает слово, которым можно заменить «дурдом», – …психиатрическая лечебница?

Мужчина откашливается.

– Это медицинское учреждение, где осуществляется лечение лиц с психическими расстройствами. То есть раньше осуществлялось.

– Как вас понимать?

– Больница закрывается. И по этой причине мы связываемся с вами.

Когда Айрис едет по Каугейт-стрит, раздается звонок мобильного. Изловчившись, она достает телефон из кармана пальто.

– Алло!

– Айрис, – прямо в ухо говорит ей Алекс, – ты знала, что каждый год две с половиной тысячи левшей гибнут, пользуясь приборами, сделанными для правшей?

– Нет, не знала.

– А это правда. Так и написано. Прямо у меня под носом. Я сегодня делаю веб-сайт на тему безопасности в быту, такова жизнь. Подумал, позвоню, предупрежу тебя заодно. Я и не знал, что тебя поджидает столько опасностей.

Айрис бросает взгляд на свою левую руку, сжимающую руль.

– И я не знала.

– Больше всего неприятностей причиняют открывалки для консервных банок. Хотя тут не сказано, как можно убить себя этой штуковиной. Где ты была все утро? Я не мог до тебя дозвониться, чтобы рассказать эту новость. Уж думал, ты сбежала из страны, а обо мне позабыла.

– К сожалению, я все еще здесь. – Светофор подмигивает желтым, и Айрис жмет на газ. – Ничего особенного. Обычный день. Позавтракала, устроила собеседование новой помощнице и выяснила, что меня назначили опекуншей одной сумасшедшей старухи, о чьем существовании я даже не подозревала.

В офисе Алекса, где-то за его спиной, шуршит принтер.

– Что? – переспрашивает Алекс.

– У моей бабушки есть сестра. Она в «Колдстоуне».

– В дурдоме?

– Мне позвонили утром и… – Ее подрезает микроавтобус. Айрис бьет кулаком по кнопке сигнала и кричит: – Сволочь!

– Ты что, за рулем? – спрашивает Алекс.

– Нет.

– Скажешь, синдром Туретта вдруг настиг? Ты ведешь машину. Я же слышу.