Гейл Форман - Я сбилась с пути Страница 9

– Это не обязательно, правда, – заверяет Натаниэль. – Все хорошо.

– Уверена, так и есть, но пусть тебя все же посмотрит доктор, – отвечает она. Затем наклоняется и собирает содержимое его рюкзака, словно она – самый обычный человек, а не она.

Харуну стоит помочь – он ведь обычный человек, – но боксеры, книги и футболки возрождают в воспоминании чемодан, который с любовью собрала для него кузина – с новой одеждой, новой куртой, подарками. И когда он вспоминает это, его парализует стыд. Он-то думал, что опустился в пучину позора, когда на краю этого самого парка Джеймс сказал ему убираться из его жизни.

– Ладно, – говорит она, закинув рюкзак на плечо. – Идем.

– Вам не обязательно, правда, – настаивает Натаниэль. – У меня назначена встреча с папой. Все хорошо.

– Хватит это говорить! – восклицает Харун, его удивляет и одновременно приводит в замешательство резкость в собственном голосе. У него нет причин злиться на этого парня, который, пусть и не был Джеймсом, просто шел по парку, никого не трогал, и тут на него что-то упало. Не его вина, что Харун поверил Джеймсу, даже зная, что ничем хорошим это не закончится. Причем знал это с самого начала.

Надежда причиняет боль.

Харун это знает.

Натаниэль это знает.

И Фрейя тоже знает.

Если начистоту, у Фрейи тоже не самые благочестивые намерения. Теперь, вернувшись в реальность, она понимает, что наделала – упала с моста на парня, засмотревшись на фотографии счастливой сестры, которая сказала «да», – и скорее беспокоится за себя, а не за его самочувствие.

Она видит ситуацию глазами мамы – «Он может нас засудить» – и Хейдена – «отрицательная реклама», – и хотя в большинстве своем считает маму не просто зарождающимся параноиком, опасающимся, что люди засудят ее дочь, а самым настоящим психом («мечтай об этом, будь этим»), Фрейя трезво оценивает ситуацию.

Она упала с моста на обычного прохожего. Какой-то парень все это видел. Он держал в руке телефон. Откуда ей знать, может, он все заснял на видео и просто ждет, чтобы отправить фотографии на какой-то сайт со сплетнями или запостить их в Твиттере. Какой резонанс это вызовет? Больше, чем за успехом, людям нравится наблюдать за крушением.

Кажется, парень, на которого она свалилась, не узнает ее (да он самого себя-то не узнает), но Наблюдатель узнал. Когда Фрейя подросла и начала получать негативные комментарии, она иногда контактировала с хейтерами. «Эй, я всего лишь человек», – отвечала она. Или: «Это неприятно». И это было безумием, потому что тогда они отступали. Давно она этого не делала. Хейден сказал ей больше не отвечать фанатам напрямую. Даже не смотреть, что они о ней говорят. «Теперь это моя работа», – сказал он.

И все же, самый лучший способ обезвредить кого-то – убить его своей добротой. Вот почему она попросила Наблюдателя помочь отвести этого парня, Натаниэля, в неотложку.

(Это мера предосторожности, только и всего. И нисколько не связано с тем, как у нее в животе запорхали бабочки, когда Натаниэль коснулся ее лица.)

К тому времени, как они доходят до неотложки, ноги Фрейи становятся черными, а настроение и того хуже. Она понимает, что только что вляпалась в какую-то глупость, связалась с двумя парнями, которые могут ей навредить. Надо было позвонить пиарщику, но она теперь не уверена, что ей ответят.

– Что у вас случилось? – спрашивает администратор неотложки.

– Мы были в парке, – объясняет Наблюдатель, – она упала с моста прямо на него и вырубила.

Фрейя представляет, как все это будет выглядеть в соцсетях.

«Уставилась в телефон. Самолюбование. Как типично!»

«Раньше нравилась, а теперь думает только о себе».

«Это точно».

«Такая сучка».

«Вы в курсе, что она толкнула сестру под…».

Администратор со скучающим видом человека, только сегодня слышащего эту историю десятки раз, передает им планшет со стопкой анкет.

– Заполните, и мне понадобится страховка.

Фрейя поворачивается к Натаниэлю, который, кроме как заверений, что все хорошо, больше ничего не произнес, и задается вопросом, не поврежден ли у него мозг.

«Он был блестящим ученым, – скажут они. – В шаге от разработки лекарства от рака. Пока она на него не упала».

«Еще одна разрушенная жизнь».

«Ненавижу эту сучку».

– Страховку, – повторяет администратор. – Иначе придется заплатить наличными за консультацию.

– У тебя есть страховка? – спрашивает его Фрейя. Но ее вопрос будто пролетает мимо ушей. – Можно твой кошелек?

Парень отдает его, и Фрейя залезает внутрь. Там лежат права, немного налички, посадочный талон, несколько визиток и за порванной подкладкой помятая фотография. Девушка всматривается в изображение более молодого Натаниэля и мужчины постарше, который подсказывает, как через десяток лет будет выглядеть ее новый знакомый – вероятно, его папа? Глубоко внутри что-то екает, словно область, где должно быть сердце, обвязали невидимой веревкой.

Она открывает свой кошелек и достает кредитку. В голове тут же возникают голоса мамы, Хейдена, пиарщиков, которые твердят, что она только что оставила физический след своей вины. «Но я просто пыталась поступить правильно», – отвечает она невидимым судьям.

Что ты знаешь о правильных поступках?

Администратор отдает Фрейе планшет с медицинскими анкетами. Изначально она планировала отвести его в неотложку и продолжить свой тоскливый путь, но, услышав слова невидимых критиков («Ты заплатила за него, потому что ответственность за случившееся лежит на тебе»), девушка не может так просто уйти. Тяжело вздохнув, она провожает Натаниэля к стульям и вручает ему формы. Наблюдатель все еще здесь. Может, ей удастся уловить момент, когда он оставит где-нибудь телефон, и удалить снятые фотографии до того, как они станут сенсацией в «Вашингтон пост»: «Дива вырубает пешехода».

Кого она обманывает? Она не может петь, а нет голоса – нет славы, ей не стать знаменитой или даже суперобсуждаемой, и, естественно, никаких сплетен в «Вашингтон пост». Фанаты исчезнут. А потом…

Конец ознакомительного фрагмента.

Сноски

1

Красноглазый рейс (Red-eye flight) – авиаперелет с вылетом поздним вечером и посадкой ранним утром.