Знание-сила, 2009 № 11 (989) - Цыбанова Страница 24

Не выгодно

Болезнью Шагаса, по оценкам, больны около 9 миллионов человек, в основном дети. Разносчик — клоп-хищнец, живущий в трещинах бедных домов в Латинской Америке, в других регионах долгое время не был замечен. Достаточно одного укуса, чтобы заразиться. Лет 10–20 болезнь течет без симптомов, затем обнаруживаются поражение органов пищеварения, церебральная инфекция; смерть часто наступает от остановки сердца.

Висцеральный лейшманиоз (кала-азар — «черная смерть» на хинди) в средиземноморско-среднеазиатском варианте разносят собаки, шакалы, лисицы.

Болеют в основном дети до 5 лет. Разносчики индийской формы болезни — песчаные москиты определенного типа. Больные — чаще всего люди касты неприкасаемых, живущие в глубокой бедности. Болезнь обнаруживается не сразу. Она поражает иммунную систему, вызывает жар, потерю веса и увеличение селезенки. Если недуг не лечить, это приводит к летальному исходу практически всегда. В пределах СНГ встречается относительно редко, чаще всего в Грузии, Азербайджане, Узбекистане, Казахстане, в основном у детей младшего возраста. В 1997 году кала-азар впервые обнаружен в России.

«Сонная болезнь» (африканский трипаносомоз) распространена в Африке, южнее Сахары; переносчик — муха цеце. На ранней стадии поддается излечению, но очень трудно определяется; на второй — поражает центральную нервную систему, появляются необратимые неврологические или психиатрические симптомы: нарушение координации, судороги, спутанность сознания, возбужденность сменяется сонливостью. Без специального болезненного и тяжелого лечения болезнь завершается комой и смертью. Сейчас установлено от 50 до 70 тысяч инфицированных. Известно три крупные эпидемии сонной болезни: в 1896–1906, в 1920 и 1970 годах.

Люди богатого и бедного миров болеют разными болезнями. Самые распространенные болезни богатого мира — болезни старости, до которой доживают люди благополучных стран: сердечно-сосудистые заболевания, рак, болезнь Альцгеймера… Когда-то и здесь болели холерой, чумой, теперь об этом, как и о биче XIX века — туберкулезе, давно забыли. Гигиена, санитария, прививки и вакцинация свели почти на нет страшные эпидемии прошлого.

Самые бедные страны в основном сосредоточены на юге, и болезни там встречаются для благополучного севера экзотические (упомянутая сонная, болезнь Шагаса, не известный развитым странам кала-азар и болезни, полузабытые в богатых странах: малярия, менингит, туберкулез).

Мощнейшие фармакологические фирмы, которые могут позволить себе серьезные исследовательские программы, сосредоточены на севере. ни Они ориентированы на прибыль — понятно, что здесь потребители, готовые платить любые деньги, у них найдутся, да и сами исследовательские программы щедро спонсируются. Специалисты оценивают разработку и выведение на рынок нового лекарства в 600–800 миллионов долларов. На первых этапах это рискованное вложение денег: до 90 % таких изобретений в фармакологии оказываются неудачными. Оставшиеся 10 % такие риски оправдывают, но это по плечу только мощным компаниям богатых стран.

Придумывать и совершенствовать лекарства от болезней бедности не входит в их планы. И бедные обходятся лекарствами, разработанными полвека и более тому назад, несовершенными и порой опасными. Но даже когда более совершенный препарат создан, не факт, что он дойдет до пациента. Он слишком дорог для большинства больных — и для государства, которое лечит по медицинским страховкам и предпочитает лекарства подешевле. И даже когда оно под давлением гуманитарных организаций (прежде всего MSF — международной общественной организации «Врачи без границ», см. о ней «З-С», 2008, № 11) берет на себя обязательство лечить, например, малярию не лекарствами 30-х годов, а более современными и эффективными, но и подороже, оно часто норовит уклониться от их выполнения.

Препарат меларсопрол для лечения сонной болезни разработали еще в 1949 году на основе мышьяка; в 30 % случаев он бесполезен, в 5 % убивает пациента. Более современный, эффективный и безопасный эфлорнитин надо вводить внутривенно, режим лечения сложен. Организации «Врачи без границ» приходится порой навязывать его медикам, которых не хватает, которые работают в плохо оборудованных переполненных больницах с плохо обученным персоналом.

«Черная смерть» (кала-азар), несмотря на постоянные призывы MSF, обращенные к ученым и фармакологическим компаниям, остается мало изученной. Чаще всего ее лечат стибоглюконатом натрия, разработанным в 30-е, дорогим и в некоторых случаях очень токсичным. Других лекарств нет: болеют кала-азаром в Бангладеш, Бразилии, Индии, Непале и Судане; ни одна из этих стран не может считаться центром мировой фармакологии.

По правилам, рядом с правилами, вопреки правилам

Дженерик (иногда — генерик, женерик, англ. Generic), — лекарственное средство, которое выпускается без лицензии компании-разработчика инновационного лекарственного средства и размещается на рынке после окончания срока действия патента или других исключительных прав.

(Википедия)

Патент на новоизобретенное лекарство действителен 20–25 лет. Пока с ним знакомят будущих потребителей мощной рекламой, проходит время, за которое компания начинает возвращать затраты. На обретение прибыли у нее остается лет 15. Потом эту прибыль с ней может разделить любой другой участник рынка, не рисковавший, не вкладывавший в разработку нового лекарства ни копейки. Цена дженерика в разы ниже цены оригинала.

Теоретически дженерик — то же лекарство, но уже не защищенное правом собственности. Практически точная копия нового лекарства тоже присутствует на рынке (после того, как срок действия патента истек), но так и называется: копия, а не дженерик. Владеющая патентом компания продает производителям дженериков не всю рецептуру, а лишь часть ее, полуфабрикат, и тем самим приходится многое восстанавливать. Стоимость лекарства наполовину состоит из стоимости «активного вещества», которое и лечит — и производители дженериков ищут ему аналог подешевле, не говоря уж о нейтральных наполнителях, капсулах, упаковке. Поэтому больные лечившиеся прежде оригиналами без всяких побочных осложнений, перейдя на дженерики, могут неожиданно заработать аллергию.

Опять же теоретически (а в некоторых странах, серьезно относящихся к здоровью своих граждан, и практически) каждый дженерик должен проходить апробацию, чтобы соответствовать своему прототипу по двум главным признакам: биоактивности (быстрота всасывания лекарства в кровь — следовательно, быстрота его воздействия) и, главное, фармакологическому соответствию — способность лечить данную болезнь изобретенным способом. Практически даже в США, стране, наиболее озабоченной здоровьем граждан и точным соблюдением медицинских правил, в списке дженериков, доступном всем врачам и фармацевтам, есть лекарства, проходившие такую проверку, и ее не проходившие, но тем не менее присутствующие на рынке. Во многих странах таких списков нет вообще — в России, например, и врачи не могут отличить дженерик проверенный от сомни — тельного, да и не знают о существовании большинства из них.

Законодательство многих стран не препятствует самостоятельному творчеству местных фармацевтических компаний, состоящему, по сути, лишь частью из творчества на заданную тему, а частью — из обыкновенного интеллектуального воровства. А чтобы не схватили за руку, но вместе с тем чтобы погреться в лучах известного бренда, его имя слегка