Острословы-2 - Марк Вайсборд Страница 3

— Женя, вам пора одеваться!

— Раздеваться, — поправил Евстигнеев.

…Он играл роль Голого короля.

ЧЕЛОВЕК С ПОРТФЕЛЕМ

Поэт-сатирик Михаил Яковлевич Пустынин был большой мастер и любитель эпиграмм. В его знаменитом огромном портфеле всегда можно было отыскать десяток различных эпиграмм, как он говорил, сделанных «впрок». Писал он их везде и всегда: добрые, злые, острые и не очень, но всегда веселые. Было время, когда на очередную летучку по очередным номерам журнала «Крокодил» он приходил с пухлой тетрадкой, которую, вытаскивая из своего бездонного портфеля, где (в тетрадке!) все критические замечания автора были изложены… в стихах. И, надо сказать, неплохих. Жаль, конечно, что тетрадка эта не сохранилась. Жаль, что не сохранилось множество его эпиграмм, так сказать, «для внутреннего употребления».

Это был удивительный и очень отзывчивый человек; стоило ему только намекнуть, что у кого-то юбилей или какая-либо другая торжественная дата, как тут же из-под пера появлялись две — четыре, а то и все восемь строк. Михаил Яковлевич подписывал свои (увы, малочисленные!) книжки стихами. Он любил этот жанр и всегда был готов пустить его в ход. Так, автору этих строк он написал на своей книге «Сучки и задоринки» (1955 г.)

«Пускай известно будет всем:

Он чародей, волшебник тем.

Все лучше, выше темы Марка, —

Такая уж у Марка марка…»

Он любил делать приятное.

Однажды по заданию журнала «Крокодил» Михаил Яковлевич подготовил стихи (к рисункам) для газеты «Батумский рабочий». Они были напечатаны. Ожидаемый гонорар за работу заметно задерживался, пока 10 наконец не выяснилось, что в издательстве не было известно отчество поэта.

Узнав об этом, Пустынин телеграфировал:

«Я был ужасно удивлен

И не на шутку был сконфужен.

Вам нужен с отчеством поэт.

Вам с ИМЕНЕМ поэт не нужен!»

Все, конечно, уладилось, обе стороны остались довольны.

Пустынин подписывал многие плакаты разных художников, и художники делали много плакатов к его стихам-эпиграммам. Но, как и в каждой работе, были и тут неувязки. И на это поэт реагировал по-своему. Так, просидев на одном совещании и не услышав своих стихов к рисунку художника Марка Александровича Абрамова на политическую тему, Михаил Яковлевич послал руководству тут же сочиненный «запрос»:

«Где же Абрамова штрихи,

Где к ним Пустынина стихи?»

Шутка сработала: тут же отыскался рисунок, тут же нашлись стихи, и тут же все это было… забраковано. Всякое бывало…

СТАРАЯ ГВАРДИЯ

Мало того, что Михаил Яковлевич Пустынин считался (и по праву!) старейшим крокодильцем, он был еще и старейшим сатириконцем (а «Сатирикон» издавался еще в дореволюционной России).

Михаил Пустынин был фигурой колоритной, и не случайно крокодильские художники зачастую использовали его как типаж в своих рисунках (особенно часто ею рисовал К. Ротов в массовых сценах!).

Вместе с тем это был добрейшей души человек, приятный, умный и остроумный собеседник, эрудированный журналист, прошедший школу самого А. Аверченко, дотошный литератор. И не случайно Михаил Яковлевич был непременным участником всех крокодильских летучек. Уже где-то на пороге его восьмидесятилетия вдруг выяснилось, что, кроме огромного количества газетно-журнальных публикаций и эстрадно-цирковых текстов, у Пустынина почти ничего не издавалось отдельными книгами.

— Как же это так получилось? — спрашивали у Михаила Яковлевича.

— Так и получилось! — отвечал маститый сатирик и в который раз повторял свой любимый каламбур, перефразировав известную строчку. — Старая гвардия умирает, но не издается!

АППАРАТНЫЙ РАБОТНИК

Некоторое время, правда, довольно давно — где то в конце двадцатых годов (1928–1929), одним из редакторов журнала «Крокодил» был Н. К. Иванов-Грамен. Мало кому сейчас знакомо это имя. Но факт есть факт: был такой редактор.

И, судя по воспоминаниям старожилов журнала, которым довелось с ним работать, редактором был неплохим. И, судя по его многочисленным публикациям, оставшимся на страницах журнала, писал сам отменно: с выдумкой, юмором (что естественно!), в котором присутствовала большая доля фантазии, без чего трудно было выделиться на фоне блестящего созвездия сатириков того времени. А он выделялся и запомнился.

И руководить таким составом было, видимо, нелегко, но Иванов-Грамен руководил и оставил о себе добрую славу.

Я же застал Николая