Глянцевая красотка - Андрей Николаевич Яхонтов Страница 3

— Мы, собственно, посчитали неудобным являться на праздник в ресторан и смущать вас своим видом. Но приглашением вашим решили воспользоваться.

Тут только Потапнев начал понимать, что происходит.

Вся лестничная площадка перед дверью квартиры была заполнена будто из воздуха сотканными людьми. Радостным, неостанавливающимся хороводом мелькали они вокруг, так, в кольце, ввели мастера слова в прихожую, освободили от шубы, проследовали за ним мимо спальни жены до кабинета, где усадили в рабочее кресло, которое заботливо передвинули в центр комнаты.

Потапнев наблюдал происходящее, пребывая в оцепенении, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой.

Тем временем от все еще кружившейся каруселью группы отделился сухощавый, аскетического вида человек и направился к скованному неподвижностью литератору.

— Ты, конечно, уже не помнишь меня, — заговорил мужчина. — Я из самой первой твоей юношеской повести. Она была напечатана, только уже без меня, без главного ее героя. А ведь пока трудился над ней, ты, можно сказать, гордился Мной. Поверял мне самые задушевные свои мысли, самые заветные слова… И когда редактор велел тебе меня исправить, ты долго не соглашался. Но… Потом… Даже не знаю, что случилось. То ли тебе понадобились деньги. То ли стало обидно, что повесть написана и валяется в столе. Ты потихоньку начал меня видоизменять. Заставлял поступать так, как я никогда бы не смог. Я сопротивлялся. Ты настаивал. В конце концов ты предпочел выбросить меня из произведения совсем.

Мужчина хотел добавить еще что-то, но его отшвырнул лощеный тип в отутюженном костюме.

— Да, я занял его место, — улыбаясь, подтвердил он.! — И принес тебе славу, деньги, успех. Моими устами ты говорил то, что хотело услышать и прочитать в твоих книгах начальство. Я многое сделал для тебя. Поэтому вправе просить. Женщина, с которой раньше состоял в браке мой, выкинутый из повести предшественник и с которой впоследствии соединил меня ты, не любит и презирает меня, ей нерадостно, когда я прихожу с работы домой, она мается и скучает, тоскует по прежнему супругу. Внешне, на людях, у нас все в порядке, как ты и написал. Но когда остаемся одни… Сделай так, чтобы она меня полюбила!

За хрупкую руку он вытащил на общее обозрение упиравшуюся, не желавшую следовать за ним женщину. Когда Потапнев увидел ее, в глазах у него потемнело. Это была она, та, которую он сам любил когда-то. Что с нею стало теперь! Потапнев вглядывался в ее лицо и не мог поверить. Да еще гвалт, вакханалия голосов оглушали его.

— Ты, ты создал нас такими!

Сквозь пелену ужаса писатель различил: мужчина в полковничьей папахе рвется вперед.

— Вы же готовите собрание сочинений. Уж будьте добреньки, исправьте хотя бы ошибки! Иначе в трибунал попаду. У вас сказано, что я капитан, а капитанам никак не положено щеголять в папахах. Мы с вами ехали в поезде дальнего следования. Вы на меня толком даже не посмотрели, так, одним глазком, и легли спать. Утром задали мне два вопроса, а после мою личность в рассказ вставили. С тех пор из взысканий и выговоров не вылажу.

— И меня, меня исправьте, — вторя ему, раздирала на груди сарафанчик разноглазая женщина. — Я из вашей повести «Не целуйтесь без любви». А меня такую и с любовью никто целовать не хочет. По вашей воле — страшилище. У вас в третьем абзаце первой главы сказано, что у меня глаза зеленые и зазывные, а в середине пятой главы герой видит устремленный на себя взгляд моих хищных карих глаз.

Потапнев в ужасе зажмурил свои, тоже, наверное, ставшие разноцветными глаза, закрылся ладонями. Гости теребили, тормошили, толкали его. Низко наклонив голову, врезаясь в их полупрозрачные тела, он устремился прочь из кабинета. Споткнулся, упал. А когда пришел в себя, обнаружил, что сидит в гостиной под уютным торшером, на диване с гнутыми ножками из арабского гарнитура. Рядом — та самая женщина с хрупкими запястьями, самая задушевная и самая любимая его героиня; единственная, в ком не приукрасил ничего, не исказил ни черточки, не изменил ни морщинки, рассказал о ней все, что знал, что чувствовал, потому что сходил с ума, верил, любил даже после того, как женился на дочери главного редактора издательства, где вскорости увидел свет первый его подарочный двухтомник.

И вот, всматриваясь в ее дорогое, прекрасное, как ушедшая молодость, лицо, он стал объяснять, виниться, каяться. А она, его любовь, улыбалась мягко и терпеливо.

— Ты выкинул из книги не моего любимого. Ты зачеркнул себя самого. Это себя прежнего, настоящего ты выкинул вон из жизни. Кого ты хотел обмануть? Кого вообще можно обмануть, кроме себя?

И Потапнев, который еще час назад сидел в ресторане, был весел и самоуверен, вдруг зарыдал, как мальчик, зарывшись лицом в мягкие складки платья на ее коленях. И вновь допытывался, поднимая заплаканные глаза к свету:

— Как же мне было иначе! Я же хотел… Понимаешь… Я хотел… Как лучше…

И она, его любовь, отвечала:

— Ты прожил бы другую жизнь. Жил бы иначе. Нуждался. Карабкался. Но твое упорство привело бы тебя к успеху. На твой юбилей пришли бы другие люди. А не гибриды калек и уродцев, которые окружали и окружают тебя. Их ты изображал и, желая им угодить и приукрасить, делал еще страшнее.

Она говорила ласково, мягко, мудро. Слезы катились по щекам Потапнева. Прожита жизнь. И как худо, бездарно, пошло! Не сделано ничего. Того, что мог и хотел написать, уже не напишешь. Нет времени, и сил на донышке. А второпях накарябал столько никчемного и пустого.

Потапнев плакал, всхлипывал, рыдал все горше. А когда кончились слезы, оказалось, что он сидит в такси, шофер трясет его за плечо и просит расплатиться. Потапнев полез за бумажником, наткнулся на толстенную пачку приглашений, чертыхнулся и дал шоферу крупную купюру. Вышел на свежий воздух и, направляясь к подъезду, вздохнул с облегчением. Полупрозрачные видения улетучивались из памяти. Вокруг было пусто. Дом спал.

Потапнев снял шапку, чтоб голова окончательно остыла и проветрилась, и обнаружил, что в руках у него скомканная полковничья папаха.

УРОК НЫНЕШНИМ СПОРЩИКАМ

«Латунский! — завизжала Маргарита. — Латунский! Да ведь это же он! Это он погубил Мастера».

М. А. БУЛГАКОВ. «Мастер и Маргарита»

Вышел из печати том