Навострятся ли тупари - Вадим Петрович Полуян Страница 5

ВЕНЕРОЛУХИ

Жизнь на Венере пасмурна:

венервничай без паспорта

ни в грезах, ни в реальности,—

в сплошной венериальности…

Здесь ни туды и ни сюды

ни рублик и ни сотенка:

хоть дождь из серной кислоты,

но нет в продаже зонтика.

«Чернуха» — не из-под полы,

хватай!.. А вы не рады.

Опять венерзости полны

страницы «Венеравды»!

Денечки аварийные!

Живем сплошным зверинцем…

Опять, безвенерийные,

вверяйтесь венерийцам!

Житуха венеровая.

Но к месту ль укоризна?

Нужна дорога новая

к победе венеризма.

И черные, и русые,

шагай — знамена вверх!

В честь новой Венеруции

устроим венерверк!

Кто сытно нас накормит

и наших венерят?

Пусть снова в венеркомах

царит венериат.

Парламент болен рвением:

посулов полон рот…

Пустым завенерениям

венерит венерод!

Все ходят по инерции

на лекции, на секции,

к прилавку венеранов

без очереди ставят,

а те, душой воспрянув,

венерековье славят.

Но казусы нередки:

кряхтя допёр мужик

до сотой венеретки,

а в венермаге — пшик!

Поразвелось в народище

лентяев и нерях!

И хлещут венеродичи

домашний «венерьяк».

Сменив на звезды ромбы,

шикуют венералы

и копят чудо-бомбы,

вгрызаясь в минералы…

Вдруг на Земле сигнал

всех в панике согнал…

Лезь на Памир, дыши!

Пей за помин души!

Иль в степь беги, как Шолохов,

под собственную власть…

ВЧЕРА У ВЕНЕРОЛУХОВ

ВЕНЕРА ВЗОРВАЛАСЬ!

КОСТЫЛИ

На чем свет судьбу костери.

Шла к другим с бедой… Но ко мне-то!

Нет, всучила мне костыли,

и лети на них, как комета…

То ли буря, то ли тишь

над Землею недовыжженной —

ты летишь,

почти недвижимый.

Не нахлынуть бы слезам, слепя!

Жизнь и без того растащеннная вся…

С каждым шагом взвешиваешь сам себя,

как язык без колокола, раскачиваешься.

До орлиных гнезд добралась

комариная камарилья!

Ты ж пропалзывай да пролазь —

не взлетишь! Костыли не крылья!

А удача-красавица в двух шагах.

Дай же руку мне, улыбнись, Мадонна!..

Опоздал я!

Отстал-то я как же, как?

Костыли мои без мотора!

Знает только одна нога,

как измучился, как остыл я.

До чего ж бедна,

до чего ж нага

распроклятая жизнь костылья!

Кто же ты?.. А никто ты!

Над тобой — быстроногие,

в их зубах анекдоты,

в их мозгах гастрономия.

Принесут в жертву Будущему не золото — грязь!

Нет ни слитков у них, ни песка нет.

Умирай, золотым богатством искрясь!

Добежать бы,

отдать бы,

да костыль не пускает.

Вижу: на разбойной,

на большой дороге

добывают счастье кистенем,

Я же — костылем их,

костылем!

А потом

безвременно —

на дроги…

ОТЧАЯНЬЕ

Укатить бы!.. Угодить хоть в ад…

Адаптироваться в душных дебрях Анд…

Робинзонить в знобком зное Аризоны…

А причины? А мотивы? А резоны?

 Беспричинно, безмотивно, безрезонно —

к черту! — безлокомотивно, безрессорно.

Взбеленись и головою вдаль

вдарь!

А грибной прибой? А белизна берез?

Разве их с собою заберешь?

А удавки? А угрозы? А указы?

А щепоточное нищенство у кассы?

А прокрустовы просторы перспектив?

А подначки, чтоб сглотнул блесну?

А подачки, чтоб слегка лизнул?

Сам себя возненавидишь, пристыдив.

Те, над кем вчера смеялись до икоты,

завтра — новые ежовы да ягоды?

Искры смеха затопчи и размечи…

Объегорили нас бестии Егоры,

подкузьмили продувные Кузьмичи!

Озверел народ от заданной задачки:

деньги клал, а вынул мусор из заначки.

Становись в руках чертей

фаршем для очередей!

Уж ты стой-постой,

а уйдешь пустой…

Где-то райская житуха, но моя ли?

Аризона и Майами — за морями.

А Калуга, Псков и Углич — под руками,

с матюгами, с батогами, с батраками…

Засучу-ка я рукава —

что-то жизнь моя рокова!..

Отчего же ты, рука моя, бездейственна

с рукавом, засученным по локоть?

И обмяк, и обессилел я, естественно.

Мне б чего-то сверхталонного полопать!

Кто там спусту затянул «Златые горы»?

Неужели, петербуржцы, москвичи,

объегорили нас бестии Егоры,

подкузьмили продувные Кузьмичи?

III. ОТКРЫТОЕ СЕРДЦЕ

ИСПОВЕДЬ АНАХОРЕТА

В бетонной кубатуре кабинетов

питоны кротким кроликом закусывали.

Над блюдами ублюдочных банкетов,

подпив, говоруны губу закусывали.

Только я на свободе чах,

в одиночестве одичав.

Я взлелеял собеседника в мозгу —

без оглядки разболтаемся друг с другом!

Без меня в окостеневшую Москву,

электричка, уплывай зеленым стругом!

Громоздятся за подшивкою подшивка —

на святой земле вольготно сарацину…

Ты за что же мне, судьба-паршивка,

загубила жизни сердцевину?

Содрогаюсь, годы лучшие итожа:

одно и то же!

Отыграться бы, сыграть хоть кон, хоть кончик!

А от жизни-то остался только кончик!

Не мешайте мне, болезни и усталость!

У, старость!

Я встречаюсь с телефонными звонками,

как с врагами.

Я опасливо беру конверты с письмами:

может, террористом с бомбой присланы?

Я веду беседу, как взрывоопасную.

Опаздываю!

Ходят' человечки-челобитчики,

и обиженные, и обидчики.

А чиновников над ними полный спектр