Знание-сила, 2009 № 01 (979) - Журнал «Знание-сила» Страница 7

Соглашаясь с важностью нарративного подхода в образовании, мы, по сути дела, признаем повествование полноправным стилем преподавания, стилем учебника — и, что тоже очень важно, законным жанром письменной работы, которую выполняет школьник или студент. Если требования к форме и содержанию курсовой или эссе будут достаточно хорошо структурированы, работы этого жанра вполне смогут заменить задачи, уже привычные нам в курсах физики или химии.

Что касается средств нарративности в учебных дисциплинах, они могут быть самые разные. Например, в российском учебнике естествознания для школ гуманитарного профиля он обычно принимает вид активного обращения к метафоре, сближающей физику с живописью, геологию с поэзией… А вот в британском — через описание многочисленных статистических исследований, в которых — на уровне статистической достоверности — выясняется значимость какого-либо фактора для того или иного события. Рассказ об исследованиях сопровождается описанием социальных и политических коллизий, которые побудили ученых к исследованиям или последовали за ними. Письменные работы самих учеников, предусмотренные и российским, и британским вариантом преподавания, тоже помогают прояснению собственной картины мира. Например, российский учебник «Естествознание-10» предлагает школьникам составлять семантические семейства из ключевых слов, относящихся к истории, географии, физике. Затем на основе таких «семейств» надо написать небольшие эссе.

Как известно, материал для курсовой современный студент и школьник ищет прежде всего в Интернете, двигаясь от одной гиперссылки к другой; курсовой работой становится, по сути дела, комментированное описание пройденного маршрута. Описывая такое погружение в Сеть, Владислав Тарасенко, координатор сайта Московского Международного Синергетического Форума, говорил о «человеке кликающем», живущем в мире медиа, в отличие от «человека читающего», живущего в мире библиотек. Для «способа создания повествований», рассказывающих о подобных интернет-путешествиях, он предлагает название «фрактального нарратива».

Что ж, у британцев именно нарратив на завершающем этапе изучения курса «Science for Public Understanding» помогает оценить, как школьник усвоил изученное. Целая глава учебника «Science for Public Understanding» посвящена тому, как писать заключительную курсовую работу. Там, в частности, сказано, что автор курсовой должен представить разные точки зрения на ту или иную проблему и, кроме того — обозначить личное отношение к этой проблеме. Автору рекомендуется:

«1. Стремиться всегда, когда это возможно, писать от первого лица («Я хочу показать, что…» вместо «Показано, что…»).

2. Выражая свое собственное мнение, подтверждать его примерами и доводами.

3. Анализируя информацию, стремиться к беспристрастности и приводить альтернативные точки зрения.

4. В процессе подготовки конкурсной работы стараться ответить на следующие вопросы:

= если вы познакомились с какой-то неоднозначной проблемой (или, может быть, ваш проект вообще связан с неоднозначной проблемой), как вы отличали факты от мнений?

= как вы решали, какой материал использовать, а какой — нет?»

Английским школьникам рекомендуется и таблица экспертных оценок, с помощью которой можно оценить надежность тех или иных заявлений, сделанных учеными в средствах массовой информации.

По-моему, таким требованиям — в идеале — стоило бы соответствовать и нарративному изложению сюжетов современной науки вообще.

Элемент нарративиум

Ну и, наконец, заметим, что тема нарратива в становлении научного знания стала одной из сюжетных линий очередного романа-фэнтези Терри Прэчетта из известной серии о «плоском мире» (discworld). Этот роман — посвященный науке «плоского мира» — Прэчетт написал уже не один, а в соавторстве со специалистами по естественным наукам. В фантастическом «плоском мире», который там описывается, процессы и явления определяются не столько законами природы, сколько присутствием всюду в этом мире элемента нарративиума. Абстрактное там становится реальным, поскольку присутствие нарративиума предполагает, что все происходит «в полном соответствии с нарративным императивом».

В эксперименте, который ставят живущие в этом мире мудрецы, рождается новый, «круглый мир» (round-world). Фактически мудрецы наблюдают в эксперименте рождение Земли и возникновение жизни. Эти процессы подчиняются законам Природы (а не нарративному императиву), и еще одной сюжетной линией становится рассказ об этих законах. Прэчетт подчеркивает, что в «круглом мире», казалось бы, нет элемента нарративиума, который определяет все процессы и явления в мире «плоском», «желания людей не проявляются в устройстве мира и вселенная не состоит в рассказе истории. <…> Таков традиционный взгляд на науку круглого мира».

Этот взгляд, однако, «не учитывает многое из того, что действительно способствует формированию научных представлений об окружающем мире. Наука не существует исключительно в абстракции, она создается и поддерживается людьми». Люди выбирают то, что их интересует и что они считают значимым, и весьма часто то, о чем они думают, нарративно. Прэчетт особенно выделяет роль статистики в нарративном описании событий — ведь в основе статистического исследования лежит вполне определенная выборка статистически анализируемых событий, решение же о том, какая именно выборка станет предметом статистического исследования, принимает сам исследователь. «Человеческий мозг, — пишет Прэтчетт, — постоянно пребывает в поисках паттернов и концентрируется на тех событиях, которые кажутся ему существенными, вне зависимости от того, являются ли они таковыми в действительности».

Рецензент журнала New Scientist назвал свой материал о книге Терри Прэчетта «Narrative drive». «Нас, — полагает он, — следует именовать Pan narrans[1], поскольку умение рассказывать позволяет очень многое объяснить в человеческой культуре».

Да, наши отношения с нарративами весьма непросты и многогранны. Иногда их авторы — мы, а иногда — аудитория, для которой они создаются. Но во всяком случае, нарративиум — неотъемлемый элемент не только нашей науки и нашего образования, но и нашей жизни и, несомненно, нашей картины мира. И это надо учитывать.

Соблазнение знанием

Иногда кажется, что современное телевидение и современная наука — вещи безнадежно несовместные. В самом деле, возможны ли между ними сколько-нибудь серьезные отношения сейчас, когда наука по степени сложности бесконечно далека от уровня повседневного понимания и едва ли не любая попытка говорить о ней общечеловеческим языком — в том числе и телевизионным — неминуемо ведет к грубым упрощениям? Но разве от этого задачи просвещения становятся менее актуальными? Скорее уж, пожалуй, наоборот.

Обо всем этом мы говорим со Львом Николаевым — президентом и художественным руководителем телекомпании «Цивилизация». Физик по образованию и просветитель по многолетнему опыту работы, он пережил несколько эпох истории отечественного телевидения вообще и просветительского — в частности. Он начал работать на телевидении еще в конце пятидесятых, с 1973-го по 1986 год вместе с С.П. Капицей делал программу «Очевидное — невероятное», с 1989-го по 1996-й — программу «Под знаком «Пи»». С 1998 года Лев Николаев — автор и ведущий