Замена спектакля - Константин Яковлевич Ваншенкин Страница 7

Валюты, ясно, никакой

На счете или под рукой

Не оказалось, кроме кровной.

Но мы вошли походкой ровной.

А там — приятный полумрак.

А там — бутылок! Страшно глазу!

Нам объяснили, что и как.

Мы, правда, поняли не сразу.

Не проявили свой напор

И не высказывали мнений,

Хотя и был при нас набор

Всех орденов и всех ранений.

И мы покинули столы,

Не так уж сильно и задеты…

Тут и ударили стволы,

Тут и посыпались ракеты.

КАЧЕСТВО

Был он вроде ничего,

Добрым, ласковым.

Стерла запросто его,

Будто ластиком.

Не осталось ни следа

В чистой памяти.

Может, вы, придя сюда,

Так же канете.

Он ушел в небытие

И не значится.

Вот какое у нее

Было качество.

НЕПОСТОЯНСТВО

Такое же, как прежде, тело,

Глаз тот же свет.

И только сердце улетело

За кем-то вслед.

Ах, с вами это так нередко,

И жизнь проста:

В который раз грудная клетка

У вас пуста.

* * *

От ранней подруги своей

Для позднего брака

Ушел. Захотелось детей,

Которые благо.

И сызнова — только держись

Углы, комнатенки.

И все-таки всякая жизнь

Чужая — потемки.

У каждого доля своя,

Судьба или сила.

И новая эта семья

Его оглушила.

Седой. Как мальчишка одет

С коляскою — в гору.

И видно, что это не дед,

По скучному взору.

* * *

Он прошептал ей одно:

— Мы совпадаем по фазе…—

В этой технической фразе

Нежности было полно.

Он сообщал ей о том

В этой чудовищной форме,

Что понимание в норме

Будет у них и потом.

Что на далекий большак

Выйдут, ступая упруго…

— Мы рождены друг для друга,—

Раньше сказали бы так.

* * *

Провинциальность областная

Подчас не каждому видна.

Пушком наивным обрастая,

Живет размеренно она.

В нее заложенное свойство —

Неистребимостью сильна.

Столичное самодовольство —

Ее вторая сторона.

ЗАЯЦ

Как он взвился на юру

Свечкой близкою!..

Что там ваше кенгуру

Австралийское.

Три прыжка, и весь в снегу,

Сыплет блестками,

Отряхнувшись на бегу

За березками:

Дескать, чешем каждый раз

Здорово.

Ведь собаки-то у вас —

С борова!

Дескать, что же так глядим

Косо-то?

Редко все еще едим

Досыта!

* * *

«Кавалерист-девица» —

Так Пушкин написал

О Дуровой…

Дымится

В снегу ночной вокзал.

В глазах луна двоится.

Осколков слышен свист.

Артиллерист-девица,

Пилот или связист.

…«Кавалерист-девица» —

В былое настежь дверь…

Но карьерист-девица

Заметнее теперь.

ПЛЯЖ

Золотой полдневный пляж.

Загорелые богини —

Их походка, их бикини,

В мыслях всяческая блажь.

Как сквозь сон, в который раз,

Женский смех звучит над пляжем.

Мы

Как

под ту же дудку пляшем,—

до нас, как после нас…

* * *

Живые мертвых потеснили.

Живым курится сладкий дым.

В издательстве мне пояснили:

Не скоро мертвых издадим.

Живых так много нынче стало,

Их с планом трудно сочетать…

Но мертвым лучше — мертвых мало,—

По пальцам можно сосчитать.

НА ОБСУЖДЕНИИ

— Что ж вы сделали с милым Арбатом,

С этой улицей, прежде живой?

В разуменье своем небогатом

Как же вы поступили с Москвой!

Что сказали бы дед или прадед

Вам, ступившим на пагубный путь?

Лучше улице имя утратить! —

Ведь его все же легче вернуть.

СОБРАТ

Я из жалости когда-то,

А еще ни отчего,