Могучий русский динозавр. №1 2020 г. - Литературно-художественный журнал Страница 8

– Двадцак и мелочь.

– Нормально! – ответил второй, такой же.

Очнувшись, побрёл домой, умылся, упал на диван, отоспался.

Начиналась весна. Деньги кончились, даже те, что удалось выручить с продажи плазмы и компа. Спустился к почтовым ящикам, достал газету, нашёл номер. Позвонил.

– Ребят, отделочники нужны? Нормальный, много не пью.

На следующий день пришёл на объект – квартиру с множеством окон, просторной кухней, несколькими комнатами и двумя – Вадим присвистнул – туалетами. Прораб обрисовал задачу, познакомил с другими работягами. «Мужики вроде нормальные», – решил Вадим. Оставалось дождаться босса.

Когда в квартиру вошёл человек в сером пальто, бритый наголо, в тонких очках, Вадим уже не чувствовал ничего. Он не вскочил с места, не бросился с криком: «Ты, сука!». Нужны были деньги, нужно было работать, жить.

Они только обменялись взглядами – короткими, выразительными.

– Смотри сам, – выдохнул мужчина.

– Ничего, – шмыгнул Вадим. – Нормально.

– Ну ладно, – сказал мужчина. – Работай.

Прораб на будущей кухне уже дожидался его: нужно было решить по деньгам.

Рассказ из сборника «Российское время», Чтиво, 2019

Спокойной ночи

Артём Северский

Иллюстрация Натальи Коваленко

В почтовом ящике Лена нашла письмо, адресованное женщине по имени Нина.

«Я такую не знаю, хотя живу здесь пять лет», – подумала.

Вернувшись из магазина, Лена положила пакет с продуктами на стул и вынула письмо из кармана. Приди оно по ошибке, адрес был бы другим – но указан верно.

Осмотрев конверт со всех сторон, Лена подняла его, чтобы солнечные лучи помогли ей узнать, что внутри.

Обыкновенный листок бумаги.

– Мам, ты не знаешь какую-нибудь Нину? – спросила Лена, входя в большую комнату.

Мама сидела за столом с очками на носу и читала газету. Телевизор работал почти без звука.

– Не знаю. В нашем подъезде таких нет, – она взяла конверт и придирчиво осмотрела. – Адрес наш. Но отправитель… П. Что это значит?

– Вот именно, – сказала Лена, кусая губы. Непременно хотелось узнать, кто эта женщина и таинственный П.

Возвращая конверт, мама сказала:

– Почерк мужской, – Лена кивнула, – могу поспрашивать.

– Нет. Не нужно.

Вернулась на кухню. Раскладывая продукты в холодильнике, думала о письме. Конверт, лежащий в кармане, становился как будто тяжелее с каждой минутой.

– А прошлые хозяева, у которых мы квартиру купили? – спросила Лена громко, чтобы мама услышала.

– Нет никакой Нины.

– Понятно.

Письмо тревожило, но в то же время обладание им доставляло Лене удовольствие. Точно маленькая девочка, зарывшая секретик в лесу, она предвкушала нечто такое, что и сама не могла описать.

Закрыв дверь спальни, Лена села на кровать и вытянула ноги. Письмо пристроила на коленях.

Думала: «Наверное, там что-то необычное. Этот П., должно быть, зовёт куда-то неизвестную Нину, обещает иную жизнь, любит».

Лена помассировала левый висок. Пока нерешительно, но невидимка уже начал забивать туда гвоздь.

Были два человека, их связывала общая история, состоящая из множества мелких событий, которые тесно сплетались меж собой. Но где-то в этом сплетении случился разрыв. Лене грустно было думать, что Нина и П. расстались.

Поглаживая конверт, она поняла, что сопереживает им, словно героям любимого фильма. Её фантазия выстраивала замысловатые сюжетные ходы и конструировала финал. Лена старалась делать его счастливым.

Вечером о письме не говорили. Мама точно забыла о нём.

Поужинали, Лена мыла посуду. Поставив тарелки в сушилку, она приняла окончательное решение вскрыть конверт.

Нины здесь нет, а если она когда-нибудь появится, чтобы потребовать письмо, Лена, конечно, отдаст и принесёт извинения. Только этого никогда не случится. Жизнь не кино.

Расстелив постель, Лена сунула ноги под одеяло. Письмо было у неё в руках, бумага жгла пальцы.

Наконец, разорвала конверт и вынула сложенный вдвое лист.

«Любимая моя Нина.

Надежды, что ты прочтешь письмо, нет. Ты выбросишь его сразу, как только увидишь. Но что делать? – ты не отвечаешь на звонки и смс. Если бы мог, то приехал, тогда бы мы поговорили. Но я не могу. Может быть, ты вообще мертва и поэтому не можешь ответить. Мне известно: твоя мама умерла год назад от инфаркта. Жаль. Ответь – как ты?!

Это моё пятое письмо, буду писать, пока… впрочем, загадывать бессмысленно.

Прости меня за всё, что я сделал тебе, за всю причиненную боль. Мне стыдно за свое поведение и за трусость. Мне казалось, если уйду, нам обоим станет легче, хотя не сразу, но станет. Нина, прости! Прости! Я приеду, как смогу. Надеюсь, ты всё ещё там. Надеюсь.

Твой Павел».

Аккуратно положила письмо обратно в конверт и бросила его на пол.

Сильно заболела голова, висок ломило, на краю зрения прыгали оранжевые точки.

Выключив свет, легла под одеяло, пережидая в темноте, когда закончится приступ. Так погрузилась в дрёму. Боль утихла минут через сорок.

Зажгла свет, посидела, глядя на лежащее на полу письмо.

«Нина жила здесь, теперь её нет».

Захотелось пить. Встала и пошла босиком из комнаты. Квартира была тихой, время от времени вздрагивал на кухне холодильник. Открыв его, налила полстакана молока, выпила, стоя возле окна. В полночь стало темно, жёлтые комья света таращились со столбов.

Поставив на стол стакан, отправилась обратным путем, но замерла на пороге большой комнаты.

«Пахнет пустотой, – подумала, – здесь давно нет человеческого тепла».

Квартира напоминала пустую коробку из-под обуви.

Дверь маминой комнаты приоткрыта на ширину ладони. Подошла к ней, толкнула, держась за ручку, и включила свет.

Заправленная кровать, задернутые шторы, пыль на предметах. Мамы не стало год назад. Павел как-то узнал. Кто сказал ему?

Неважно. Выяснять что-либо или отвечать на его письма она всё равно не будет.

Лена ушла в свою комнату, укрылась одеялом и выключила свет.

Спокойной ночи.

Чисто османское убийство

Наиль Абдуллазаде

Иллюстрации Лены Солнцевой

Когда за трабзонским пашой Нусрет-беем послали из Стамбула шёлковый шнурок, он уже обо всём догадался, и по его спине от страха побежал ручейком холодный пот Паша, который прошёл войны и на Востоке, и на Западе, не боялся умереть, он боялся быть задушенным, как собака. Нусрет-бей, не задерживаясь ни секунды, собрал самое необходимое и, не дожидаясь вечернего намаза, сбежал в сторону границы с Ираном. Перед тем, как навсегда покинуть Трабзон, свой дом и берег Чёрного моря, он