Сергей Глезеров - Исторические районы Петербурга от А до Я Страница 11

Бугорки. Рисунок Т.Н. Соловьевой-Домашенко из коллекции Рыбацкой библиотеки

А далеко отсюда, за Невской заставой, существовала с конца XIX в. деревня Бугорки, ставшая впоследствии улицей. По данным «Топонимической энциклопедии Санкт-Петербурга», до 1920-х гг. употреблялось также наименование «дорога по деревне Бугорки». Оно прекратило свое существование в 1980-х гг.

Находилась эта крохотная деревня на «бугорке» вдоль Невы между селениями Рыбацкое и Мурзинка. В старинных шведских документах это селение фигурировало под имением Туршуя, а в документах Новгородской республики упоминалась «деревня на Туршую ручью на Неве». Этому «Туршую ручью» как раз и соответствовал небольшой ручей между деревней Бугорки и Рыбацким.

Родом из деревни Бугорки был известный когда-то, а сегодня совсем позабытый пролетарский поэт начала ХХ в. Николай Иванович Чирков (1880 – 1920), выступавший под литературным псевдонимом Николай Рыбацкий.

Бугры (поселок)

Поселок Бугры ведет свое начало с 1827 г., когда хозяин муринского воронцовского имения продал 80 десятин пустопорожней земли в своих границах купцу 2-й гильдии Генриху Ивановичу Загемелю.

«Так как местность была холмистая, то усадьба г. Загемеля получила название „Бугры“, – отмечает исследователь Мурино и окрестностей Н.Я. Серебрякова. – К 1829 г. выкопан пруд, сделаны господские постройки. К усадьбе вела дорога, обсаженная деревьями, соединявшая Бугры с Мурино. У хозяина было до 300 мериносных овец и еще 200 штук ягнят». Согласно статистическим данным по С.-Петербургской губернии на 1896 г., в Буграх значилась «владельческая усадьба на собственной земле при Муринском проселочном тракте, 1 двор, 20 человек».

Во время Великой Отечественной войны на полях между Буграми и Мурино создали специальный ложный аэродром с фанерными самолетами.

В «день леса», проводившийся в мае 1947 г., в совхозе «Бугры» посадили фруктовый сад – из 200 декоративных кустарников и 1300 плодовых деревьев. Под сад ответили 14 гектаров.

Совсем недавно Бугры едва не стали свидетелями уникального проекта, который иначе как революционным и сверхамбициозным не называли. В конце 2006 г. итальянская компания Margheri Grоup объявила о возведении в поселке Бугры огромного комплекса «Невский Сити». Его центральным объектом должен был стать крупнейший в Европе торгово-развлекательный центр «Невский Колизей» (даже с искусственным морем!). Однако в 2008 г. работы прекратились, успели только заложить фундамент этого центра.

Буяны

Словарь Брокгауза и Ефрона давал такое объяснение слову «буян»: «складочное место, обыкновенно островки на Неве, в Санкт-Петербурге, с городскими амбарами для выгрузки пеньки, льна, сала, соли и др.». Как известно, эти товары издавна были одними из основных статей экспорта из России. А когда в XVIII в. Северная столица стала крупнейшим портом, откуда шел экспорт за границу, по берегам Васильевского и Петровского островов для хранения грузов были построены городские амбары, позже названные буянами. Ведь когда-то древнерусское слово «буян» обозначало «речная пристань».

Буянов в Петербурге было несколько: на Гутуевском острове – Сельдяной, на Галерном, у впадения Фонтанки в Неву, – Сальный, в юго-восточной части нынешнего Петроградского острова – Гагаринский пеньковый. Существовали также Масляный, Винный и Ватный. Местности вблизи них получали в народе соответствующие названия.

Сохранились сведения, что в сентябре 1895 г. Петербургская городская ревизионная комиссия произвела тщательный осмотр и строгую ревизию городских буянов. И вот что выявилось.

Результат осмотра Гагаринского буяна на Петербургской стороне привел к заключению, что этот буян потерял всякое значение как «складочное место грузов», так что не следует на него тратить деньги для улучшения, а лучше снести все амбары и сараи, местность разбить на участки и продать их под постройки. «В том, что найдутся охотники для приобретения этих участков, не может быть сомнения, – отмечал обозреватель „Петербургского листка“, – так как климатические и санитарные условия этой местности не оставляют желать ничего лучшего; к тому же с постройкой постоянного Троицкого моста сообщение с ней улучшится».

В полном порядке оказался Тучков буян, несколько уступал ему в исправности Масляный буян. Оказалось, что около него сильно засорен обходной канал. В прекрасном состоянии оказался и Сельдяной буян. Правда, комиссия особо обратила внимание на то, что один ледник американской системы недостаточен для деятельности буяна, поэтому здесь необходимо построить еще один такой же ледник.

Что же касается Сального буяна, то несколькими годами ранее Городская дума предоставила здесь на самых выгодных условиях место для склада и продажи товара поморам. Однако при ревизии выяснилось, что никаких поморов тут нет, а вместо них действуют обыкновенные «кулаки-скупщики» с Крайнего Севера…

Шло время, и старинные буяны уже переставали удовлетворять насущные потребности города в складских помещениях. Постепенно острова, на которых находились буяны, перестали быть островами: протоки засыпали, а сами амбары разобрали.

Так буяны исчезли с карты Петербурга, осталось лишь здание Тучкова буяна, в начале ХХ в. горожане называли его «дворцом Бирона».

Сальный буян, находившийся на левом берегу Невы, напротив Горного института. Он построен в начале ХIX в. по проекту Тома де Томона. В 1914 г. амбары Сального буяна, предназначавшиеся для хранения сала, разобрали, несмотря на протесты общественности. Гранитные блоки этих амбаров использовали спустя несколько лет для создания памятника Жертвам революции на Марсовом поле

Правда, следы других буянов можно отыскать и сегодня в названиях некоторых улиц. Например, неподалеку от Горного института, на Васильевском острове, проходит набережная Масляного канала, хотя самого канала давно уже нет. Название его связано с существовавшим тут Масляным буяном, где находились склады масла. Сегодня на его месте – производственные корпуса Балтийского завода.

А на Петроградской стороне есть Пеньковая улица, чье название произошло от Гагаринского пенькового буяна.

Быки

«Живу у Быков», «Извозчик, к Быкам!» – нередко можно было услышать в Петербурге в конце XIX в. «Быками» в ту пору среди городского простонародья назывался обширный район за Обводным каналом (там, где сейчас расположен наземный павильон станции метро «Фрунзенская»), где находились скотопригонный двор и городские бойни. «Скотский двор», куда гнали скот для продажи, существовал тут еще в конце XVIII в. Он представлял собой деревянное строение и большой выгон.

На скотопригонный двор погонщики гнали быков, которых привозили в Петербург. Двор занимал территорию около одной квадратной версты и мог вмещать одновременно до пяти тысяч быков. Здесь происходила торговля быками: коммерсанты-оптовики скупали их и тут же перепродавали в розницу мелким торговцам. Говорили, что деньги тут крутились немалые: на скотопригонном дворе и бойнях в виде платы за быков из рук в руки переходило до двадцати пяти миллионов рублей за год.

Со скотопригонного двора быков гнали на бойни. Там их устанавливали в особые стойла, где быки обреченно и безропотно стояли в ожидании своей очереди на убой. Каждый бык помечался особым знаком близкой смерти: на хвосте выстригали поперечные полоски, которые обозначали, через сколько дней бык должен быть убит.

В бойне было три отделения – для быков, телят и для свиней. Каждое отделение помещалось в отдельном каменном корпусе и делилось на «номера», в каждом из которых работало по пять «бойцов». Некоторые путеводители по Петербургу тех лет подробно описывали страшную технологию убийства быка, отмечая, что с боен столица получала ежегодно до четырех с половиной миллионов пудов «парного мяса», кроме того, по железным дорогам зимой привозилось около двух с половиной пудов «мороженого мяса».

При бойне существовал специальный Мясной музей, основанный в 1890 г., его особенно охотно посещали полковые врачи и фельдшеры. «По выставленным в стеклянных шкафах препаратам и моделям можно научиться различать мясо здоровых животных (пригодное в пищу) от мяса больных животных», – говорилось в одном из путеводителей.

Естественно, соседство с бойнями накладывало неизгладимый отпечаток на близлежащую местность. «„Быки“ – окраина довольно грязная, и на людей, любящих чистоту и тишину, она производит неприятное впечатление, – писал в конце 1890-х гг. журналист Анатолий Бахтиаров. – Против скотопригонного двора и городских боен, по другую сторону Забалканского проспекта, тянутся небольшие деревянные и каменные домишки, изобилующие трактирами, портерными, съестными лавками, закусочными и прочими заведениями для простонародья. Жизнь у „Быков“ бьет ключом. Выражаясь фигурально, это своего рода котел, где вода кипит, бурлит и выбрасывает наверх пену».