Моя неприличная Майорка (СИ) - "Katou Youji" Страница 11

Все было, как по классике. Одна элегантная блондинка, у второй пряди чуть темнее, а третья жгучая знойная брюнетка. Все остальные подробности опущу для краткости. Но... самое обидное заключалось в том, что самой жаркой ночи я ни черта не помнил.

Накануне вечером мы с друзьями по работе получили зарплату и пошли гулять по кабакам. Компания росла, в нее вливались новые люди, а около часа ночи подсели вот эти девочки, «подрабатывающие» в соседнем с нами клубе. Тогда я пахал админом и часто, в нарушение правил, разрешал пропускать их к нам, когда они хотели отдохнуть от «навязчивых мужиков».

Девчонки были очень благодарны и, в отличие от редких благообразных клиенток, не промышляющих подобным бизнесом, никогда не устраивали скандалов и ни к кому не лезли очевидно куда.

В итоге мы завались шумной толпой к кому-то в квартиру, еще выпили... а вот произошедшее потом оказалось для меня покрытым полным мраком. Вспомнив о ценнике на их услуги, я на нервах растолкал девиц, чтобы услышать в ответ:

— Лапочка, с тобой вчера было так хорошо. Ты просто душка.

Оно, конечно, за себя было очень приятно, что есть порох в пороховницах и, как говорится, ого-го-го, раз хватило на троих, но не такой же ценой.

А после того, как девушки, наперебой смеясь и забавляясь, выяснили, что я, мягко говоря, не вполне в курсе подробностей и деталей, так сказать, картины минувшего, начались шуточки о том, что весь этот кайф был еще и без презервативов, и теперь у меня есть все шансы стать отцом. В тройном размере. До кучи только две недели назад у меня закрутился роман с крайне ревнивым человеком, который, если бы узнал о таком финте ушами с моей стороны, бросил меня в тот же момент.

В общем, на двадцатой минуте разборок, когда я уже решал для себя извечный российский вопрос, что теперь делать лучше — стреляться или вешаться, девчушки наконец сжалились надо мной и признались, что ничего не было. Да и не могло быть в принципе, потому что я, по их словам, был в состоянии, когда уже «не петь, не рисовать».

Они решили раздеть меня из любопытства. «Ну, и чтоб тело во сне дышало», — как просто заметила одна из них. Потом приняли на грудь еще и, заваливаясь спать, договорились с утра «поприкалываться».

В общем, девушек и свои эмоции в тот момент я запомнил на всю жизнь, да и получил неплохой урок на будущее. Потому про себя я подумал, что Васек тоже из раздела таких вот «приколистов». Мое воображение категорически отказывалось представить их вместе. И уж тем более — Костика снизу.

— Кость, — осторожно начал я, садясь на постели и аккуратно подбирая выражения, — а может трусы, того? Сами? Да и не было ничего?

— Что того?! — взметнулся Костюня, нарезая круги по комнате. — И как сами?! Ты, что, языку идиотов у Василия научился? Ты понимаешь, когда я проснулся... они оказались аккуратно сложенными под подушкой.

— Ну, вот, видишь, — постарался успокоить я его, — в процессе страсти они обычного... того... улетают в неизвестном направлении.

— Слав, тебя заклинило на «того»? И в пятый раз спрашиваю, откуда такие обширные сведения?

— От верблюда, — разозлился я, но, видимо, еще окончательно не проснулся, — я и с женщинами тоже спал.

— Что значит «тоже»?! А с кем ты еще спал?! — подскочил на месте Костюня.

Как я уже говорил, Костик также был журналистом в прошлом, до работы в пиаре. И зачастую именно на таких необычных оговорках, мы вытягивали из ньюсмейкеров сенсации. — С мужиками?

— Мать твою, — выдохнул я, — а поссать сходить можно? Неудачно построил предложение. Я имел в виду, что просто иногда тоже сплю с женщинами. Вот и все.

— Можно, но очень быстро. А потом ты все объяснишь.

...Я уже почти закончил чистить зубы, когда увидел в помойном ведре... разорванную упаковку презервативов. Она была спрятана под обертками от еды. Но в этот раз я отчетливо помнил, что сии «девайсы» мне вчера явно не требовались. Оставался только один вариант.

— Костюня, — еще мягче произнес я, выплывая из ванной, — а у тебя нет никаких необычных или странных... эээ... ощущений?

— В смысле? — выставился на меня (и впервые в жизни на мой пах) вновь начинающий нервничать Костюня. Из-за ситуации с утренней пропажей он даже забыл про завтрак, который вот-вот должен был закончиться.

— Эээ... у тебя ничего не болит?

— Башка раскалывается, и пить дико хочется. Ну, так мы вчера хорошо приложились, — Костюня мотнул головой в сторону батареи бутылок.

— А кроме нее?

— А что еще должно болеть?! Ты же меня только что уверял, что ничего не было!

— Кость, ты в ванную сходи и обрати внимание на мусорное ведро, — еще более деликатно выдохнул я.

...Костюня вернулся из ванной комнаты другим человеком. Теперь у него дрожали руки, и в нервном тике дергался правый глаз. Он обвалился на кресло и схватился за бутылку коньяка, хотя у него всегда было правило — не пить до трех.

— Думаешь, я... того... трахнул Васю? Или он меня?

— Я хз. Я, в отличие от некоторых, спал мирно как кролик, — намекнул я не очень тонко на толстые обстоятельства. — Слушай, а может быть, ты просто позвонишь ему, и вы обсудите сложившуюся ситуацию?

— Слав, не неси х*ню. И так все понятно. Ну, позвоню я ему и что спрошу? «Вась, уточни мне не под запись и не для протокола, кто кого вчера?»

А потом Костюня впал в глубинную депрессию. На самом деле я прекрасно понимал его. Подобного рода пердюмонокли, которые иногда преподносит жизнь, не очень-то приятно воспринимать как в юности, так и когда перешагиваешь за третий десяток. И, если честно, я даже не знаю, что легче пережить. Осознать некоторые свои «особенности», по выражению Васи, в семнадцать или столкнуться с ними уже в зрелом возрасте.

Впрочем, к унынию в этот день располагала и сама погода Майорки. Мы приехали на курорт в начале туристического сезона, когда только закончился трехмесячный сезон дождей, и он все еще не хотел покидать остров. С утра небо заволокли тяжелые свинцовые тучи, и даже к полудню на улице не было ни лучика солнца. А потом небеса разверзлись...