Улицы Киева. Ретропутешествие - Стефан Владимирович Машкевич Страница 11

Мариинско-Благовещенская улица (Саксаганского), угол Безаковской (Симона Петлюры). Начало XX в.

И это оригинальное название не имело шанса пережить советскую власть. В 1919 году Мариинско-Благовещенская стала улицей Леонида Пятакова – одного из лидеров киевских большевиков, который жил неподалеку, на Кузнечной, 5, в только что покинутом нами квартале между Караваевской и Мариинско-Благовещенской. В конце декабря 1917 года Пятаков был похищен неизвестными людьми с порога собственного дома, а в середине января его труп обнаружили крестьяне у Поста Волынского[114]. Большевики обвинили в преступлении находившуюся тогда у власти Центральную Раду, и происшедшее автоматически возводило Пятакова в ранг героя.

Леонид Пятаков

(1888–1917)

Как это часто бывает, в неформальном контексте имя в названии улицы во многих случаях опускали, ограничиваясь фамилией. (И даже в официальных сообщениях 1919 года о переименовании упоминается: в одном – улица Леонида Пятакова[115], в другом – улица Пятакова[116].) У Леонида был младший брат, Георгий; в 1917 году он был главой большевистской фракции Киевской городской думы, в 1918–1919 – председателем Временного Рабоче-Крестьянского правительства Украины. В течение восемнадцати лет такой дуализм в названии улицы никаких проблем не вызывал…

В январе 1937 года на так называемом «Процессе Параллельного антисоветского троцкистского центра» (Втором московском процессе) Георгий Пятаков был осужден как враг народа, приговорен к смертной казни и тотчас же по окончании процесса расстрелян. Словосочетание «улица Пятакова» сразу стало запретным. Еще до окончания процесса в Киевский горсовет и в редакции газет начали приходить письма примерно такого содержания: «<…> Навсегда должны быть забыты имена этих кровавых фашистских псов. Я предлагаю переименовать ул. Пятакова на <…>». Фантазия у разных авторов работала по-разному: предлагали назвать улицу именем Сталина, Орджоникидзе, Николая Островского, «руководителя чекистов Украины – стального большевика тов. В. А. Балицкого» (последнее, будь оно избрано, быстро привело бы ко второму раунду подобных же предложений, ибо стальной большевик Всеволод Балицкий был арестован в июле того же 1937 года) и даже вернуть прежнее название – Мариинско-Благовещенская. Авторы спешили проявить бдительность: обвинение кого угодно в отсутствии таковой могло вызвать вполне понятные последствия. Более просвещенные были осведомлены о разнице между братьями. «Траплялися навiть листи такого змiсту, – сообщала редакция газеты „Комунiст“ председателю Киевского горсовета, – мовляв, я знаю, що це не троцькiст П’ятаков, а iнший, але все ж вважаю за потрiбне вулицю переїменувати, щоб запобiгти кривотолкам»[117].

В конце июня городские власти попытались выйти из положения, что называется, малой кровью – издав постановление президиума горсовета под названием «Про випадки неприпустимого перекручення назви вулицi iмени Леонiда Пятакова», в котором требовалось: «нi в якому разi НЕ ПРИПУСКАТИ СКОРОЧЕННЯ ЇЇ АБО ОБМЕЖЕННЯ ОДНИМИ IНIЦIАЛАМИ IМЕНИ»[118]. Это, однако, не помогло – и уже 28 августа 1937 года вышло постановление президиума горсовета (обратите внимание: имя Пятакова вообще не упомянуто!):

Перейменувати колишню Марино-Благовiщенську вулицю на вулицю iмени народного артиста САКСАГАНСЬКОГО Панаса Карповича[119].

Сам Панас Саксаганский жил тогда неподалеку, на параллельной Жилянской улице.

Панас Саксаганский (Тобилевич)

(1859–1940)

Название с фамилией в родительном падеже – это изобретение советской эпохи: до революции от фамилии образовывали прилагательное (Пушкинская, Караваевская…). Старожилы вспоминают, что и эту улицу киевляне поначалу называли на старый манер – Саксаганская[120]. Уже в наше время появилась ностальгическая песня:

На Саксаганской улице играет саксофон

Забытую мелодию – фокстрот или чарльстон.

На Саксаганской улице играет саксофон…

Ах, как мы были молоды, ах, как я был влюблен!

Но официально названия «Саксаганская» никогда не существовало.

Пройдя по бывшей Мариинско-Благовещенской один квартал на восток, оказываемся на Большой Васильковской улице. Еще совсем недавно она называлась Красноармейской: своеобразный привет киевлянам из 1919 года…

Большая Васильковская улица. Конец XIX – начало XX в.

1919:

«Меняя, баш на баш, отчизны имена…»

Идея переименования улиц и городов на революционный лад родом оттуда же, откуда и большинство подобных начинаний – из Великой французской революции. В апреле 1791 года, в день погребения одного из видных деятелей этой революции, командира батальона Национальной гвардии Оноре Мирабо, писатель и политик маркиз Шарль де Вильетт обратился к собранию якобинцев с письмом, которое начиналось так:

Frères et Amis,

J’ai pris la liberté d’effacer à l’angle de ma maison cette inscription: quai des Théatins, et je viens d’y substituer: quai Voltaire <…> Nous aurons toujours un Voltaire et nous n’aurons plus jamais de Théatins.

[ «Братья и Друзья, я позволил себе стереть с угла своего дома надпись: набережная Театинцев, и только что заменил ее на: набережная Вольтера. <…> Вольтер у нас будет всегда, а театинцев не будет больше никогда»]. Театинцы – священнический орден Римско-католической церкви. «Я предлагаю добрым патриотам рю Платрьер [Известковой улицы. – С. М.], – продолжал де Вильетт, – поместить на углах своих домов имя Жан-Жака Руссо. Для чувствительных сердец, для пылких душ важно вспоминать, проходя по этой улице, что здесь на третьем этаже жил Руссо, и едва ли важно, что в былые времена здесь обжигалась известь. <…> Мне подумалось, что декрета Национального собрания, которое готовит народные празднества в честь Мирабо, Жан-Жака и Вольтера, было бы вполне достаточно для такого незначительного нововведения». Действительно, через несколько дней эти два переименования были утверждены, а шоссе д’Антен, где в одном из домов скончался Мирабо, было названо в его честь[121]. Революционеры быстро вошли во вкус: просьбы о переименовании улиц стали поступать едва ли не ежедневно. Затем взялись за названия секций (районов) Парижа, после чего дело приобрело общенациональный масштаб: Конвент поручил Комитету народного просвещения разработать проект всеобщего переименования площадей и улиц во всей Франции. «Не естественно ли было бы с площади Революции вступать на улицу Конституции, которая приводила бы к улице Счастья?» – риторически вопрошал автор проекта, конституционный епископ Грегуар. Еще через два-три года добрались и до названий городов: «за недостаточно современный образ мыслей» лишились своих имен Тулон и Лион; Марсель превратился ни много ни мало