А. Васильева - Государственный Дарвиновский музей Москва Страница 13

Творчество талантливого скульптора Анны Семеновны Голубкиной относится к ярким явлениям в русском искусстве XIX–XX веков. Голубкина училась в классах изящных искусств А. О. Гунста в Москве, была вольнослушательницей в МУЖВЗ, Высшем художественном училище при Петербургской академии художеств, мастерской Ф. Коларосси в Париже, затем у О. Родена. Будучи ярким представителем импрессионистического направления в скульптуре, Голубкина не так известна своими анималистическими работами. Между тем, целые периоды в ее творчестве были посвящены исключительно такой пластике. Произведения хранятся в собраниях Государственной Третьяковской галереи, Государственном Русском музее, Музее-мастерской А. С. Голубкиной в Москве.

В скульптуре импрессионизма язык объемной формы и линии заменялся языком пятна, светотени, формирующей в пространстве скульптурную массу. Характерным примером такого рода пластики является работа «Собаки». Главным приемом здесь стал мягкий, широкий и сочный мазок — след пальца, скользящего по поверхности массы. Первоначальным материалом была глина, переведенная затем в гипс. Художественный образ в импрессионизме — этюд с натуры, протокол мгновенного зрительного восприятия.

По замыслу А. Ф. Котса, целый раздел экспозиции музея должен был быть посвящен зоопсихологии (этологии), раскрывающей мир инстинктов у животных. Для него В. А. Ватагин создал триптих «Павианы» — этологи полагают, что из всех современных обезьян социальная организация павианов наиболее похожа на таковую у древнего человека. На левой части — «Павианы в пути» — изображено стадо обезьян, организованно спускающееся со скал. У павианов стадом в несколько десятков голов командует на «коллегиальных» началах группа самых старших по возрасту самцов — иерархов. Когда животные переходят с места на место, они движутся в определенном порядке, который можно назвать походным строем: ядро стада защищено боевыми отрядами самцов — арьергардом, авангардом и двумя боковыми охранениями. На картине показан авангард, состоящий из самцов, за которым следуют самки с детенышами. Замыкают процессию молодые самцы. На отдыхе стадо перестраивается в обороняемый лагерь, этому посвящена правая часть триптиха — «Павианы на отдыхе». В центре — самцы-доминанты в окружении самок и детенышей, мирно расположившиеся на скалах. На третьем плане виднеются силуэты выставленных по краям «часовых». Композиция центральной части произведения — «Павианы и собаки» — посвящена изображению наиболее привлекательной черты павианов — их способности самоотверженно защищать свою семью, вступая в бой с хищниками.

В триптихе использована классическая пирамидальная композиция: центральная часть с главными персонажами вписывается в устойчивый треугольник. В боковых эта конфигурация поддерживается линиями каменных уступов. Очевидно, что пирамидальное построение было выбрано художником совершенно сознательно. В данном случае это решение раскрывает саму сущность явления: самцы павианов иерархически соподчинены согласно своим возрастам. Стремясь подчеркнуть значительность изображаемого, придать ему особую монументальность, Ватагин делает фон (небо в боковых частях и скалы на втором плане в центральной) мерцающе-золотистым, наподобие условного золотого фона византийских мозаик.

Известный мастер анималистической графики, живописи и скульптуры, основатель анималистической секции при Московском отделении художников РСФСР, заслуженный художник РСФСР Вадим Вадимович Трофимов с 16 лет начал трудиться в Дарвиновском музее, куда его пригласил А. Ф. Коте, супруга которого — Н. Н. Ладыгина-Котс — приходилась Трофимову тетей по материнской линии. Наставником Вадима Вадимовича в рисовании и лепке был сам В. А. Ватагин. Великая Отечественная война внесла свои коррективы в жизнь Трофимова, и в 1942 он предпочел тылу службу в действующей армии. В составе Брянского, а затем Первого Белорусского фронтов художник дошел до Берлина в должности начальника маскировочной службы батальона аэродромного обслуживания, был награжден орденом Красной Звезды, медалями «За оборону Москвы», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина».

В 1960-е Трофимов изобрел особый вид декоративной скульптуры из металла. Суть нового метода заключалась в том, что лист железа, меди или стали надрезался и сгибался подобно бумажному, рождая в итоге объемное, трехмерное изображение животного. Скульптуры получались обобщенными, создавался узнаваемый знак — символ определенного вида зверя или птицы, в котором выразительно подчеркивались его характерные особенности.

В начале 1930-х В. В. Трофимов начал работать в книжной графике — сначала в издательстве «Детская литература», а затем в «Учпедгизе» и «Просвещении». В 1940 молодого талантливого творца приняли в члены Московского отделения союза художников СССР (МОСХ). С первых дней Великой Отечественной войны он трудился в «Окнах ТАСС», куда его направил МОСХ. Здесь Трофимов создал ряд агитплакатов, лучшие из них приобрели широкую известность — «Выли волки под Москвой», «Ворона в павлиньих перьях» и другие. После войны его талант наиболее полно раскрылся именно в области станковой графики.

Автолитография «Рыбки в кораллах» — произведение, современное по стилю, изысканно-декоративное, отличающееся лаконичностью образа. Художник использовал приемы, характерные для плакатного искусства, — композиция подчеркнуто плоскостная, краски яркие и сочные, их соединения энергичные: красное, черное и золотистое на белом фоне. Три полосатые рыбки образуют ритмичный, почти орнаментальный ряд, отличаясь только, да и то — слегка, расположением плавников. Неизвестно, думал ли Трофимов о японской гравюре на дереве, но в его графике явственно ощущается влияние восточного искусства. Итогом творческого эксперимента по его совмещению с приемами европейской живописи стало своеобразное, подлинно вдохновенное поэтическое целое.

Георгий Евлампиевич Никольский — зоолог, график-иллюстратор, заслуженный художник РСФСР, стоящий в одном ряду с известными анималистами, представляющими московскую школу, отличие которой от ленинградской очень точно определил график-анималист В. А. Дувидов: «Последняя зиждилась на поэтическом и высокохудожественном восприятии и изображении животного. Московская школа в самом начале имела свои характерные черты. Знания В. А. Ватагина и его учеников, в том числе и Г. Е. Никольского, опирались не только на живые, непосредственные впечатления, наблюдения, они базировались на серьезной научной основе. Благодаря Ватагину, объединявшему в себе ученого и художника, анимализм становится искусством».

Иппический жанр занимает значительное место в творчестве Г. Е. Никольского. Его интересовали дикие лошади, несущиеся по степям. В этих рисунках художник стремился передать динамику движений быстроногих животных. Он виртуозно владел техникой акварели, много экспериментировал с графикой, добиваясь наибольшей выразительности рисунка. Интересные мысли о творчестве Никольского высказал его сын: «В послевоенные годы, особенно с середины 50-х годов, отец, к тому времени уже признанный художник, начинает искать закономерности в графическом изображении того или иного объекта… пытается определить и соответственно выразить графически некий иероглиф изображения. Рисуя, например, березу, он искал то, что присуще всем березам…» Действительно, работам мастера свойственна неповторимая, узнаваемая манера исполнения. Невзирая на присущий ему дух экспериментаторства, Георгий Евлампиевич создавал облики животных в лучших традициях русской анималистики. Психологизм и эмоциональность всегда присутствуют в его произведениях, в некоторых из них ярко выражена экспрессивность.

Анималист Георгий Николаевич Попандопуло учился на факультете скульптуры Московского института прикладного и декоративного искусства у Е. Ф. Белашовой и Б. И. Яковлева. После окончания вуза на протяжении двенадцати лет он был помощником И. С. Ефимова в монументально-декоративных работах (в том числе для интерьеров Ярославского и Ленинградского вокзалов). Георгий Николаевич очень любил и хорошо знал живую природу, а идею совершенства и хрупкости ее красоты стремился выразить в своих произведениях. Попандопуло занимался также парковой скульптурой, его творения были установлены во многих городах страны, в частности скульптура «Олени» (1974) — перед гостиницей «Дружба», «Сохраним природу» (1980) — в парке Кунцевской больницы в Москве, работы «Тетерев», «Вепрь», «Глухарь», «Рысь» (1980) — в зоне отдыха дороги Москва — Минск.