Ольга Афанасьева - Мюнхен: кирхи, пиво» заговоры и безумные короли Страница 13

В Мюнхене существует легенда о Провизурглокке — «Колоколе бедного грешника».

Давным-давно жил в Мюнхене колокольных дел мастер, и была у него любимая дочь по имени Марта. Сватались к ней многие женихи, один завидней другого. Но сердце Марты было свободно, она была по-детски беззаботной, и звонкий смех девушки порой заглушал звук колоколов ее отца. Мать свою Марта не помнила: она умерла при родах. Друзья и подруги окружали ее, любящий отец носил на руках и был готов исполнить любое ее желание. Счастливое детство перешло в цветущую юность. Наивная Марта с детства знала одну только любовь, ни разу не столкнувшись с жестокостью и коварством грешного мира.

Отец, для которого Марта и в 1 7 лет оставалась ребенком, не сразу заметил, что смеется она уже не так часто, как прежде. Она стала уходить одна, и даже подруги не знали, где она. Но отец доверял дочери, хотя и тревожился за нее. Он пытался расспрашивать, но Марта так умела растопить его сердце, что родительская тревога таяла от нескольких ласковых слов. Да и работа поглощала его целиком: из поколения в поколение все мужчины в его семье были колокольных дел мастерами, и звуки колокола он любил почти так же, как собственную дочь.

И вот однажды, когда мастер почти закончил отливать колокол по случаю дня рождения города, Марта исчезла. Весь Мюнхен выходил ее искать, убитый горем отец пообещал самую щедрую награду за любые сведения о ней. Но никто не мог ему помочь. Как и сам мастер, многие друзья и подруги заметили перемену в Марте, что в последние дни она была молчаливей и задумчивей обычного — и только. Все ее любили, и никто не мог даже предположить, что кто-то мог причинить вред красивой и доброй девушке. Наконец городская управа тоже объявила награду тому, кто найдет ее живой или мертвой или укажет на обстоятельства ее исчезновения.

Вскоре после этого какой-то мальчишка подбежал к мастеру на улице, сунул ему в руки сложенный кусок бумаги и тут же исчез в подворотне. Мастер развернул бумагу — это было письмо от дочери. «Прости меня, папа! — говорилось в нем. — Я полюбила мужчину всем своим сердцем и хочу быть вместе с ним, где бы он ни был. Ты никогда не согласишься на этот брак, ведь мой любимый — бродячий музыкант, к тому же цыган. Но для меня нет никого лучше, чем он. Я буду петь, а он — играть. Вспоминай почаще свою грешную дочь, закажи в знак моего прощения молебен, а я буду вечно помнить и молить Бога за тебя».

Мастер сразу понял, что в записке нет ни слова правды. Его дочь знала, что он простил бы ей любой брак, лишь бы она была счастлива. Она никогда не выражалась так, как была составлена записка. А молебен должен был не служить знаком прощения, а дать повод к сплетням: дочь мастера не исчезла, а просто сбежала с мужчиной. В сердце его родилось отчаяние. Он забросил отливку колокола, скитался по окрестностям и все искал свою дочь, живую или мертвую, уже не надеясь найти ее живой.

Однажды он шел через лес в вечерних сумерках и вдруг услышал чей-то слабый стон.

Надежда снова вспыхнула в отцовском сердце, и он бросился на звук. Но к его огромному разочарованию, он наткнулся на дряхлую старуху в лохмотьях, беспомощно лежащую на земле.

— Я сломала ногу, добрый человек, — простонала она. — Помоги мне добраться домой! Я не в силах даже подняться.

Мастер, хоть и был весь в своем горе, не мог отказать в просьбе — без помощи женщина просто погибла бы. Может, и его дочь сейчас тоже нуждается в помощи… Он подхватил старуху на руки.

— Показывай дорогу, женщина, — сказал он.

Несколько часов шел он через лес и уже к ночи вышел на опушку с маленьким домиком на ней — там и жила старушка. Он уложил ее в постель, напоил вином из бутыли, стоящей на столе, перевязал плотно ногу и уже собирался уходить, но она остановила его.

— Сейчас ночь, ты заблудишься, к тому же устал и голоден. В печи есть еда, запей ее вином из той бутыли, что мне дал. И ложись спать.

Немного погодя, когда мастер уже подкрепился и пожелал женщине спокойной ночи, она сказала:

— Я знаю, о чем болит твое сердце. Ночью ты увидишь сон, где получишь ответ на свой вопрос. Это будет моя благодарность, но с тяжелым сердцем я ее приношу.

Последние слова мастер едва расслышал. Он ни о чем не стал спрашивать, едва держась на ногах от усталости, и уснул, как только его голова коснулась подушки.

Во сне он увидел Марту. Веселая и счастливая, как прежде, шла она через зеленый луг, когда из-за дерева выехал всадник в богатой одежде и пустил коня рядом с ней. «Что же ты меня избегаешь?» — спрашивал он Марту, и она отвечала ему вежливо, но испуганно. Вот они приблизились к городским воротам, и мужчина, спрыгнув с коня, попытался ее обнять, но девушка оттолкнула его и побежала. «Все равно ты будешь моей! А посмеешь пожаловаться — отец твой умрет, у меня на это хватит власти!» — крикнул мужчина ей вслед. Как ни старался мастер, он не мог разглядеть его лица. Потом он увидел Марту совсем маленькой, рядом со старым колодцем за городскими воротами, где давно иссякла вода. «Я уронила куклу, папа, — говорила она ему, плача. — Помоги мне, достань ее из колодца! Достань, она там!» — «Конечно, доченька, — отвечал он ей. — Я сделаю все, что ты скажешь, все, что захочешь!» Тут Марта снова превратилась в девушку. Она была бледнее смерти, и было в ее лице что-то страшное. «Тогда закончи колокол, который не успел отлить, — прошептала она. — В городе скоро будет первое венчание в новой церкви, я хочу, чтобы к тому времени колокол был готов».

Мастер проснулся в слезах, собираясь проститься со старухой и немедленно идти к старому колодцу. Но как же он удивился, когда понял, что лежит в траве совсем рядом с нужным ему местом! Колодец был заколочен досками, но две из них легко отошли, и мастер заглянул внутрь. Там, на высохшем дне, что-то белело. Люди, сбежавшиеся на его крик, помогли ему достать из колодца тело Марты. Она была как живая, и только на шее ее виднелись синяки — следы чьих-то злодейских рук.

Убитый горем отец после похорон вспомнил о другом своем обещании, данном дочери во сне. Вернувшись к работе, он все силы отдал отливке колокола, и каждую секунду желал убийце погибели. Если бы он во сне мог разглядеть его лицо!

Вскоре колокол был готов, оставалось его только установить. К мастеру пришел сам бургомистр — поблагодарить за то, что не забывает о работе.

— Мы повесим этот колокол в новой церкви, — сказал он. — Ее уже освятили, скоро там будет первое венчание.

Мастер решил прийти на это венчание, исполняя просьбу дочери. Он стоял в толпе, ожидая появления молодых. И вот в дверях показалась пара: испуганная юная невеста и жених в богатых одеждах. Все в его властной осанке и движениях напоминало мастеру мужчину из сна, но во сне он не видел лица… А это лицо было красивым, но злым и порочным. Мастер от души пожалел невесту.

Едва священник начал венчание, как на колокольне вдруг зазвонил колокол, заглушая его слова. Мастер сразу узнал звук своего нового колокола. Присутствующие недоуменно переглядывались.

— И надо же, чтобы такое приключилось на венчании командира герцогской гвардии, — хихикнул кто-то. — Да к тому же племянника герцогской жены.

Вскоре в толпе раздались откровенные смешки. Взбешенный капитан, бросив невесту, побежал к выходу — взобраться на колокольню и посмотреть, кто вздумал испортить его свадьбу. Едва он выбежал наружу, как со шпиля сорвалась одна из каменных горгулий, украшавших церковь, и убила его наповал.

Так колокол обличил и наказал убийцу. Когда мастер рассказал священнику и бургомистру о своем сне, было принято решение: использовать Провизурглокке только перед казнью преступников. С тех пор его и прозвали «Колокол бедного грешника».

В самой церкви, в пятом боковом приделе (слева от входа), за железной решеткой находится стеклянный реликварий-саркофаг, выполненный в 1677 году в стиле барокко мюнхенским мастером-ювелиром Францем Кесслером. В нем находятся мощи святой мученицы Мундиции Римской (ок. 250), которую в Мюнхене считают первохристианской мученицей. Мощи облачены в мантию, украшены драгоценными камнями. В руке святая держит птичье перо.

Мощи этой святой долгие годы находились в римских катакомбах святой Кириаки, расположенных под современной Сан-Лорендофуори-ле-Мура. Мощи святой Мундиции Римской в 1675 году были перевезены из Рима мюнхенским государственным советником и крупным торговцем Францем Бенедиктом Хегером. Дар церкви Петерскирхе поместили в особый реликварий-саркофаг. В 1804 году эти мощи были закрыты и стали недоступны для посетителей собора, но в 1883 году вновь были выставлены в боковом приделе.

Уже более трех веков почитают в Мюнхене эту святую, которую в народе назвали «покровительницей одиноких женщин». День памяти святой торжественно отмечается в Мюнхене 17 ноября, когда по улицам старого города проходит молчаливая процессия, состоящая в основном из женщин, шепчущих текст особой молитвы, обращенной к Мундиции Римской, и держащих в руках зажженные свечи и пару осенних цветков.