Ольга Зиновьева - Москва. Наука и культура в зеркале веков. Все тайны столицы Страница 15

Сенсацией стало обнаружение остатков Нового дворцового денежного двора эпохи знаменитой денежной реформы и Медного бунта (1655–1663). Они дали массу сведений о производстве, обеспечивавшем важнейшую государственную функцию – чеканку денег. В слое пожара лежали остатки сгоревших построек, масса инструментов для ручной чеканки монет, заготовки и сами медные «копейки»; огромная масса мелких отходов монетного производства заставила пропустить весь слой через рамку металлоискателя. Яркую картину «медной лихорадки», когда продукция денежного двора расхищалась и утаивалась, несмотря на все предосторожности и запреты, рисуют находки на дворе многочисленных кладов. Открытие имело общероссийское значение – это единственный случай археологического изучения средневекового денежного двора.

Дальше всего в Москве археология смогла пока продвинуться в исследованиях монастырей, и открытия в этой области стали эталонными для всей России. Они готовились не менее 30 лет: до 1980-х гг. в русской науке просто не существовало такого направления и соответствующей школы. Её пришлось создавать, причем, как часто бывает в археологии, по ходу самих исследований[37]. Раскрытие остатков Казанского собора на Красной площади[38], многолетние раскопки в монастырях (Данилов[39], Богоявленский[40], Зачатьевский/Алексеевский и Высоко-Петровский)[41]. К ним следует добавить раскопки вокруг Вознесенской и Георгиевской церквей в Коломенском[42]. Эти комплексные работы, для которых требуется многоуровневый анализ целых групп источников, позволили приступить к глубокой и полной реконструкции истории сакрального пространства средневековой Москвы, первыми серьезными шагами к которому стали монографии о древних монастырях по данным археологии, об истории возникновения и движения престолов, их связи с историей города[43].

Раскоп в Даниловом монастыре, 1984 г.

Заключение

Конечно, здесь названы только избранные проекты и находки – иначе и невозможно. Сейчас накоплены просто неисчислимые материалы, только учтенных точек археологических работ многие сотни. Органы охраны памятников Правительства Москвы утвердили археологические исследования в качестве столь же необходимой части производственного цикла, как, скажем, геологические или геодезические. Связанные с работой в культурном слое строители, инженеры, реставраторы уже воспринимают широкое участие археологов серьёзно, как нормальную, «штатную» ситуацию. Археологи стоят перед вызовом: работать на необычно широких площадях и необычайно интенсивно. Это и хорошо, и плохо. Рамки заданы объективной реальностью, их определяет развитие мегаполиса, диктующее как размах, так и сжатость сроков. Дело ученых выработать такие методы исследований, которые позволят обратить даже минусы на пользу науки, использовать предлагаемые ситуацией ресурсы для решения фундаментальных проблем.

Но для этого проблемы нужно правильно оценить и сформулировать, целенаправленно подготовить кадры, создать для них научную мотивацию. Важно, что археология Москвы как особое научное направление становится привлекательной для молодых ученых. Начали складываться группы профессионалов, которые связывают с прошлым Москвы своё будущее в науке.

В Москве постепенно претворяются в жизнь некоторые давно заявленные в археологии, но все еще звучащие новаторски идеи. Например, тезис о необходимости сплошной «исследовательской вертикали», охватывающей не только целевую для данного учёного свиту слоев, но всю толщу напластований, даже если она состоит преимущественно из ярусов Нового времени, XVIII–XIX вв. Памятники начала Нового времени важны для истории градостроительства, архитектуры, повседневности, а в практическом смысле – как музейный элемент в жизни современного города. В Западной Европе и США их изучение уже стало обычной областью исследований археологов, но учёные России такого опыта до работ последней четверти века в Москве и Подмосковье почти не имели[44].

Первостепенная задача научной археологии в Москве – создать собственную, во многих отношениях более достоверную картину развития города и предшествующую историю местности.

Расширение полевых исследований укрепило уверенность в том, что Москва как город не восходит к эпохе ранее середины XII в., хотя берега реки Москвы и её притоков осваивались, конечно, и до этого. Период между двумя большими эпохами в этом освоении – финно-угорской («дьяковской», до IV–V вв. н. э.) и догородской балто-славянской (X – первая половина XII в.) – всё ещё белое пятно. Задача науки – открыть формы наследования или доказать отсутствие генетической преемственности между ними.

Меняются представления о территории, освоенной в первое столетие существования города, с середины XII по середину XIII в. На схеме 1971 г. (Рабинович М.Г. 1971. Рис. 22) культурный слой этого периода не занимал даже всей территории Кремля, выходя за его пределы лишь узкой полосой вдоль Москвы-реки, по краю Зарядья. Сейчас можно говорить о том, что застроена была уже вся полоса напольного плато по меньшей мере до линии Богоявленского проезда, и весь будущий Китай-город, несомненно, освоен. Существовали угодья и, вероятно, посад за рекой Неглинной.

Москва предмонгольских десятилетий оказалась не только гораздо обширнее, чем думали. Она и росла гораздо быстрее, причем начиная не с XIV или XV в., а уже с XIII, причем это развитие после нашествия монголов, в середине – второй половине столетия, не прекратилось. Город окружила освоенная сельскохозяйственная округа с богатыми селами, ближними (Семчинское, Сущевское) и дальними (Коломенское, Мякинино), некоторые из которых восходили к эпохе раннеславянского освоения Москворечья (Даниловские селища конца Х – XI вв., Чертов городок у с. Дьякова).

Появляются свидетельства более сложной и развитой оборонительной системы, а следовательно, тесно связанной с ней системы расселения. Об этом говорит довольно плотная застройка XII–XIII вв. в пределах Кремля и ближней части посада, положение кладов 1230-х гг. вне центральных участков крепости, за пределами территории, входившей, согласно распространённому мнению, в черту укреплений домонгольской Москвы. Остаётся предположить, что богатые клады зарыты на дворах вне крепости, возможно, в предместье, линии укреплений которого вне Кремля ещё предстоит открыть. Они могли ограждать мало застроенную территорию, подобно тому, как было в лучше изученных древнерусских пограничных городах-крепостях: Белгороде Киевском, Рязани (где богатейшие усадьбы стояли не в детинце, а в «окольном» городе), и многих других. Москва была именно таким городом: уже в середине ХIV в. (ещё до постройки Китай-города) монастыри Богоявленский и Георгиевский помещали «в городе на посаде», отделяя их тем самым от пригородных («на всполье») и более дальних. Археология даёт также важнейшие данные о существовании, по крайней мере в XIII в., сложившихся направлений основных дорог (улиц?) на посаде и связанной с ними устойчивой ориентировки построек, которая изменится только на рубеже ХV – ХVI вв. в связи с перестройкой Кремля.

Впрочем, дело не только в хронологических поправках и уточнении количественного роста территории. Археология даёт огромный материал для истории культуры и быта, потребления и моды, той «малой истории» народа, без которой общая история останется мертвой, никому не интересной схемой с уныло повторяемыми от учебника к учебнику именами и датами. Медленно, но верно в науку входят незаметные, но в научной перспективе решающие «локальные истории» того или иного квартала, усадьбы, церкви, монастыря, кладбища – да что там, по мере развития антропологии даже и отдельных людей. Решая свои задачи, археология постепенно, но неуклонно рисует и новую, гораздо более достоверную версию истории жизни страны, как сказали бы историки Москвы XIX в. – «народной жизни».

Москва подземная

М.А. Иофис

Проблемы и решения Москвы подземной (гидросооружения, подземные сооружения, вода, реки, метро, канализация, тоннели)

Подземная урбанизация активно развивается во всем мире. Зарубежный опыт показывает, что для обеспечения устойчивого равновесия и комфортного проживания в мегаполисе доля подземных сооружений от общей площади вводимых объектов должна составлять 20–25 %.

В соответствии с этой тенденцией правительством Москвы принята Концепция освоения подземного пространства и основных направлений развития подземной урбанизации города. Согласно принятой концепции в ближайшие годы планируется построить от 2 до 3 млн кв. м подземных многофункциональных комплексов, что составит 15 % от общего объема строительства. Под землей планируется разместить до 70 % всех гаражей, 80 % складских помещений и 30 % объектов сферы услуг.

Результатом реализации указанной концепции будет: