Марина Сененко - Вена Страница 19

Белые стены, украшенные тонкими изгибающимися стеблями и листьями позолоченного лепного орнамента, можно видеть еще во многих залах дворца – таких, как Церемониальный, украшенный известным портретом Марии-Терезии работы Мейтенса, «Комната карусели» с картиной того же Мейтенса, изображающей придворный праздник, и т. д.

Несколько комнат отделаны с особым тщанием: использован какой-нибудь необычный материал. Стены небольшой так называемой Миллионной комнаты (отделка ее будто бы стоила миллион гульденов) обшиты розовым деревом, в них вставлено множество причудливейшей формы картушей с подлинными индоперсидскими миниатюрами светлых нежных тонов. В Лаковой комнате обшивка красного дерева украшена китайскими лаковыми панно, с золотистым рисунком по глубокому красновато- коричневому фону. Вообще любимая в XVIII веке «китайщина» встречается во многих шенбруннских интерьерах.

В Гобеленном зале стены сплошь закрыты нидерландскими гобеленами середины XVIII века, зеленовато-коричневатыми по колориту; мебель тоже покрыта гобеленами, пол – наборного дерева, сложный по рисунку. Такого же рода паркет в «Комнате Наполеона», в оформлении которой больше чувствуется стиль второй половины века.

На стенах здесь брюссельские гобелены, светлые – сероголубые с более яркими синими и изредка красными пятнами; по сюжетам это, как и в предыдущем зале, жанровые сцены.

Один из небольших кабинетов отделан маленькими «портретами» лошадей, которые в пять рядов, до потолка, вставлены в обрамленные золотой лепниной углубления в стене.

Из такого беглого перечисления уже ясно, что в отличие от покоев Бельведера во внутренних помещениях Шенбрунна нет стилевого единства и цельности художественного замысла. При всей пышности некоторых дворцовых зал в целом на оформлении лежит печать некоторой сухости, мелочности. Если стиль их может быть назван стилем рококо, то, во всяком случае, в очень сдержанном его варианте. Это невольно связывается с представлением о вкусах не только архитекторов и художников, но и их заказчицы.

Шенбруннский дворец хранит воспоминания о долгом (1740- 1780) царствовании осторожной и расчетливой Марии-Терезии, благочестивой до ханжества матери многочисленного семейства. За ее попытками искоренить вольность нравов с насмешкой, а порой и с возмущением наблюдали современники: то дамам строго запрещалось белиться и румяниться, то учреждалась специальная «комиссия целомудрия», то повышались налоги на предметы роскоши и даже на местное вино (мера, вызванная, впрочем, хозяйственной необходимостью). Стены дворцовых комнат увешаны портретами самой императрицы, ее супруга Франца – герцога Лотарингского и германского императора, их детей – в том числе Марии-Антуанетты, впоследствии французской королевы, казненной во время революции.

В Шенбрунне бывали многие знаменитые люди того времени, но самого необыкновенного своего гостя Мария-Терезия принимала 13 октября 1762 года: перед ней выступал шестилетний Моцарт. Моцарт и его старший современник, Гайдн, мальчиком певший в хоре собора св. Стефана, стали первыми в плеяде великих венских музыкантов.

В начале XIX века Шенбрунн привлек к себе внимание всего мира: его дважды избирал своей резиденцией Наполеон, чьи войска в 1805 и 1809 годах занимали Вену. В 1809 году он заключил здесь невыгодный для Австрии Шенбруннский мир. Как известно, вскоре после этого австрийские правители поспешили вступить в союз с недавним врагом и выдали за него замуж принцессу Марию-Луизу. Однако уже через несколько лет во дворце танцевали на балах в честь Венского конгресса, на котором победители Наполеона- и в том числе Австрия – делили Европу.

В Шенбрунне жил и сын Наполеона, «Орленок» романтической легенды; он умер двадцатилетним юношей в комнате, где некогда останавливался его отец.

За два года до этого, в 1830 году, в Шенбрунне появился на свет будущий император Франц-Иосиф I, в течение шестидесяти восьми лет (1848-1916) правивший Австрией. Его покои разительно отличаются от помещений предыдущих эпох своей казенной безликостью.

Преемник Франца-Иосифа Карл I подписал 11 ноября 1918 года в Лаковой комнате Шенбрунна акт отречения. История Габсбургов отошла в прошлое. Шенбрунн стал музеем. В 1945 году он пострадал во время бомбежки – в частности, были сильно повреждены фрески Большой галереи. В 1955 году по старой традиции в восстановленном дворце устроили парадный прием в честь подписания Государственного договора.

Архитектура второй половины XVIII и первой половины XIX века

«Дома в готическом вкусе – но добротны и комнаты просторны. Дворцы и общественные здания в чисто итальянском стиле и величественны (Императорская школа верховой езды, здание Библиотеки, церковь св. Карла, дворец Лихтенштейнов в городе и в Росау и так далее)» – так была описана старая Вена в книге, вышедшей в 1788 году. Отзыв о новом строительстве был куда как более суровым: «Дома в современном вкусе – но из бумаги, ветшающие пока их строят (доказательство – вечный ремонт в едва выстроенных домах). Комнаты малы и низки: скорее клетки для птиц, чем жилища для людей… Дворцы и летние замки-ублюдки упадочной французской и итальянской архитектуры (например, Шенбрунн, здание Университета и так далее). Общественные здания в испорченном вкусе и детском стиле (театр у Кернтнертор, Наррентурм, Общедоступная больница и так далее)».

Так безымянный автор книги с прямолинейной наивностью сформулировал свои крайне консервативные взгляды на венскую архитектуру. Другой аноним, несколько ранее, в 1784 году, в отличие от первого, не был склонен идеализировать старину и не признавал за столицей никаких достоинств. «На большинстве общественных зданий лежит злосчастный отпечаток национального духа, даже на тех, что возведены совсем недавно… Планировке общественных мест недостает регулярности; почти все памятники, которым надлежит их украшать,- дурного вкуса»,- писал он, призывая к обновлению Вены, которая-де должна стать новыми Афинами.

Хотя такого рода критика исходила из разных предпосылок, она появилась не случайно. Видно, и современники чувствовали, что зодчеству их времени недостает силы и определенности стиля. Целостной картины эпохи отдельные сохранившиеся памятники второй половины XVIII века не дают. И дело здесь не в том, что тогда много строили в предместьях, облик которых позднее сильно изменился. В те годы наступил заметный спад архитектурного творчества. Лишь отчасти это можно объяснить, исходя из внешних условий работы архитектора, новых вкусов и требований заказчиков.

Во времена Марии-Терезии и ее преемника Иосифа II (1780- 1790) власть стремилась выдвинуть идеи рационального, утилитарного подхода к действительности. Меркантилизм стал основой политики; права дворян и церкви были слегка урезаны, буржуазия получила возможность интенсивнее развивать промышленность и торговлю, Реформы касались также положения крестьян, судопроизводства, школьного обучения. Был преобразован Венский университет. Иосиф II, более решительный реформатор, чем его мать, утвердил свободу вероисповедания, почти отменил цензуру; впрочем, после его смерти многие реформы были тотчас отменены. Литература и театр получили новые стимулы роста; в частности, в Вене оперные и драматические представления стали в то время важнейшими городскими событиями. Бурно развивалась и публицистика. Музыка, как мы знаем, вступила в свою великую пору. Если в начале – середине века духовное возрождение австрийского общества могло выразиться именно в архитектуре, теперь она постепенно теряла свое былое значение.

Идеи разумной экономии заставили перенести внимание с оформления зданий на их практическую полезность, повседневную эксплуатацию. Городское управление стало гораздо последовательнее заниматься благоустройством столицы. В 1754 году в Вене провели первую перепись (оказалось 175 460 жителей), в 1771 году установили единую нумерацию домов. Заботились о чистоте и освещении улиц, регулировке новой застройки.

Был несколько ограничен размах дворцового строительства. Правда, сама Мария-Терезия истратила немало денег на перестройку и в особенности на отделку Шенбрунна. Тот же Пакасси переделал для императорской фамилии еще один дворец – в Хетцендорфе, превратив его в «Маленький Шенбрунн»; теперь в нем – венская Школа моды.

Среди зданий, возведенных в то время по заказу венских аристократов, самое известное – дворец Паллавиччини, поставленный против Библиотеки и замкнувший Йозефсплатц. Автор его, Хоэнберг,- строитель выдержанной в классическом духе Глориэтты. Здесь он, однако, опирается, скорее, на ренессансные, отчасти на барочные образцы. Стена делится на рустованный цокольный и более массивный основной этажи, в центральной части над карнизом поднимается аттик с гербом, над главным входом – разорванный фронтон. Однако мы не видим привычного «большого ордера» – стена дворца гладкая, ее украшают лишь наличники окон верхнего этажа. Оригинально «перевернуто» соотношение этажей: полуэтаж оказывается не над, а под главным этажом. Середина акцентирована только порталом, навес над которым поддерживают классицизированные фигуры кариатид. В сдержанно-суховатом облике здания выразилось переходное время.