Елена Денисенко - Александровский парк. Увлекательная экскурсия по Северной столице Страница 2

Он провёл денежную реформу, заложив надёжный фундамент экономики страны. Основал Технологический институт и постоянно заботился о развитии многих отраслей производства. Трудно переоценить его заслуги в таможенном деле, внешней и внутренней торговле. Император Николай I поручил ему обучить финансовым премудростям наследника престола будущего императора Александра II. Е. Ф. Канкрин видел источник богатства государства в бескрайних лесах и основал учебное заведение, где готовили специалистов-практиков лесного хозяйства, которые не просто варварски вырубали бы деревья и продавали древесину, но сажали бы леса, берегли их для грядущих поколений. Так возникло первое в России учебное лесничество, где в 1836 году был установлен первый, прижизненный, памятник Е. Ф. Канкрину, утраченный в советское время. Сейчас это учебное заведение называется Лисинский лесной колледж, и в 1997 году здесь поставлен новый бюст Е. Ф. Канкрина работы скульптора Н. Анциферова, ведь «до тех пор, пока жив будет хоть один лесовод России, он должен чтить память о Егоре Францевиче Канкрине». Эти слова принадлежат министру государственных имуществ П. Д. Киселеву (1788–1872), с которым граф Канкрин был отнюдь не в дружеских отношениях.

Бюст Е. Ф. Канкрину перед зданием Лисинского лесного колледжа

Граф Канкрин изыскивал средства на организацию экспедиций и поддержку российской науки. В его честь назван канкринитом найденный на Урале минерал. Канкринией назвали ботаники целый род растений, увековечив тем самым его имя в знак благодарности за помощь в исследованиях флоры России.

Если граф Канкрин считал, что из казны нельзя тратить деньги на какое-либо, даже самое благое, начинание, то финансировал его сам, из личных средств. Так были изданы четыре тома фундаментального труда немецкого путешественника и ботаника на русской службе К. Ф. Ледебура «Flora Rossica» – первой полной сводки о растениях всей территории России. И это лишь один пример.

Размах, глубина и разносторонность его деятельности поражали всех. Один из его биографов, Р. И. Сементковский, писал: «Он сделал так много, что беспристрастный исследователь жизни Канкрина не может не изумиться тому, что им сделано». Когда в 1840 году уставший от дел, серьёзно больной Канкрин, слишком долго сидевший, как он говорил, «на огненном стуле министра финансов», попросил отставку у Николая I, тот ответил: «Ты знаешь, что нас двое, которые не можем оставить своих постов, пока живы: ты и я». И отставки не принял.

Закладка парка

В Петербурге бытует множество исторических анекдотов. События, лежащие в их основе, порой до неузнаваемости искажаются и со временем обрастают подробностями, которых в реальности не было. О нашем парке рассказывали такой: «Ехал как-то летом граф Канкрин по делам в Монетный двор, с крепостного моста за кронверк посмотрел, а там – ветер метёт пыль по громадному пустырю, смерчами завивается. „Прямо пустыня какая-то“, – подумал граф. Ехал зимой граф Канкрин в Монетный двор, глянул с моста за кронверк, а там над белыми сугробами снежные вихри мечутся. И подумал граф: „Просто север дикий, только белых медведей недостаёт“. Надоело ему это безобразие, и решил он, что негоже против царского дворца, подле царской усыпальницы и своего Монетного двора этот пустырь терпеть. Посоветовался он с императором и насадил парк. С тех пор ездит на службу с удовольствием».

Как бы то ни было, а ведущую роль графа Канкрина в создании парка этот анекдот отражает. Во всяком случае, в 1842 году Николай I показал проект парка, сделанный для Александра I А. А. Менеласом, своему министру. Тому проект не понравился: слишком велики были расходы, поскольку предполагалось срыть кронверк. Егор Францевич предложил создать парк по проекту архитектора министерства А. М. Куци не на казённые деньги, а на сэкономленные средства возглавляемого им Министерства финансов, и осуществить его Строительной комиссией этого же министерства. Уже при следующем докладе императору были представлены проект и сметы, получившие высочайшее одобрение. Всего за год была создана первая, восточная часть парка от Троицкой площади до Введенской улицы: 30 августа (12 сентября по новому стилю) 1843 года в присутствии Николая I новый парк был открыт. День, конечно же, был выбран не случайно. В этот день в 1721 году между Россией и Швецией был заключён Ништадтский мир, завершивший 21-летнюю Северную войну. Петр I повелел освятить это событие перенесением мощей святого благоверного князя Александра Невского из Владимира в Александро-Невский монастырь Санкт-Петербурга, где они и упокоились 30 августа 1724 года. С тех пор в этот день отмечается память святого и благоверного великого князя Александра Невского.

Нам сейчас нелегко представить, как всё здесь выглядело в день открытия, слишком многое изменилось. Как раз по центру этой части парка в 1903 году прошел, уничтожив её, съезд с Троицкого моста к Каменноостровскому проспекту. Узкая полоса зелени, тянущаяся ныне между этим съездом и трамвайными путями от особняка Кшесинской до Соборной мечети – самая восточная оконечность Александровского парка. Это хорошо видно на современной карте Петербурга. А вот на нехитром плане XIX века можно разглядеть, каким в общих чертах был парк при его открытии. Первое, на чём останавливается взгляд, – это широкая (8,5 м) овальная аллея для прогулок в экипажах и верхом. Эта часть парка потом так и стала называться – Овальный парк. Для того чтобы аллея не пылила летом, рядом с Троицкой площадью и на другой стороне парка, у дороги на Каменный остров, были установлены павильоны с насосами внутри – водокачки. С внутренней стороны овальной аллеи шла пешеходная дорожка, отделённая зелёной изгородью из стриженой жёлтой акации. В центре располагался круглый газон, обсаженный дубами, по его периметру тоже шла дорожка, от которой отходили боковые ответвления. Вдоль ездовой аллеи было высажено группами 350 деревьев: липы, ясени, клёны, вязы. Среди деревьев, предназначенных со временем образовать вертикальную основу парка, кроме тех видов, что уже названы, были сосны, лиственницы, рябины, березы, тополя. Если деревья, вырастая, создают вертикали парка, то объемность его композиции придают кустарники. И они здесь тоже были разнообразны: сирень, чубушник, жимолость, бузина, дерен, спиреи нескольких видов, древовидная лапчатка, акация. Всего же в этой части парка было посажено более 20 тысяч растений.

Император Николай I

План Александровского парка 1865 года

Вся территория была дренирована, вырыты небольшие пруды, из которых брали воду для полива растений. По их берегам и по берегу рва кронверка в два ряда высадили ивы. Парк окружили железной решеткой с пятью калитками и двумя двустворчатыми воротами. Для пешеходов он был открыт во всякое время, а для экипажей и всадников – с 10 утра до заката.

Для удобства гуляющих на аллеях расставили 30 деревянных скамей и 12 железных скамеек, изготовленных на Сестрорецком оружейном заводе. Эти скамьи имели деревянные сиденья. Можно было присесть и на специально установленные гранитные камни. На случай дождя в центре круглого газона построили крытую железом беседку, а рядом с ездовой аллеей со стороны кронверка появился двухэтажный кофейный домик, в котором затем купчиха Отто продавала кофе, и не только. Справа от него всадники вместе с лошадьми могли под шатром укрыться от дождя, а слева помещалась окружённая липами детская площадка с качелями.

Ближе ко рву кронверка располагался одноэтажный дом для садовника, рабочих и сторожа с нежилым флигелем.

В таком виде юный парк поступил в ведение Монетного двора. Граф Канкрин с честью справился и с этим делом. Только вот увидеть «могучий поздний возраст» деревьев парка ему не пришлось: в сентябре 1845 года Егор Францевич скончался.

Заведение искусственных минеральных вод

Это заведение появилось в парке в год его открытия. Его происхождение тоже связано с именами Николая I и графа Канкрина. Началась эта история, правда, в Москве, где в 1828 году знаменитый врач Христиан Иванович Лодер воплотил в жизнь давно вынашиваемую им идею – основал первое в России заведение искусственных минеральных вод. Что это такое? Медики издавна знали о благотворном влиянии на организм человека минеральной воды из естественных источников. Но «на воды» – за границу или на Кавказ – надо было ещё добраться. Конечно, настоящую минеральную воду, привезённую издалека, всегда можно было купить в Петербурге, но она стоила так дорого, что продавалась только в аптеках, и покупали её лишь очень состоятельные люди. Тогда и возникла идея получать соли из воды естественных источников и вывозить их туда, где никакой целебной воды не было. А уже на месте, в той же Москве, соли растворяли в нужной пропорции в местной питьевой воде и лечились: принимали горячие и холодные ванны, пили стаканами по определённому расписанию, совмещая лечение с обязательными долгими прогулками. Доктор Лодер рассказывал своим пациентам, в каком темпе им надлежит двигаться и как правильно при этом дышать. Он заботился, чтобы вокруг водолечебниц непременно были сад для гуляний и беседка для оркестра, который музыкой не только развлекал больных, но и задавал темп и ритм лечебному моциону. Скоро эта методика вошла в моду, так захотели лечиться и больные, и здоровые. Народ московский, наблюдая со стороны, как вроде бы бесцельно и бездельно бродят часами пациенты доктора Лодера, назвали такое времяпровождение лодырничаньем. А его участников, соответственно, лодырями.