Сергей Романюк - Переулки старой Москвы. История. Памятники архитектуры. Маршруты Страница 21

Он не принимал такого деятельного участия в перевороте, как его братья. Впоследствии его отправили за границу учиться в Лейпцигском университете, а после возвращения назначили директором Академии наук.

В.Г. Орлов содействовал ученым экспедициям, помогал отправке студентов в заграничные университеты. Он 32 лет вышел в отставку и в основном жил в своем подмосковном имении Отрада, украшая и устраивая его. По мнению его соседа Д.Н. Свербеева, Орлов выгодно отличался от всех других помещиков «…богатством, несравненно высоким перед всеми образованием и достойным глубокого уважения своим характером».

С детьми Орловых занимался бывший у них домашним учителем В.К. Кюхельбекер, в доме жил крепостной Орлова композитор А.Л. Гурилев.

Потом дом перешел к дочери Орлова Софье Владимировне Паниной, после нее и до коммунистического переворота 1917 г. им владели князья Мещерские.

В советское время в доме находился землеустроительный техникум, а с 1934 г. он принадлежит Московскому университету, разместившему в нем исторический факультет, где работали выдающиеся историки и археологи А.В. Арциховский, Д.А. Авдусин, Б.Д. Греков, В.И. Пичета, Е.А. Косминский, Н.А. Машкин и др.

Параллельно Романову проходит Большой Кисловский переулок, самый большой из четырех одноименных переулков бывшей Кисловской слободы.

На месте скверика на левом углу переулка до 1991 г. стоял памятник М.И. Калинину, декоративному главе Советского государства, немало пережившему за годы своего «президентства», – его жена была арестована Сталиным и заключена в лагерь, а он продолжал улыбаться с портретов.

За сквериком стоит здание (№ 1/12), которое было показано на многих планах XVIII в. Оно долгие годы принадлежало Матюшкиным, с 1776 г. – инженер-генерал-майору И.И. Раевскому, с середины XIX в. – Устиновым, а в конце XIX – начале XX в. – Азанчевским. Дом перед переворотом 1917 г. нанимала частная гимназия Н.П. Щепотьевой.

Об этом доме вспоминал композитор С.Н. Василенко, живший в нем в детстве. Его отец в 1870-х гг. был управляющим имениями Азанчевского и занимал квартиру на первом этаже: «Отлично помню обширную залу, длинную белую гостиную с окнами в сад и отцовский кабинет. Перед нашей квартирой был порядочный палисадник – густая полоса акаций вдоль решетки, совершенно закрывавшая улицу, разросшиеся группы сирени, жасмина и других кустов, молодые тополи и клены, цветочные клумбы».

В доме Азанчевского жила С.Н. Львова, с которой был близок С.А. Соболевский, известный библиофил, друг Пушкина. По словам современника, «…он до смешного ухаживал за Львовой, бродил под ее окнами, нанимал ложу против той ложи, которую она взяла, чтоб только смотреть на нее». Соболевский собирался жениться на ней и поехать вместе за границу, но внезапно умер. Он завещал все Львовой, и она, уехав за границу, продала, не пожалев, его замечательную библиотеку и архив. Книги разошлись по разным покупателям, но бумаги, к счастью, приобрел граф С.Д. Шереметев.

В здании, выстроенном в 1871 г. на этом же участке, выходящем и на Нижний Кисловский переулок, в 1881–1882 гг. жил Д.Н. Мамин-Сибиряк. Здесь он работал над первым из романов, посвященных жизни горнозаводского Урала. На первом листе рукописи романа «Приваловские миллионы» Мамин-Сибиряк написал: «Москва, Большая Кисловка, меблированные комнаты Азанчевского», они тогда находились как раз в этом доме. Здесь же располагалось и Общество распространения технических знаний, устраивавшее публичные лекции и издававшее книги и брошюры. В этом доме жили общественный деятель, славянофил К.С. Аксаков, литературовед Н.И. Стороженко, останавливался в приезды в Москву математик А.М. Ляпунов, в 1852 г. жил поэт Н.Ф. Щербина, приехавший в Москву из Одессы уже известным автором изящных «Греческих стихотворений». Он стал работать помощником редактора «Московских губернских ведомостей». «Я очень доволен, – писал он, – что наконец-таки добился до исполнешя своего желания вступить в казенную службу, которая одна только дает человеку постоянное и верное обезпечеше в жизни; а частныя занятия так непостоянны и непрочны. Это я испытал на себе. Постараюсь же строго и законно исполнять свои служебныя обязанности, и благо мне будет». Он прожил в Москве до 1854 г., уехал в Петербург, часто печатался (стихотворение «После битвы» превратилось в романс Гурилева и потом в очень популярную песню «Раскинулось море широко») и был известен своими острыми эпиграммами на сервильных литераторов, которых он звал «литературщиками», да и до наших пор злободневными сатирами на правителей России:

Одно мы пред судом народовСобой способны доказать,Что может шайка идиотовНародом умным управлять.

Дом перед переворотом 1917 г. занимала частная гимназия Н.П. Щепотьевой, о которой писал ее преподаватель, известный историк С.П. Мельгунов: «Эта гимназия представляла собой как бы до некоторой степени семью, членами которой являлся и педагогический и учащийся персонал. Работать здесь в силу этого вдвойне было приятно. да и состав учениц был повышенно интеллигентный».

В первые годы советского правления в 1920-х гг. здесь находилась гостиница «Октябрьская».

В бельэтаже небольшого углового дома № 3/2, построенного к началу 1820-х гг., в 1830—1840-х гг. жил писатель А.Ф. Вельтман, автор когда-то широко известных 15 романов и множества повестей и рассказов. Пушкин так отозвался о романе Вельтмана в письме к Е.М. Хитрово: «Посылаю Вам, сударыня, „Странника”, которого вы у меня просили. В этой немного вычурной болтовне чувствуется настоящий талант». Белинский писал, что «талант г. Вельтмана самобытен и оригинален в высочайшей степени».

Оригинален он был действительно: свободно смешивал в одном произведении прозу и стихи, фантастику и реальность, стиль его изложения был вычурен и манерен. Вельтман известен в москвоведческой литературе – ведь он был директором Оружейной палаты. Ему принадлежат книги «Достопамятности Московского Кремля», статьи «Императорский Кремлевский дворец», «Освящение нового Московского Дворца в Кремле», «Терем в императорском Кремлевском Дворце в Москве», «Московские городские ряды и Гостинный двор», а также несколько исторических сочинений. Как писал М.П. Погодин, сам необыкновенный труженик, в его некрологе: «Он принадлежал к числу тех московских типических тружеников, которые работают с утра до вечера, в своем кабинете, никуда и никогда не выходят почти из дому, кроме случайных необходимостей, не знают никаких в свете удовольствий и всецело преданы своему делу».

Александр Фомич Вельтман

За небольшим палисадником – два однотипных дома постройки 1928–1930 гг. На них несколько мемориальных досок. В доме № 5/7 в 1930–1949 гг. жил первый нарком здравоохранения Н.А. Семашко, именем которого назван этот переулок. В доме жили в 1930–1944 гг. автор «Цусимы» А.С. Новиков-Прибой, в 1928–1951 гг. – невропатолог М.С. Маргулис, в 1928–1955 гг. – соратник В.И. Ленина, организатор и директор Литературного музея, автор многих исторических работ В.Д. Бонч-Бруевич, а также литературовед и общественный деятель П.И. Лебедев-Полянский и известный писатель и библиофил В.Г. Лидин.

До постройки современных зданий тут жили профессора Московского университета – медик А.И. Бабухин и ботаник Н.И. Железнов.

Под № 13 стояли два здания; левое было построено в 1821 г. – на его месте в XVIII в. находилось владение директора Московского университета А.М. Аргамакова. В 1825–1826 гг. на втором этаже этого дома жил известный музыкант Джон, или, как его звали в Москве, Иван Романович, Фильд, создавший целую школу фортепианного исполнительства в России. В 1891–1893 гг. здесь снимал квартиру профессор Московского университета зоолог М.А. Мензбир. Ныне на этом и на соседнем участке, на углу со Средним Кисловским переулком, построены новые здания.

Большой Кисловский переулок кончается невидным строением, фасад которого выходит на Большую Никитскую. За этим фасадом скрывается одна из архитектурных жемчужин классической Москвы, изображение которой поместил архитектор М.Ф. Казаков в альбом лучших московских строений.

По переписной книге 1738 г. здесь находились два участка – небольшой подворья Александро-Свирского монастыря и угловой с палатами – Петра Ивановича Вельяминова-Зернова, из старого рода, происшедшего от татарского мурзы Чета, принявшего крещение и основавшего известный костромской Ипатьевский монастырь. В 1796 г. общий участок числился за графом Львом Кирилловичем Разумовским, племянником известного в российской истории Алексея Розума, певчего, ставшего фаворитом императрицы Елизаветы Петровны.

Пианист и композитор Джон Фильд

Л.К. Разумовский «был истинный барин в полном и настоящем значении этого слова: добродушно и утонченно вежливый, любил он давать блестящие праздники, чтобы угощать и веселить других», но делал это в основном в доме на Тверской (где потом располагался Английский клуб) и в подмосковной усадьбе Петровское. Этот дом, включенный М.Ф. Казаковым в его «Альбомы» лучших московских дворцов, он, как правило, сдавал. Так, здесь поселились князь Александр Сергеевич Долгорукий с молодой женой Ольгой, урожденной Булгаковой. Отец ее, А.Я. Булгаков, записал: «До сих пор еще толкуют о славном бале наших молодых, хваля особенно ласку и ловкость Ольги. Поэт Пушкин также в восхищении от нее: говорит, что невозможно лучше Ольги соединять вместе роль девушки, только поступившей в барыню, и хозяйки. Он мне говорил на бале: „Я глаз не спускаю с княгини Ольги Александровны”; не понятно, как она всюду поспевает, – не только занимается всеми, кои тут, но даже отсутствующим посылает корнеты (пакеты, кульки. – Авт.) с конфетами; я бы ее воспел, да не стихи на уме теперь». А 1 марта 1831 г., в последний день Масленицы, он опять был в этом же доме у Долгоруковых. В этот день знакомые Пушкиных Пашковы, владельцы большой усадьбы на Чистых прудах (главный дом усадьбы сохранился – его нынешний адрес: Чистопрудный бульвар, 12), устроили санное катание, в котором участвовал поэт с Натальей Николаевной, после чего все приехали в этот дом.