Юлия Иванова - Все о Франции Страница 29

На выборах в палату депутатов 1827 и 1830 годов либеральная оппозиция дважды подряд одержала убедительную победу. Политический кризис достиг величайшего накала. И тогда Карл X своими действиями ускорил развязку. В августе 1829 года он назначил правительство во главе с герцогом Жюлем де Полиньяком. Новый глава правительства принадлежал к семье, к которой Карл X издавна питал привязанность (Жюль был сыном известной фаворитки Марии Антуанетты), но которая еще с дореволюционных времен была крайне непопулярна во Франции. Перед новым правительством Карл X поставил задачу – восстановить королевский абсолютизм.

Во исполнение воли монарха 25 июля 1830 года и появились ордонансы (королевские указы) об отмене свободы печати, роспуске палаты депутатов, повышении избирательного ценза и назначении новых выборов в палату. Самонадеянность правительства вызывает неподдельное изумление – оно не отдало абсолютно никаких распоряжений на случай массовых беспорядков в столице. Сам Карл X, подписав ордонансы, со спокойной совестью уехал на охоту, вероятно, все еще искренне полагая, что народ Франции с радостью встретит любое распоряжение своего монарха, посланного им Богом.

Первыми свой протест высказали журналисты и печатники, потерявшие работу из-за этих ордонансов. Их протест получил массовую поддержку. На улицах собрались толпы возмущенного люда, которые уже 27 июля стали вооружаться и строить баррикады. Спустя два дня Париж полностью оказался во власти повстанцев. Карл X, пребывавший вместе с семьей сначала в замке Сен-Клу, затем – в Рамбуйе, не отдавал себе отчета в происходившем. Прежний опыт – в молодости он был свидетелем восстания 14 июля 1789 года в Париже – его, к сожалению, ничему не научил. Лишь в ночь с 29 на 30 июля он наконец дал согласие на отставку правительства Полиньяка и отмену ордонансов. Но деятели либеральной оппозиции, верховодившие в Париже, попросту отмахнулись от него.

Оставленный всеми, 2 августа Карл X подписал отречение от престола в пользу своего малолетнего внука, после чего он потребовал и от своего сына поступить так же. Можно представить себе чувства герцога Ангулемского, всю сознательную жизнь готовившегося принять корону и в решающий момент вынужденного от нее отказаться. Но те несколько минут, пока он не подписал отречение, формально он считался королем. Он и вошел в историю династии под именем Людовика XIX, поставив печальный рекорд самого короткого царствования.

Луи Филипп I

7 августа 1830 года настал звездный час младшей ветви королевской династии, когда палата депутатов, предварительно объявив трон вакантным, предложила его Луи Филиппу, герцогу Орлеанскому, и его потомкам по мужской линии в порядке первородства. Через два дня состоялась церемония гражданской коронации: герцог Орлеанский принял присягу на верность конституции, подписал Хартию, после чего ему были вручены королевские регалии. Отныне он именовался Луи Филиппом I, королем французов.

Столь необычная церемония возведения на трон, противоречившая вековым традициям династии, о которых совсем недавно напомнил Карл X, символизировала важную перемену в характере режима конституционной монархии по сравнению с периодом Реставрации. Хотя его основные составляющие – король, Хартия, палаты – оставались неизменными, их относительная роль изменилась. Власть короля отныне основывалась не на божественном праве, а на суверенитете нации. Хартия рассматривалась в качестве договора между французским народом и свободно избранным им королем, который теперь обязан был уважать конституционные права и свободы граждан. Не случаен был и выбор имени короля. Чтобы подчеркнуть новое качество королевской власти, не годились отдельно взятые имена ни Людовик (то же самое, что и Луи), ни Филипп, слишком уж отдававшие нафталином.

С приходом Луи Филиппа во Франции возникла некая промежуточная между наследственной монархией и республикой форма государственности. В стране был сделан огромный шаг в направлении укрепления конституционного строя и перехода от наследственного к выборному способу передачи государственной власти.

Новый король Франции Луи Филипп родился в 1773 году. Он был сыном Луи Филиппа Жозефа, герцога Орлеанского, и принцессы Луизы Аделаиды де Пентьевр. От своего деда Луи Филипп унаследовал титул герцога Шартрского. Принц крови, близкий родственник короля («Бурбон левой руки»), наследник богатейшего во Франции состояния, он, по всей вероятности, должен был разделить участь Бурбонов во время революции. Однако политическая метаморфоза его отца, открыто порвавшего с династией и под именем гражданина Филиппа Эгалите[49] примкнувшего к левому флангу революционных сил, направила и его жизнь по другому руслу.

Несчастья, которые во время революции и сразу после нее обрушились на Бурбонов, в конечном счете постигли и Орлеанов. Филипп Эгалите, избранный членом Конвента, в январе 1793 года проголосовал за казнь Людовика XVI. Но вскоре сам был осужден на смерть Революционным трибуналом: так уж повелось в революционной мясорубке – сегодня казнишь ты, а завтра – тебя. Два сына Филиппа Эгалите – герцог Монпансье и граф Божоле – оказались в тюрьме. Луи Филипп избежал ареста. С 1791 года он находился в армии, сначала в чине полковника, потом – генерала. В кампанию 1792 года он принимал участие в знаменитых сражениях при Вальми и Жемаппе. После измены главнокомандующего французскими войсками генерала Дюмурье ушел за линию фронта, куда заблаговременно переправил и сестру Аделаиду, дав повод для преследований революционными властями отца.

Окончательно разойдясь с революцией, Луи Филипп, однако, не примкнул и к роялистской эмиграции. До 1795 года Луи Филипп вместе с сестрой и своей воспитательницей мадам де Жанлис находился в Швейцарии, зарабатывая на жизнь уроками. Затем совершил поездку по Скандинавии, а с 1796 года путешествовал по США, где свел знакомство с Джорджем Вашингтоном. В Америке к нему присоединились оба брата, отпущенные на свободу правительством Директории, но вскоре братья умерли. Узнав, что его мать, с самого начала не одобрявшая политической деятельности мужа и расставшаяся с ним задолго до трагической развязки, нашла убежище в Испании, Луи Филипп отправился на Кубу. Он надеялся получить от колониальных властей разрешение на въезд в метрополию, но надежды его не оправдались.

В феврале 1800 года Луи Филипп прибыл в Лондон. Его отец, «генерал Эгалите», громивший интервентов и роялистов, был предан забвению. Луи Филипп снова повел себя как принц крови, законный обладатель титула герцога Орлеанского. Первое, что он сделал в английской столице, – в знак примирения с Бурбонами отправился с визитом к графу д’Артуа. Тот принял опального родственника. В 1807 году состоялось и его первое за 18 лет свидание с Людовиком XVIII. Присутствовавшая на этой встрече герцогиня Ангулемская упала в обморок при виде сына цареубийцы.

Трудному возвращению Луи Филиппа в аристократическое общество помогла женитьба в 1809 году на Марии Амалии, дочери низложенного Наполеоном неаполитанского короля и родной сестры Марии Антуанетты. Но как ни старался Луи Филипп загладить вину перед династией, роялисты относились к нему с неприязнью и подозрительностью.

Это ярко проявилось во время Ста дней Наполеона, когда Людовик XVIII потребовал от Луи Филиппа немедленного отъезда в Англию, где и продержал его в течение двух лет. Вернувшись на родину в 1817 году, герцог Орлеанский сторонился политики, посвящая все силы и время восстановлению разваленного за четверть века состояния. В этом он значительно преуспел. Потепление по отношению к себе двора он почувствовал только при Карле X, который предоставил ему почетный титул «королевского высочества», по статусу полагавшийся детям монарха.

Но высочайшая милость оказалась явно не ко времени. Во второй половине 1820-х годов взоры либералов все чаще обращались к главе младшей ветви династии. В нем они видели человека, который мог более последовательно проводить политику компромисса, столь многообещающе начатую в 1814 году. Их вдохновлял пример Англии, где «славная революция» 1688 года путем замены правящей династии привела к укреплению конституционного строя. Силой обстоятельств Луи Филипп был поставлен перед трудным выбором, который однажды уже погубил его отца и которого он лично, может быть, страшился. До последнего момента он демонстрировал верность Карлу X и законной династии, хотя и не лишал надежд оппозицию. Свое решение Луи Филипп принял лишь 31 июля 1830 года.

Легкость, с какой герцог Орлеанский взошел на трон, во многом объяснялась его популярностью в средних слоях общества, которые получили название буржуазных, в отличие от высших слоев – праздной аристократии, и низших слоев – работников физического труда. Этой популярностью он во многом был обязан своему образу жизни, близкому и понятному тысячам его сограждан. Ему претили праздность и легкомысленные забавы. Поглощенный управлением своим огромным состоянием, он знал цену деньгам и времени. Жизнь приучила его быть экономным и расчетливым, и он избегал показной роскоши. Его наследственный дворец Пале-Рояль был открыт и гостеприимен для всех, кто в нем нуждался. В нарушение сословных, да и родовых традиций, герцог Орлеанский слыл образцовым супругом и отцом. Жена родила ему десятерых детей, из которых зрелого возраста достигли пять сыновей и две дочери. Луи Филипп часто выходил на прогулку под руку с женой в окружении детей – такая картинка не могла не тронуть всякого добропорядочного буржуа.