Алексей Ерофеев - Скверы, сады и парки Петербурга. Зелёное убранство Северной столицы Страница 3

Однако его идеи по-прежнему мало кто воспринимал. Не обладавший ораторскими способностями, привыкший к научным дискуссиям, в которых ценились ум, знания и логическое мышление, а не умение перекричать противника, он не мог соперничать с демагогами, в изобилии вылезшими на трибуны. Противники его «захлопывали», а для горбачевского руководства он являлся лишь досадной помехой в движении к только им понятной цели. Силы Андрея Дмитриевича были на исходе, и 14 декабря 1989 г., через несколько часов после очередного выступления на Съезде, его не стало.

Имя известного физика-ядерщика и борца за мир дали парку неслучайно. Здесь в 1988 г. установлен «Колокол мира», подаренный жителями Нагасаки – одного из двух японских городов, ставших жертвами американской атомной бомбы, – Ленинграду, пережившему жестокую фашистскую блокаду. Автор памятника – японский скульптор Мацуока Кунити. Этот памятник стал символом того, за что всю жизнь боролся Андрей Дмитриевич и что, увы, пока остается недостижимым – чтобы в мире прекратились наконец узаконенные массовые убийства. В качестве ответного (они нам «Колокол мира», мы им – «Мать и дитя») дара от ленинградцев в Нагасаки установлена скульптурная группа «Мать и дитя» работы Михаила Аникушина. В 2003 г. в парке появился еще один памятник – жертвам радиационных катастроф; его авторы – архитектор Вячеслав Бухаев и скульптор Иван Корнеев.

Парк Академика Сахарова

Академический сад

Академический сад, расположенный позади здания Академии художеств между 3-й и 4-й линиями Васильевского острова, появился в третьей четверти XVIII столетия, когда по проекту Жана-Батиста Валлен-Деламота и Василия Кокоринова и строилось это здание.

Академический сад

В 1847 г. в центре сада появилась гранитная колонна, вытесанная сорока годами ранее по проекту Андрея Михайлова 2-го для колоннады Казанского собора, но оказавшаяся лишней. Первоначально она стояла во внутреннем дворе Академии художеств. К 1840 гг. в саду оставалось несколько деревянных жилых флигелей и сараев, и архитектор Александр Брюллов разработал проект его благоустройства. Тогда-то колонну перенесли в центр обновленного сада. По модели выпускника Академии художеств, скульптора Александра Лялина, специально для колонны изготовили бронзовую капитель. Композиция из трех женских аллегорических фигур на капители олицетворяет живопись, архитектуру и скульптуру.

В 2007 г., к 250-летию Академии художеств, в саду открыли памятник скульптору Петру Карловичу Клодту. Автор скульптурных групп «Укрощение коня» на Аничковом мосту, памятников императору Николаю I на Исаакиевской площади, баснописцу Ивану Андреевичу Крылову в Летнем саду и ряда других шедевров, барон Клодт преподавал в Академии, стал здесь академиком и почетным профессором. Скульптор Владимир Горевой изобразил своего коллегу в момент творческих раздумий. Памятник создавался в мастерской Владимира Эмильевича, расположенной в одном из флигелей Академии художеств на 4-й линии Васильевского острова.

По бокам сада архитектор Андрей Михайлов 2-й построил в 1819–1821 гг. Рисовальные классы, а в 1846–1849 гг. Александр Брюллов возвел жилые корпуса, которые через 40 лет расширил Василий Кенель.

Сад «Аквариум»

Этот сад расположен между домами № 8 и 10 по Каменно-островскому проспекту. Сад разбили в 1886 г. на участке купца Георгия Александровича Александрова, потомственного почетного гражданина; главной его достопримечательностью стал огромный аквариум, где содержались различные морские и пресноводные рыбы и животные; для посетителей устраивались лекции об их жизни. Злые языки, правда, говорили, что рыб в аквариум каждый день запускают новых, поскольку их подают посетителям на ужин. С самого начала на эстраде перед аквариумом играл оркестр, а в 1888 г. появился и театр с концертным залом. Официально он первое время числился Каменноостровским, но народное название «Аквариум» победило, и с 1895 г. его именовали только так. Зимой того же 1888 г. здесь открылся «Ледяной дом»; в нем были кабинет, гостиная, столовая с полной ледяной меблировкой.

Заведение процветало, и в 1892 г. Алексей Малов строит новое здание. 4 мая 1896 г. в антракте оперетты Виктора Роже «Альфред-паша в Париже» в нем прошел первый в России киносеанс. Успех был такой, что «Прибытие поезда» пришлось показать еще раз. С началом нового столетия здесь стали давать оперу, оперетту, драматические спектакли. В 1908 г. построили новый зимний театр-кабаре на 300 столиков – самый большой в Петербурге. Двумя годами раньше Павел Мульханов возвел по границам участка два одинаковых доходных дома в стиле модерн (№ 8 и 10), а в глубине – Петербургский центральный рынок, превратив, по воле Александрова, «Аквариум» в предтечу нынешних торгово-развлекательных комплексов.

Сад «Аквариум». Начало ХХ века

Сад «Аквариум»

«Аквариум» называли «самым европейским из всех российских кафешантанов». Здесь устраивали все, что угодно: конкурсы красоты (тогда их называли «выставками красавиц»), выступления акробатов, дрессированных собачек, слонов, лошадей… В 1912 г. после того, как архитектор Павел Мульханов перестроил пустовавший последнее время аквариум в один из первых в городе круглогодичных катков, здание получило в народе имя «Ледяной дворец», а реклама (куда же без нее?) зазывала во «Дворец теплого льда» (!)

В Первую мировую войну здесь разместился лазарет, а в 1916 г. сад сдали в аренду певцу Мариинского театра Александру Давыдову, который вместе с антрепренером Н. П. Гляссом намеревался устроить на месте катка итальянскую оперу. Но случилась революция, потом начался нэп, и наследники Александрова вновь развернули концертную деятельность.

В 1923 г. «рассадник буржуазной культуры» все же закрыли, и год спустя здесь разместилась киностудия «Севзапкино» (с 1934 г. – «Ленфильм»). В советское время здание сильно перестроили.

Сад Александра Матросова

Сад Александра Матросова расположен к северу от одноименной улицы, между Лесным проспектом и Финляндской железнодорожной линией. Сад создали сразу после Великой Отечественной войны, а название он получил несколько позже, после того как в декабре 1952 г. Батенина улица была переименована в улицу Александра Матросова.

Вокруг личности Матросова в перестроечные годы и после ходили различные сплетни. Они возникли из-за того, что он являлся воспитанником Уфимской колонии, а в таких заведениях содержатся, как известно, трудные подростки. Да и то, что Сталин лично в приказе от 8 сентября 1943 г. выделил именно этого рядового, присвоив его имя 254-му гвардейскому стрелковому полку 56-й гвардейской стрелковой дивизии, добавляло какой-то нездоровый интерес к личности героя. Объяснение этому есть. Во-первых, Сталину лично доложили об этом подвиге. Во-вторых, когда вождю стали известны его биографические данные, Иосиф Виссарионович не мог упустить случая, чтобы не использовать имени воспитанника трудовой колонии, совершившего подвиг, в воспитательных и агитационно-пропагандистских целях. И это был совершенно оправданный шаг!

Поиски исследователей в Днепропетровске, откуда якобы родом был Саша, ни к чему не привели. Не нашли улицы, на которой он будто бы жил. Зато его следы отыскались в Башкирии. Вернее, не Александра Матросова, а… Шакирьяна Мухаметьянова, уроженца деревни Кунакбаево, который выбыл в неизвестном направлении в начале 1930 гг. Проведение экспертизы по сохранившимся детским фотографиям дало повод специалистам утверждать, что Шакирьян Мухаметьянов и Александр Матросов – это один и тот же человек. Каким же образом он из башкира превратился в русского парня?

Мальчишка рос в неблагополучной семье. В 12-летнем возрасте его доставили в Ивановский детский дом, неподалеку от Ульяновска. Прибыл без имени. Почему он его потерял? Скорее всего, хотел забыть тяготившее его прошлое.

Учитывая политическую ситуацию в стране, когда сверху насаждалась классовая ненависть, когда детей заставляли отрекаться от родителей, это возможно. Только в данном случае отречение выглядело добровольным. Безымянный мальчишка носил кличку «Матрос» – так он сам себя называл. Ему и дали фамилию Матросов, назвав Сашей и дав отчество Матвеевич.

Затем учился в Уфимской трудовой колонии и – обратим внимание – был не трудным подростком, а наоборот – примерным. Учился хорошо, работал добросовестно и по достижении совершеннолетия был назначен помощником воспитателя. Единственный в своем роде случай для воспитанника колонии. Но это было уже в 1942-м.

Еще летом 1941-го он, 17-летний пацан, рвался на фронт. Его, естественно, не отпускали, и тогда, в сентябре того же года, он написал самому Сталину: