Николай Вершинин - Город возможностей Страница 4

Второй слой. Это то, что находится не далее чем в трех-четырех станциях от Садового кольца. Это хорошие, обустроенные и, естественно, дорогие районы. Квартиры здесь тоже очень дороги. Их цены неподъемны для приезжего. Здесь в основном проживают либо те, кто получил их от государства, либо успешная прослойка москвичей и провинциалов, составляющих штат топ-менеджеров, успешных бизнесменов среднего достатка. В общем, прослойка успешных людей с высокими доходами. В этом слое много жилья арендуется, его выгодно сдать приезжим талантливым специалистам из регионов, которых переманивают крупные компании.

Третий слой. Это районы, расположенные либо на конечной станции метро, либо за две-три станции от нее. Вот здесь в основном и селятся, снимают квартиры те, кто приезжает из регионов в Москву. Мелкие честолюбивые предприниматели из провинции, мечтающие о крупном деле, менеджеры среднего звена и те, кто еще только начинает успешную карьеру в Москве. Собственно говоря, здесь проживает трудолюбивый приезжий средний класс, работающий в Москве, и коренные москвичи, получившие квартиру по наследству. Продав добротную трехкомнатную квартиру в любом из пяти крупнейших российских городов, провинциал сможет купить здесь лишь однокомнатную. Но обстановка этих спальных районов уже далеко не несет той глянцевой столичности, не воплощает тех образов и мечтаний, которыми тешил себя провинциал. Она ненамного отличается от обстановки любого ухоженного провинциального района города-миллионника. Мне она показалась какой-то более неряшливой по сравнению с в целом непривычным московским колоритом. Народ здесь попроще. Проживает много москвичей рабоче-крестьянской формации, которые получили здесь жилье от государства. Народ кишит приезжими узбеками, таджиками и жителями из регионов. Вот сюда нужно приехать и пожить, перед тем как принять решение мигрировать в столицу. Добираться до центра на метро обычно около часа в давке. На машине часа четыре туда и обратно, учитывая пробки. В этом слое есть обширные районы, полностью застроенные хрущевками, где как-то грустно и сумрачно. Персонаж «Нашей Russia» Сергей Юрьевич Беляков вполне может проживать в таком районе Москвы, а не обязательно в Таганроге. И не обязательно Таганрог везде так мрачен, как его изображают. Даже можно предположить, что в нем есть районы поприличнее хрущевских районов Москвы.

Четвертый слой. Ближнее Подмосковье. Оно уже ничем не отличается от провинции. Сюда мигрирует значительная часть приезжих из различных городов и весей. Как правило, это люди, подавшиеся в Москву за большими, чем у себя в провинции, заработками, переселенцы с Севера, военные. Талантливые служащие, чей труд более ценен в столице, чем у них на родине. Адаптации к Подмосковью, на мой взгляд, здесь уже не требуется, так как оно немногим отличается от провинциального города, тем более крупного. Да и некоторые жители Подмосковья не хотят жить в самой Москве. Но здесь уже возникают ощутимые проблемы с дорогой. Ведь въезд и выезд за пределы МКАД крайне затруднен из-за пробок.

Есть еще и пятый слой. Дальнее Подмосковье. Но о нем я умолчу, так как никогда там не был.

Еще есть север и юг Москвы, северо-запад и юго-запад, северо-восток и юго-восток. Север считается более престижным и дорогим, нежели юг, из-за экологии и меньшего числа промышленных предприятий. Есть отдаленные районы типа Бутово, которые являются именем нарицательным в анекдотах и шутках. Каждый район имеет свой облик, уникальную структуру и может быть более или менее комфортным. Каждый крупный район Москвы можно сравнить с отдельным городом, слепленным в одно целое и скрепленным одним названием. Все это желательно не спеша изучить до переезда. Чтобы не попасть в район, вызывающий негатив и отторжение. Ведь, в самом деле, жить-то придется не в Москве с картинки, а в том районе, который вы выберете.

Комплекс провинциала

…Там среди стариков, местных жителей, я не раз слыхал это слово, а слово это было:

– Мы москвичи!

И с какой гордостью говорили они это, сидя на завалинках у своих избенок. – Мы москвичи!

В первый месяц жизни в Москве я впервые столкнулся с явлением «коренной – некоренной москвич». Время от времени я слышал уменьшительно-пренебрежительные интонации о тех, кто приехал жить в Москву. «Приезжие». Прожив пять лет в столице, я перестал замечать это явление, сросся с социумом Москвы. Но поначалу острое ощущение, что ты здесь «приезжий», как будто притягивает ситуации для «приезжего». Штампик московской прописки вызывает чувство комфорта, как шипованная резина в гололед. Стараешься замалчивать тот факт, что ты приехал недавно, чтобы в интонациях московского собеседника не слышать ноток снисхождения. Услышав в очереди очередную плюху провинциалам, я с раздражением рассуждал: «В Индии давным-давно придумали разделить людей на касты. А в России были дворяне и простолюдины. Но ведь дворяне гордились собой, своими делами и родом, а не местом проживания!» Кроме того, те, кто возвеличивает коренных москвичей и ругает провинциалов, раньше сами были приезжими, но, основательно обустроившись в столице, теперь считают себя вправе демонстрировать уже другим приезжим принадлежность к «высшей» касте.

Моё раздражение подпитывалось еще и тем, что я воспринимал пока только недостатки проживания в Москве. Да и «высокомерцы» как один не впечатляли. Однажды в автомобильной пробке «костерил» приезжих засаленный водитель маршрутки, с которым я поддержал разговор. Он ничем, кроме мата с ударением на «а», не отличался от водителя маршрутки любого другого города. А его неопрятность бросалась в глаза и нос. Чуть позже, жуя гамбургер в Макдоналдсе, я увидел, как пожилая уборщица, прибиравшая на столах, обругала при мне молодых приезжих киргизов, которые над ней подшутили: «Да кто вы такие??? Понаедут тут кто попало! Я коренная москвичка!!! А вы – лимита поганая…»

Как заметил А. Шопенгауэр, самая дешевая гордость – это гордость национальная. «Она обнаруживает в зараженном ею субъекте недостаток индивидуальных качеств, которыми он мог бы гордиться, иначе он не стал бы обращаться к тому, что разделяется кроме него еще многими миллионами людей». Я бы здесь добавил: и гордость прописки. Так как суть одна.

У меня московская прописка, естественно, появилась сразу. А жена пока оставила провинциальную. В московской поликлинике, где все вгоняло в тоску и вызывало ассоциации с творением Достоевского «Бедные люди», врач голосом следователя сразу спросила: «Вы прописаны в Москве?» И как потеплел ее взгляд, как только она увидела у меня вожделенную прописку (принадлежность к касте)! А вот с женой без штампа прописки в паспорте врач беседовала как несостоявшаяся свекровь с залетевшей героиней фильма «Москва слезам не верит». Раз за разом я с удивлением отмечал правдивую философию моего любимого фильма «Кин-дза-дза!», где основным жизненным достижением считался цвет штанов их владельца. Как-то я нарушил правила и проехал под знак «Стоп». Остановили одновременно мой «Опель» и еще одну компанию из Волгограда на большом старом «Шевроле». Дэпээсовец с какой-то злобой забрал у меня и собратьев по несчастью документы для съема «отступных». Так вот, по волгоградской прописке он насчитал штраф в 500 р., а по московской – вежливо вернул документы, ограничившись символической суммой в пятьдесят рублей. Я на мгновение почувствовал себя членом ЦК на «спецпайке».

Первая моя квартира располагалась на втором этаже, подъезд, замызганный и неопрятный, дышал скорее провинциальной окраиной, чем столицей. И по вечерам на лестнице собиралась молодежь, человек по пять-семь. Галдели они до часу ночи (лишь потом, ближе к переезду, до меня дошло, что это была «наркоточка»), и я решил их выставить. Каково же было мое удивление, когда меня встретили с хладнокровным непониманием, без капли внимания и опасения. Я не выгляжу ботаником, и обычно молодежь такого пошиба относится к моим словам внимательно. И только когда я обмолвился, что здесь живу, прописан, – только тогда они вежливо пообещали не мешать мне и даже извинились. Видимо, как «приезжий» я был «лох» для них, а прописка сделала из меня «человека». Первый год я неотвязно чувствовал пренебрежение к провинциалам, то есть к себе, как классу. Включаешь радио, и Бачинский со Стилавиным (они были в паре на радио) профессионально издеваются над провинциалом, позвонившим из Тулы. С ним разговаривают как с придурком, которого открыто послать некультурно, но по нужде приходится с ним общаться. Включаешь телевизор – там «Камеди Клаб» хохочет над очередным провинциалом. Смысл такой: что еще может предложить нам тупая и примитивная провинция? Как назло, в этот год по всем радиоканалам транслировался хит «Девушка Прасковья из Подмосковья» (которая вознесла рейтинг провинциальной группы до небес). В ее насмешливых распевах я чувствовал, как одинока в своей провинциальной тупости и безысходности бедная провинциальная девушка. И что девушка-даун из Москвы, наверное, дала бы ей большую фору. Однажды моя потенциальная клиентка задала вопрос в лоб: «А Вы коренной москвич?» Я не удержался и соврал, что да, я коренной москвич. «А почему у Вас выговор не московский???»