М. Силина - Галерея Ленбаххаус Мюнхен Страница 4

В первые годы нового, XX, столетия Кандинский много путешествовал. Этот пейзаж выполнен летом 1903 в Оберпфальце, в Баварии. Он написан в традициях постимпрессионизма: стремление передать воздушную и световую среду органично объединяется с условными красками и цветовыми контрастами. На автора повлияли такие мастера рубежа веков, как Клод Моне, Поль Гоген, Винсент Ван Гог, мюнхенские символисты. Его работам не надлежит изображать топографически точный пейзаж, они — в традиции, идущей еще от романтизма XIX столетия, отражение души художника. Идеалу выражения духовных порывов творец оставался верен всю жизнь.

Это произведение напоминает искания Винсента Ван Гога конца XIX века. Кандинский, как и великий постимпрессионист, стремился найти «внутреннюю живописную ноту», растворить свое самоощущение в окружающей природе. Для него музыка и цвет как бы являются синонимами единения мира и художника. Весь свой профессионализм мастер употреблял для придания картинам особой цветовой звучности, а через нее — так называемой визуальной осязаемости впечатлений. Работа интересна атмосферой: каждый увидит в ней совершенно разное настроение. Для одних это пейзаж, полный меланхолии и одиночества, покинутости, для других — упоение сказочным миром вокруг, укромный солнечный уголок.

Пройдет еще немного времени, чуть менее десяти лет, и Кандинский будет популяризировать совершенно противоположные взгляды на миссию художника. Не передача «случайного куска жизни» (как у импрессионистов) и не попытки подражать природе (как у классицистов) адекватно отражают духовные искания и стремления, а неизобразительные, колористические абстракции, которые обладают большим ассоциативным потенциалом.

Начало XX века знаменовалось для Василия Кандинского интенсивным творческим поиском. Учеба давалась легко: он довольно быстро освоился в разнообразных стилях, начал писать теоретические работы, попробовал себя в преподавании. В 1901 мастер стал одним из основателей группы «Фаланга», члены которой создали также небольшую «Школу живописи и рисунка обнаженной натуры». Ее название объясняется тем, что частные студии в Европе функционировали по единой схеме: студенты платили деньги за возможность рисовать моделей, а преподаватели регулярно оценивали их творения, делали соответствующие замечания. Арендовать мастерскую и нанять модель для живописи на собственные средства было очень дорого. Впрочем, школа уже в 1904 прекратила свое существование.

Много значил для Кандинского в личном плане 1903: он сблизился с немецкой художницей Габриэль Мюнтер, посещавшей его студию с 1902. Вместе они путешествовали по миру: были в Италии, Нидерландах, Северной Африке, России. В 1906–1907 пара жила в Севре, недалеко от Парижа. Многолетний союз с Габриэль был любовным и творческим.

Школа «Фаланга» выезжала летом в городок Кальмюнц на этюды. Стоящая за мольбертом Мюнтер — лишь предлог для художника создать сложное по фактуре и композиционному решению полотно. Осталось много картин небольшого формата этого периода, когда Кандинский пробовал свои возможности, опираясь на постимпрессионизм. Главное в произведении — цвет: белые акценты в изображении зонта и отштукатуренной стены дома, а также синий цвет платья и пейзажа. Мастер пишет пастозно, густо кладет краску на холст. Цвета очень интенсивные, а их сочетания и контраст создают особую, эмоционально и колористически «сгущенную» атмосферу этого, казалось бы, обычного летнего дня на пленэре. У Кандинского есть несколько полотен похожего сюжета, с Кальмюнцем, а также изображающих Габриэль за работой.

Данный портрет возлюбленной и коллеги Габриэль Мюнтер написан Василием Кандинским в традициях постимпрессионизма: белые мазки краски соседствуют с синими и зелеными тенями. При этом работа классическая по характеру: художник стремится запечатлеть Габриэль и передать ее внутреннее состояние. Женщина смотрит задумчиво, ее губы сжаты. В полотне проявилось мастерство Кандинского-портретиста: он создал изображение без экспрессивных преувеличений или жанровой трактовки героини. Притом этот, казалось бы, ничего не выражающий облик получился очень живым и трепетным портретом любимой. История отношений пары не имела счастливого конца. Когда они познакомились, Кандинский был женат и связь приходилось скрывать. Двум творческим натурам оказалось трудно договориться о своих планах: Василий стремился к уединенным деревушкам, Мюнтер хотела жить в большом городе. Долгое время она мечтала, что они, наконец, узаконят союз. К 1911 мастер развелся с официальной женой Анной. Вместо желанного брака Габриэль несколько лет тщетно ждала Кандинского, который активно путешествовал и работал по всей Европе, хотя обещал вернуться к ней в Швейцарию. К 1916 он уехал улаживать дела в России и в 1917 женился… но не на ней, а на Нине Андреевской. Мюнтер все это время писала письма, ждала и искала его, но он оставлял ее без ответа. Только в 1921 Кандинский вышел с ней на связь и сообщил о себе. Для художницы это был настоящий удар. Она на долгие годы забросила живопись, пыталась найти себя в чем-то другом. Когда к власти пришли национал-социалисты во главе с Гитлером, беспредметное искусство объявили «дегенеративным», недостойным немецкой культуры. Мюнтер, рискуя жизнью, прятала картины Кандинского у себя в доме, а за несколько лет до смерти передала весь архив и коллекцию галерее Ленбаххаус.

К 1901–1908 относится ранний период творчества Василия Кандинского. В это время он впитывал многовековую традицию европейской живописи, наверстывал упущенное, лично знакомился со всеми значительными художниками символизма, экспрессионизма, разнообразных направлений модерна и стремился пойти дальше, обосновать новые пути творчества. Так, с самого начала деятельности мастера определяются две магистральные линии: работа в разнообразных «стилях» и жанрах и формирование собственной концепции «духовного в искусстве».

Где бы ни был Василий Кандинский — в Швабии, Подмосковье или Франции, он много рисовал достаточно простых мотивов в стиле постимпрессионизма. Этот вид на город — впечатление от уединенного досуга. Вот что художник писал другу из Севра: «Здесь, правда, хорошо. А кроме того, тихо. И этой тишиной я так увлекаюсь, что ехать в Париж — настоящая мука. ‹…› Кажется мне, что в наступающем новом фазисе живописи (и, быть может, искусства вообще) французам достанется небольшое место. Кроме Gauguin и отчасти М. Denis, думается мне, немногие годны для тех новых задач, которые все яснее, все ярче вырастают перед художниками. Этими задачами занята и моя мысль, но то немногое ясное, что образовалось внутри меня, нашло еще мало выражения в работе. Я спешу работать».

Этот пейзаж исполнен в духе упомянутых Поля Гогена (вернее, фовизма, родоначальником которого он был) и Мориса Дени. Художник пишет «наивно», кажется, что кладет разные краски в порыве минутного увлечения. Эта обманчивая легкость колористического решения выдает техническое и творческое мастерство Кандинского.

Василий Кандинский был очень обстоятелен во всем. Еще студентом юридического факультета МГУ, летом 1889, он принимал участие в этнографической экспедиции на север страны. «Особенно сильным впечатлением» в автобиографической книге «Ступени» мастер назвал поездку в Вологодскую губернию, оказавшую существенное влияние на его судьбу. Спустя годы живописец вернется к этой теме и блестяще разовьет ее в своем творчестве.

Данная работа, как и предыдущая, создана в древнерусской стилистике. Герои старой сказки идут через ночной осенний лес. Вокруг — звенящая тишина. Впечатление от фантазийности фольклорного мира подчеркивается оригинальной цветовой трактовкой. Изображена ночь с мириадами ярко светящихся звезд, на пути Василисы встречаются черные силуэты елей, густая красная и желтая листва. Картина трактована в декоративно-плоскостном ключе, в русле «Мира искусства» и стиля модерн в целом. Кандинский не просто пробовал себя в разных стилях и манерах, он постоянно соотносил свои живописные искания с теорией. Творец постепенно «овладевал цветом», вырабатывал его концепцию, которая касалась как психологических эффектов, так и более глубоких духовных истин. Он разделял искания русских религиозных философов (Николая Бердяева, Дмитрия Мережковского), жаждавших всеобщего единения, пропагандировавших отказ от индивидуалистического эгоизма и путь духовного спасения через внутреннее слияние с народным «мистическим организмом». В героях ушедшей русской старины Кандинский надеялся отыскать чистоту нравов и искренность веры. Нужно отметить, что он был чрезвычайно религиозным человеком.