Исаакиевский собор - Георгий Петрович Бутиков Страница 4

3 апреля 1825 года был утвержден новый проект Монферрана. Вслед за этим начинается новый этап в строительстве собора.

* * *

Строительство Исаакиевского собора проходило в годы жесточайшей реакции, которая особенно усилилась после разгрома восстания декабристов. В стране свирепствовал полицейский террор. Вся деятельность III отделения и корпуса жандармов, учрежденных Николаем I, была направлена на искоренение освободительных идей и сохранение крепостнического государства.

Надежным оплотом самодержавия было православие, поэтому сооружение Исаакиевского собора было задумано царским правительством как акция, направленная на упрочение могущества русского царизма и православной церкви. Не случайно Александр I и еще более Николай I уделяли столько внимания его проектированию и строительству.

Кроме обычного административного аппарата управления, была создана целая система специального контроля во главе с царем и Синодом. Все детали проекта, чертежи, частные вопросы строительства и художественного оформления здания проходили многочисленные инстанции. Главными и окончательными арбитрами были император и святейший Синод. Последний производил подбор надписей и сюжетов для произведений живописи и скульптуры, украшавших собор, определял их размещение внутри и снаружи. Николай I, считавший себя компетентным в вопросах искусства, часто вмешивался в ход работ и делал распоряжения, мешавшие творческим замыслам архитекторов, художников, скульпторов.

Официальным органом, на который возлагалось руководство всеми работами, была комиссия по строительству Исаакиевского собора, учрежденная Александром I еще в 1818 году. Специальный царский рескрипт гласил: «Предложив произвести окончательную перестройку Исаакиевского собора с приличным оному благолепием и утвердив план таковой перестройки по проекту архитектора Монферрана… признаю нужным главное попечение о совершении оной возложить на особенную комиссию…».

В комиссию вошли лица, занимавшие высокое положение в государстве. Должности считались почетными и сохранялись пожизненно. Председателем комиссии был член Государственного совета граф Н. Н. Головин, членами - министр внутренних дел О. П. Козодавлев и министр духовных дел и народного просвещения князь А. Н. Голицын. Сам факт введения в комиссию таких сановников подчеркивал значение, которое придавалось царским правительством строительству собора.

Членом комиссии был и инженер-механик А. Бетанкур. Испанец по национальности, он получил образование в Париже и был одним из виднейших ученых своей эпохи. Уже будучи широко известным в Европе, он в 1808 году был приглашен на службу в Россию, где провел последние шестнадцать лет жизни и написал несколько научных работ. Под его руководством велось строительство заводов, гидротехнических сооружений, а в 1810 году при непосредственном участии А. Бетанкура был основан Петербургский институт инженеров путей сообщения. Он же стал и первым его директором. В период строительства Исаакиевского собора Бетанкур в значительной мере помог Монферрану своими советами инженера и ученого.

В комиссий работали также и архитекторы: А. П. Брюллов, Р. Вейгельт, В. А. Глинка, Н. Е. Ефимов, Д. В. Шебуев, А. И. Штакеншнейдер, К. А. Молдавский и многие другие.

А. Бетанкур.

Ни одно здание в Петербурге не могло сравниться с Исаакиевским собором. Его возведение, в ходе которого, по свидетельству Монферрана, соединилось «искусство древних с самыми последними, новейшими достижениями», явилось целой эпохой в истории развития русской строительной техники.

Работы начались с сооружения фундамента. Монферран понимал их важность, «ибо именно крепость основания, на котором возводится здание, обеспечивает его прочность», - объяснял он в записке в ответ на обвинение Модюи.

А. Бетанкур, находившийся в то время в Нижнем Новгороде, писал Монферрану: «В последние дни пребывания моего в Петербурге я так был занят, что не имел возможности поговорить с вами о способах кладки фундаментов Исаакиевской церкви… Будьте добры осведомлять меня через каждые две недели о состоянии, в коем находятся работы по строительству церкви, не премину и я вам отвечать, указывая на все полезное для прочности сооружения…» И несколько позже: «Сударь, я получил ваши три письма по поводу работ по строительству Исаакиевской церкви и был рад узнать, что фундаменты этого здания были сделаны тем способом, какой я вам указал в предыдущем письме…»

Поставив перед собой сложную задачу - соединить старый и новый фундаменты, Монферран прежде всего решил выяснить природу грунта и характер сохранившейся кладки. Все крупные петербургские сооружения строились на сваях, и естественно, что архитектор особое внимание обратил на то, как их забивают.

Из вырытых глубоких траншей откачивали воду, а затем вертикально вбивали просмоленные сосновые сваи диаметром 26 - 28 сантиметров и длиной 6,5 метра. Сваи забивались таким образом, что расстояние между ними равнялось их диаметру.

Сваи забивали чугунными бабами. Подъем бабы производился воротами, на каждом из Которых работало но шесть лошадей. По каждой свае производилось десять ударов. Если после этого свая не входила в землю, то ее с разрешения смотрителя обрезали.

В докладе Монферрана комиссии сообщалось, что в августе в течение дня забивалось по пять свай, а в ноябре - лишь по две. Работа, не прекращавшаяся и зимой, была выполнена за год. В результате грунт настолько уплотнился, что даже заостренный железный прут входил в него с большим трудом.

Оригинально была решена задача подрезки свай на одном уровне. Монферран приказал остановить работу насосов, и, когда вода достигла нужной высоты, ее откачали, а сваи обрезали точно по отметке воды. Промежутки между сваями были отрыты на глубину около метра и заполнены хорошо утрамбованным древесным углем. Получилась обширная площадка, на которой можно было насчитать 10 762 сваи.

После этого приступили к сооружению фундамента. Обычно фундаменты под крупными сооружениями, такими, как Смольный монастырь, Александро-Невская лавра, Адмиралтейство и другие, делали «ленточными», то есть устраивали их отдельными участками под несущими частями здания. Но Монферран считал, что «для фундаментов крупных зданий сплошная кладка предпочтительнее любого другого вида его выполнения, особенно… если здание строится па плоском и болотистом грунте…». Это было не только удобно для соединения его с оставшимся старым ринальдиевским фундаментом, но и в значительной мере гарантировало здание от опасных последствий осадки.

На подготовленной площадке укладывали два ряда гранитных плит. Под точками опоры и углами здания фундамент был выложен особенно прочно и состоял из гранитных плит, связанных известковым раствором. Вторым слоем шла кладка из бутового камня на цементном растворе. Для фундамента отбирались гранитные блоки без прожилок и перекосов, с хорошо обработанными опорными плоскостями. Плиты укладывались строго по уровню и плотно подгонялись друг к другу. Камни тщательно отесывались и подбирались по высоте. Вся эта работа велась под личным контролем Монферрана.

После укладки каждого ряда промежутки между плитами заполнялись