Владимир Ходанович - Екатерингоф. От императорской резиденции до рабочей окраины Страница 7

В будущем П.В. Голенищев-Кутузов станет графом, членом Государственного совета и Совета по воспитанию благородных девиц, инспектором кадетских корпусов, куратором Нижегородской ярмарки и членом «Комитета сооружения Триумфальных ворот в честь Гвардейского корпуса» на берегу Таракановки.

На второй день по прибытии царя состоялся торжественный молебен в Казанском соборе. По этому случаю Михаил Васильевич Милонов опубликовал «На всерадостнейшее сретение ЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА в С.Петербурге, при шествии Его в Казанский Собор Июля 14 дня 1814»[50]. «Гряди… вослед Тебе, я вижу в восхищенье:/ Свобода общая, доверенностью людей, / Ликуют на земле покой и просвещенье». «Император Александр и цесаревич Константин Павлович ехали верхами перед парадной каретою, в которой сидели императрица Мария Феодоровна и великая княжна Анна Павловна. Этою церемонией окончилось все торжество возвращения государя-победителя в свою столицу». Так считал Н.К. Шильдер[51]. И был прав. Через десять дней Синод, Государственный совет и Сенат собрались на «чрезвычайное Собрание» «для выслушания Высочайшаго указа». Несколько страниц текста указа зачитал вернувшийся из Брухзаля генерал от кавалерии А.П. Тормасов. «Да соорудится Мне памятник в чувствах ваших, как оный сооружен в чувствах Моих к вам!» Прием «добровольных приношений» на сооружение памятника Александру I и изготовление медали собрание отменило, а текст указа объявило «во всенародное известие».

Но это отнюдь не означало, что после 14 июля не было никаких мероприятий, связанных с возвращением.

«Миновалась мрачная эпоха Корсиканца», и июля 16-го числа в Зимнем дворце «после безсмертных ЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА подвигов, удивляющих вселенную», губернский и уездный предводители дворянства, депутаты и «почтеннейшие» из дворянства, «в засвидетельствование верноподданическаго усердия и благоговения», во главе с С.К. Вязмитиновым, «имели щастие» поднести Александру I хлеб и соль. Золотые (84-й пробы) блюдо (диаметром более полуметра) и солонка исполнены были по «проэкту» служившего на Фарфоровом заводе надворного советника Франца Ивановича Гатенбергера.

Книгопродавцы братья Свешниковы приглашали в свои лавки в Гостином дворе купить сочиненный (годом ранее) Г.Р. Державиным «Гимн лиро-эпический, на прогнание Французов из Отечества 1812 года, во славу Всемогущаго Бога, Великаго Государя, вернаго Народа, мудраго Вождя и храбраго Воинства Российскаго». А для того чтобы участники войны в своих будущих мемуарах и историки четко понимали различие между отечественной и зарубежной историографией и роль «мудраго Вождя» в истории, оперативно издали «Письменное наставление Наполеона, своему Историографу, как он должен писать его Историю».

17 июля в Павловске у императрицы Марии Федоровны состоялся многочасовой «праздник, по случаю заключения между Франциею и прочими Европейскими державами вожделеннаго мира».

Между 15 и 19 июля в Петербург из Саратова возвратился действительный статский советник Елагин (о чем сообщила газета)[52]. То, о чем он узнал на волжских берегах и по дороге в столицу, было доложено его «благодетелю» и «милостивцу» Сергею Кузьмичу Вязмитинову, скорее всего, не «на бумаге». В перечне письменных документов (хранящихся в РГИА) на имя главнокомандующего в Санкт-Петербурге за вторую половину июля того года фамилия Елагин не встречается. Дело касалось не только саратовского вопроса (он к настоящему повествованию прямого отношения не имеет), – провинция наполнялась новыми слухами (слухи об освобождении крестьян «прорвались» еще весной 1813 г., после высочайших указов о роспуске смоленского и московского ополчений). Известие о том, что Александр I «продолжает отклонять от себя всякое изъявление общественной благодарности», воспринималось в городах и весях России «с сожалением, но без ропота»[53]. Не это могло беспокоить управляющего Министерством полиции. Начались толки о грядущих с победоносным возвращением императора в Россию новых реформах.

Еще в середине апреля сенатор, адмирал Н.С. Мордвинов написал из Саратова члену Государственного совета В.П. Кочубею, что он представляет ныне «Россию готовую к принятию мер великих и достоинство времени каковаго она еще не имела»[54].

«В Александре проснулись либеральные идеи, очаровавшие начало его царствования», «накопились дел громады», – вспоминал о настроениях этих месяцев 1814 г. Н.И. Греч[55].

И еще, знамение было: на Петергофской дороге бык сам отвязался, влез на второй этаж нежилого строения, издал «рык», и находившаяся вблизи на даче роженица благополучно разрешилась.

В двадцатых числах июля столичные купцы (через городского голову Думы) обратились к С.К. Вязмитинову с просьбой от имени всего купеческого общества «в последний день расшага, пред вступлением в Столицу» гвардейских частей, угостить «гг. офицеров» обедом за городом.

29 июля, за день до вступления в город, «в гостинице» на 7-й версте Петергофской дороги был дан «великолепный обед» на двести персон господам «Генералитету, Штаб и Обер-Офицерам» Гвардейского корпуса[56]. На обеде присутствовал Александр I, где «соизволил принять угощение» «с отличным удовольствием» и повелел объявить купеческому обществу свое благоволение.

II

Как известно, Дж. Кваренги исполнил два варианта триумфальных ворот на Петергофской дороге: один (считается, предварительный) в виде ворот-пропилеев дорического ордера, другой – в виде арки.

Еще при Екатерине II и при Павле I Джакомо Антонио Доменико Кваренги, уроженец округа Рота-д’Иманья, недалеко от Бергамо, прибывший по контракту в Петербург в самом конце 1779 г., был автором нескольких проектов городских и триумфальных ворот для Петербурга. В частности, ворот на Московской дороге, трех вариантов триумфальных ворот с башнями и кордегардиями, четырех вариантов ворот, связанных с итальянской кампанией русской армии и переходом ее через Альпы в 1799 г. Правда, эти проекты реализованы не были. Частично воплощенным оказался заказанный во время поездки архитектора на свою родину и одобренный муниципалитетом Бергамо проект триумфальных ворот в честь императора Франции и короля Италии Наполеона I в 1811 г. Арка была заложена, началось ее строительство. Но после того как Кваренги, не будучи подданным Российской империи, отказался вернуться по требованию вице-короля Италии Эжена де Богарне на родину, в сентябре 1813 г. суд Бергамо приговорил Кваренги (как и других «отказников») к гражданской казни и конфискации имущества. Построенную часть ворот разобрали.

Дж. Кваренги

Следует также добавить, что 1814 г. Кваренги составил проект храма-монумента 1812 г., храма-мавзолея героев 1812 г. для Москвы и проект собора-усыпальницы во имя Св. Александра Невского саратовских ополченцев для Саратова.

Я не ставлю задачу сравнить проекты Кваренги и их воплощение на Петергофской дороге в 1814 г. Поэтому укажу только, что акварели, офорты и чертежи вариантов однопролетных ворот, исполненных самим Дж. Кваренги (план, фасады, колесница Славы, аттик и др.), приведены в монографии Г.Г. Гримма[57], считавшего, что ворота-пропилеи предполагалось возвести у Калинкина моста, на берегу Фонтанки. Один из планов ворот приведен также М.Ф. Коршуновой[58].

Дж. Кваренги. Триумфальная арка.

Главный фасад. Тушь, акварель

Но об одном сказать необходимо. 30 июля 1814 г. у новых Триумфальных ворот не было упоминавшихся в «проэкте» Комиссии по встрече Е. И. В. tribunes. Часть «несостоявшихся» трибун, у однопролетных ворот, мы можем видеть на акварели Дж. Кваренги.

План трибун есть на неподписанном и без даты документе, хранившемся, судя по штампу, в архиве Министерства императорского двора[59]. По плану, трибуны начинались (правильнее – должны были начаться) с середины боковых фасадов ворот и вытягивались по обеим сторонам Петергофской дороги в сторону Обводного канала более чем на 90 метров. Трибуны были трех форм: сначала, от ворот, полукруглые в семь рядов, затем четырехрядные «почетные» крытые трибуны длиной чуть более 16 метров и открытые. Вход на полукруглые трибуны – со стороны «огородных мест» по лестницам, на остальные трибуны – со стороны проезжей части. По плану, ширина Петергофской дороги перед воротами – 11 саженей.

Помощником Кваренги во время строительства ворот на Петергофской дороге был каменных дел мастер Строительного комитета Департамента государственного хозяйства и публичных зданий Министерства внутренних дел, коллежский секретарь Осип Петрович Лукини.

Триумфальные ворота. Раскрашенная литография К.П. Беггрова по рисунку С.Ф. Шифляра. 1814 г.