Лев Успенский - На 101 острове Страница 8

Послушать врачей, работающих на этом заводе, так выходит, что людям не мешало бы вообще не пить ничего, кроме этой воды.

Но во всяком случае хорошо известно: она очень полезна тем, кому работа или условия жизни причиняют расстройство кроветворения, процесса образования новой крови.

Ее должны пить доноры, жертвующие собственной кровью для спасения тяжело больных.

Она нужна полярникам, работающим в местах, где приходится половину года жить без солнечного света.

Большую пользу приносит она рабочим рудников и шахт, метростроевцам — всем подземным работникам.

Есть на заводах вредные цехи, где рабочим волей-неволей приходится все время вдыхать воздух с избыточным количеством угарного газа. Он обладает зловещей способностью частично разрушать важнейший элемент крови — ее красные кровяные шарики. Этим людям Полюстровская вода положительно необходима. Администрация наших заводов-гигантов знает это и давно уже начала постоянно снабжать свои горячие цеха этой кровевосстанавливающей Полюстровской водой.

Завод минеральных вод растет и развивается. Скоро он перейдет в новое, еще лучше оборудованное помещение. Воду будут принимать в ослепительно белый бассейн из особой плитки. Сверху он будет покрыт хрустальным куполом, и каждый желающий сможет увидеть, как кипит и клокочет чудесный «сок» ленинградской земли.

О чем говорят имена наших улиц

Я шел по Ленинграду, по Большому проспекту Петроградской стороны. Неожиданно ко мне подошли три девочки-пионерки, так, примерно, класса третьего или четвертого.

— Дяденька! Можно у вас спросить?.. — начала было одна и замолчала. Остальные девочки, отвернувшись, засмеялись.

— Пожалуйста, — сказал я. — Что спросить?

Девочки продолжали посмеиваться и толкать друг друга локтями. Мне это надоело.

— Если вы сами не знаете, что вам надо, так зачем же вы меня останавливали? — не сердито, но не без упрека сказал я.

— Ой, нет! — заговорила тогда главная девочка. — Мы знаем… Только мы боимся, что вы смеяться будете… Нам велели… Мы хотели спросить, где здесь… Бар-ма-ле-е-ва-я улица? Вот!

Я очень удивился.

— Бармалеева? Вот эта! — сказал я, указывая на узенький переулочек, куда не попадало солнце. — Чего же вы боялись? По-моему, смеяться тут не над чем…

— Ну да, — сказали сразу две девочки, — «не над чем»! Очень есть над чем! Мы шли и думали: это, наверное, нас обманули. Это в честь какого же Бармалея назвали улицу?

— А Мухи-Цокотухиной улицы нет? — фыркнула третья.

— Ну да! Или Мойдодыровой…

— А в общем, спасибо, дяденька… — И они убежали.

Распростившись с ними, я пошел по своим делам. Но, чем дальше я шел, тем больше думал о нашем коротком разговоре. А в самом-то деле ведь и верно, — только в сказках Корнея Чуковского впервые появился такой страшный разбойник Бармалей. Но сказки эти написаны лет тридцать — сорок назад, а Бармалеева улица в Петербурге существует уже не меньше ста лет. Кто же и почему так ее назвал? Ведь не может быть, чтобы просто сели люди и начали думать: «Как бы нам эту узенькую уличку почуднее окрестить?» Наверное, были причины более веские!

В самом деле — существуют на свете людские имена, но рядом с ними есть имена и у разных мест на земле: у городов, рек, морей, озер, горных вершин. Реки и горы существуют сами по себе, а имена им дают люди. Иногда имена эти очень понятны: «Река Белая», «Гора Великий Камень». Иногда же голову сломаешь, не поймешь, что могло бы такое имя обозначать и откуда оно взялось.

Есть на свете увлекательная наука — языкознание. Как и всякая наука, она имеет целый ряд отделов; каждый из них интересен и поучителен по-своему. Но, пожалуй, один из наиболее интересных — тот, который занимается изучением географических названий, объясняет смысл и происхождение имен той или другой местности. Отдел этот называется: «топонимика». Это очень нужная наука: иной раз она позволяет найти свидетельства о таких древних событиях, о которых до нас не дошло никакого известия, доказать спорные факты и явления древних времен.

В Ленинграде, как и повсюду, есть немало старых названий; они рассказывают о том, что было на месте нынешнего города еще до его возникновения и в первые годы его существования.

Почти в центре города проходит теперь Загородный проспект. Он получил такое имя потому, что в свое время, и правда, лежал за городом, на его границе с окружающими полями.

В наши дни уже мало кто помнит дореволюционное наименование района, пересеченного Суворовским проспектом и Советскими улицами. Район этот тогда назывался «Пески». Название, очевидно, дано не напрасно: местность здесь лежит на сравнительно возвышенном берегу очень древнего моря, десятки и сотни тысяч лет назад простиравшегося тут; она раскинута на его бывших «пляжах» и песчаных дюнах.

Неподалеку от этих мест проходит улица Болотная. Несомненно, что она возникла на некогда заболоченной почве; на окраинах невысоких песчаных холмов болота располагаются довольно часто.

Нужно думать, что о песчаной почве свидетельствуют и имена двух Песочных улиц. Одна из них теперь называется улицей Попова, она лежит за речкой Карповкой на Аптекарском острове Петроградской стороны. Тут среди города, под мостовой и тротуарами, трудно сегодня воочию убедиться в качестве ее почвы. Зато другая Песочная, на Выборгской стороне, у Лесотехнической Академии и поныне упирается прямо в песчаные дюнные холмы. Здесь связь между местом и его именем ясна до сих пор.

«Боровая» улица, которая тянется от Лиговского проспекта (или, проще, — Лиговки) к Обводному каналу; бывшая Грязная улица на Петроградской стороне (теперь улица Эдисона) — все указывают на географические и топографические детали той местности, на которой расположился наш город.

В районе Боровой, например, некогда в самом деле шумел темный бор, остаток тех самых лесов, из тьмы которых, по словам Пушкина, «вознесся» юный град Петра.

Гораздо больше, однако, в названиях улиц содержится воспоминаний о другой поре, о той поре, когда эти леса уже были вырублены и на их местах раскинулись шумные городские «стогны»[2].

У Ленинграда, как у всякого большого города, много различных обликов. И все они, как в зеркале, отражены в этих названиях.

Со времен Петра Первого наш город был и остается городом флота, старым гнездом моряков. Тут строились корабли Балтики; сюда они возвращались из дальних плаваний, здесь хранили сухим свой боевой порох.

Целый район Васильевского острова до сих пор сохранил название «Гавань» (а ранее — «Галерная гавань»). В наши дни морской порт города переместился юго-западнее, перешел на другой берег Невы; но в XVIII веке сюда и на самом деле причаливали легкие военные гребные суда, те самые петровские «галеры», которые решили у мыса Гангэ-Уда судьбу Гангутского победоносного сражения.

Им же обязана была своим названием и параллельная Неве улица, та, что тянется к устью реки от площади Декабристов. Теперь она носит название «Красной», а до революции тоже называлась «Галерной».

Эти старинные названия говорят о влиянии морского дела на «ленинградскую топонимику». И примеров такого влияния множество.

На самом взморье лежит Канонерский остров. Маленькие островки неподалеку от него именуются «Подзорными»: на них когда-то стояли маячные башни, с высоты которых зоркие глаза караульных следили за приближением к городу со стороны залива дружеских или вражеских «флагов». Вспомните Пушкина: «Сюда, по новым им волнам, все флаги в гости будут к нам…» Жемчужно-серая водяная гладь далеко была видна с подзорных пунктов.

Есть у нас в городе набережная Шкиперского Протока, хотя сам проток уже давно засыпан. Есть Штурманская улица, как раз на одном из этих Подзорных островов, от набережной Подзорного канала до речки Екатерингофки. Все это и по сей день недалеко от морских прибрежий.

Но и в центральных частях города встречаются названия, отдающие морем и делами флота. На Петроградской стороне имеется улица, носящая название «Большая Зеленина». Что значит слово «Зеленина»? Может быть, оно происходит от слова «зеленый»? Нет, историки и языковеды говорят нам: улица эта когда-то называлась не «Зелениной», а «Зелейной»: вдоль нее тянулись избы, где жили мастера «зелейного», то есть «порохового», дела; ведь порох раньше назывался «зельем».

Неподалеку от бывшей Зелейной на той же Петроградской стороне имеются две Пушкарских: Большая и Малая. Тут в старые времена была расположена Пушкарская слобода, населенная пушкарями, рабочими пушечных заводов. Невдалеке тянется улица Мира, которая до революции носила совсем не мирное название — «Ружейная».

Пороховые, Пушкарские, Ружейная улицы очень ясно определяли лицо этой части города и его тогдашнего населения.