Вера Глушкова - Дворцы Санкт-Петербурга. Наследие Романовых Страница 9

После переворота 1917 г. превращение женщин в бойцов, их участие, а порой и командные позиции в военных и карательных действиях не принесли им счастья, все они не стали благополучными женами и матерями, познав запах крови и смертей.

Так, одно время (1917–1918) в лидерах петроградского ЧК (Чрезвычайная комиссия) была зверь, а не женщина – некая Яковлева, в кожаной куртке, с папиросой в зубах, она материлась, расстреливала, добивала бившихся в агонии осужденных, прежде всего дворян, но ее жизнь оказалась короткой. Подобных зверей в обличье женщин оказалось много после октябрьского переворота и в Петрограде, и в других местах России. Плохо образованные, бескультурные особи, часто не хотевшие работать, в революционной деятельности увидели шанс выбиться «из грязи в князи», сполна использовали выгоды нового начальственного положения и полностью убили свое женское начало.

Петербург дал немало поучительных примеров действий воинственно настроенных авантюристов и авантюристок в смутные годы первой четверти XX в., в период переворотов и сразу после них. После 1917 года для всех авантюристов наступили благодатные времена для их обогащения, карьерного взлета, приближения к властному олимпу, получению максимальных чувственных радостей, использования обстоятельств и людей прежде всего в их личных интересах. Особенно невероятные дела творились ловкими авантюристками, умевшими использовать одновременно свой ум, сообразительность и женское начало. Петроград (Петербург) учил и учит быть особенно бдительными в общении с беспринципными красивыми, хищными и сексуальными дамами, стремящимися к активному участию в политике, к достижению командных высот, даже допускающих их участие в кровавых боевых или усмирительных действиях. В первые годы после октябрьского переворота для особ, имевших склонность ко всякого рода авантюрам и захвату каких-либо, но непременно начальственных высот, в Петрограде наступили золотые времена. Эти женщины-авантюристки становились ненасытными хищницами, абсолютно забывали о морали, любыми средствами достигали своих целей, но потом непременно наступала для них жестокая расплата за проступки. Судьба Л.М. Рейснер – одно из доказательств этого.

Для одних – трагической, для некоторых – легендарной была жизнь яркой красавицы Ларисы Михайловны Рейснер (1895–1926), в годы Гражданской войны бойца, политработника Красной армии, писательницы, журналистки. Советский писатель В.В. Вишневский (1900–1951), в молодости революционно настроенный матрос, в своей знаменитой пьесе «Оптимистическая трагедия» (1933) создал образ женщины-комиссара, вспоминая Л.М. Рейснер, которая стала прототипом, главной героиней его пьесы (но события в этой пьесе и жизнь Л.М. Рейснер – это разные вещи). Л.М. Рейснер за ее дивную красоту и невероятную смелость в боевых условиях называли Богиней Революции, только никому она счастья не принесла.

Л.М. Рейснер. 1910-е гг.

В Л.М. Рейснер боролись два начала: женское (она была редкостной красавицей, воплощением женственности) и мужское (обладала и гордилась своим «мужским» умом, была по-мужски решительной и даже резкой, любила повелевать, командовать, не боялась рисковать даже своей жизнью). Л.М. Рейснер родилась в г. Люблине (Польша) в семье профессора права М.А. Рейснера, ее матерью была урожденная Е.А. Хитрово, представительница старинного дворянского знатного рода. Мать с детства приучала Ларису и ее брата Игоря к мысли об их необыкновенности, избранности, сознание того, что они лучше и выше по интеллектуальному развитию всех остальных, их удел учить других, повелевать, командовать, управлять. С 1905 г. их семья жила в Петербурге, отец был профессором Петербургского психоневрологического института. Лариса в 1914–1916 гг. была студенткой этого института и одновременно в качестве вольнослушательницы посещала лекции в университете по истории политических учений, писала неважные стихи и хотела стать поэтессой. Она умела и любила поражать публику, стремилась выделиться и прославиться. Она могла быть одетой в строгий английский костюм с мужским галстуком или в невероятный декадентский наряд, главное, чтобы отличаться от всех. В условиях царской России перспектив для реализации ее лидерских замашек, командных привычек было мало. Переворот 1917 г. дал ей шансы сполна реализовать свои способности, намерения, желания. Уже после февральских событий 1917 г. она вела пропагандистскую работу среди моряков Балтийского флота, смогла заставить их поверить ее речам и включиться в революционные дела. Для нее было важно то, что толпы сильных здоровых матросов осознали ее интеллектуальное превосходство над ними и поверили ее словам. Бурной революционной деятельностью она пыталась и спастись от несчастной любви, и утвердить свою особую лидерскую позицию в новой жизни после падения самодержавия.

В 1916–1917 гг. Лариса была влюблена в знаменитого, но женатого поэта Н.С. Гумилева (1886–1921), который некоторое время был увлечен ею. Они познакомились в знаменитом артистическом кабаре «Привал комедиантов» в 1916 г. В 1917 г. по его инициативе местом их свиданий стал бордель («дом свиданий») на Гороховой улице. Одновременно с ней у него, кроме формальной жены поэтессы А.А. Ахматовой, были две любовницы. Когда он сделал Ларисе предложение, она (долго мечтавшая о браке с ним) отказала, поняла, что никогда не будет для него единственной женщиной и уважаемой им поэтессой (он считал ее бездарной в поэзии), не сможет подчинить его себе; командовать им у нее шансов не было. А революция, правда связанная с опасностью и кровью, давала возможности командовать, управлять мужчинами и женщинами. С 1918 г. Лариса была членом Коммунистической партии, шансы повелевать у нее сильно повысились, она стала вскоре комиссаром.

После октябрьского переворота, штурма Зимнего дворца (1917) Л.М. Рейснер отвечала за охрану сильно разворованных в октябре 1917 г. сокровищ, то есть историко-культурных ценностей этого дворца. Рейснер в Петрограде в 1917–1918 гг., учитывая и контролируя национализированные ценности, участвуя в их якобы вынужденной продаже за рубеж за бесценок и пребывая секретарем у наркома просвещения А.В. Луначарского, не забывала и о своих радостях. Рейснер работала в Комиссии по делам искусств при исполкоме Совета рабочих и солдатских депутатов и была уверена в своем праве решать судьбы русских ценностей и людей, а также себя не обделять. Она говорила: «Мы строим новое государство, мы нужны людям, наша деятельность созидательная, а потому было бы лицемерным отказывать себе в том, что всегда достается людям, стоящим у власти». Получается, что она была уверена в правоте революционного правила «грабь награбленное». На ее пальце появился романовский ценнейший перстень, золотой с огромным алмазом. Поселившись в апартаментах бывшего военного министра Григоровича в Адмиралтействе, она превратила свое жилье в место сбора приятных ей многочисленных национализированных или доставшихся ей иным сомнительным путем предметов роскоши и антиквариата; дома она облачалась в роскошный халат, расшитый настоящими золотыми нитями. Она верно служила новому режиму, при этом никогда не забывала о своих радостях и бытовом комфорте. Ее активная пропагандистская деятельность и статус комиссара прибавили ей смелости во всех делах, упрочили ее ощущение вседозволенности и безнаказанности. По ее желанию в Петроград с фронта привезли специально для нее лошадей, что бы она вместе со знаменитым поэтом А.А. Блоком (1880–1921) могла совершать прогулки на лошадях. Она как-то пришла на маскарад в Доме искусств в уникальном сценическом костюме, выполненном театральным художником Львом Бакстом (Розенберг, 1866–1924 гг.) к балету «Карнавал», который даже выносить из театра из-за его большой художественной ценности было нельзя. Рейснер всегда заботилась о своей внешности, была ухоженной, хорошо причесанной, со вкусом и в духе революционного времени одетой, разъезжала по Петрограду в роскошной машине. Она была способна на броские щедрые жесты, которые давала высота ее комиссарского положения, например, она как-то послала голодавшей А.А. Ахматовой мешок продуктов; эпизодически подкармливала продуктовыми незначительными подачками и других литераторов, чем подчеркивала свою значимость и их зависимость от ее отношения к ним.

Став комиссаром, Рейснер получила то, что хотела: возможность проявить свое лидерство, доказать свою смелость, находчивость, иметь все, что хочется. Ей нравилось отдавать приказы и ждать их беспрекословного выполнения. При этом нужно помнить, что она всегда была отважным бойцом и отважным комиссаром, научилась приучать, использовать в нужных ей целях перспективных мужчин. Говорили о ее бесстрашии под пулеметным огнем в боях Гражданской войны, о ее большой смелости в ночной разведке, об авторитете у мужских экипажей миноносцев и ее других разных неженских делах. В конце 1917 г. перед ее красотой и сексуальностью (ей 22 года) не устоял 25-летний Федор Федорович Раскольников, ставший ее мужем (Ильин, 1892–1939 гг.) – один из самых видных деятелей большевистской партии.