Д. Ховард - Йоханнес Кабал. Некромант Страница 3

него.

— Я объявляю тебя лжецом! — сказал он со злостью. — Я заявляю, что ты обманщик и

лицемер, да при этом полный дилетант в обеих областях.

— Что? — возопил демон-генерал. — ЧТО? Ты, простой смертный, смеешь называть меня

такими словами? — Жуткие углы развернулись, тьма вокруг него сгустилась. Он навис над ним

кошмарной хищной птицей. — Я отделю твою плоть от скелета, а на пустых костях твоих сыграю

погребальную песнь! Ибо аз есмь Астрепаг Бельфохур! Тёмный Генерал Адских Орд! Отец

Разрушения! Похититель Невинности! Воззри на меня, смертный, и познай свою гибель!

Кабал же, заметил он, продолжая бушевать, выглядел спокойным. Подозрительно спокойным.

— Астрепаг Бельфохур, да? — сказал Кабал. — А не ты ли начинал свою карьеру как

Растрепай Бедокур, Похититель Молока и Запутыватель Шнурков?

Эффект был подобен удару молнии. Астрепаг Бельфохур, словно карточная колода, в

мгновение ока сложился и стал ростом с Кабала.

— Как ты об этом узнал? — тут же спросил он.

— Я некромант. Ты бы удивился, какие источники мы откапываем. Итак, либо я получаю

аудиенцию у Сатаны, либо всем станут известны некоторые факты из биографии одного дьявольского

генерала. Ну так что?

— Йоханнес Кабал. Йоханнес Кабал. Уверен, что знаю это имя.

Сатана был вообще-то рад тому, что кто-то отвлёк его от управления навеки проклятыми во

всём их массовом однообразии. Он приготовился развлечься, отмахнувшись от Астрепага

Бельфохура, который, стоя позади трона, смущённо пытался оправдываться. Трон можно было

назвать троном только из-за его громадного размера; иначе говоря, это был просто большой

каменный стул на краю скалистого полуострова, который тянулся к центру озера с кипящей лавой. В

целом, это была не столько аудиенция, сколько беседа у домашнего очага.

Сатана с комфортом восседал на жёстком базальтовом троне. У него был огромный рост и

элегантный вид. В угоду людям он выглядел точно так, как вы его и представляли. Один в один. Он

щёлкнул пальцами.

— Ах, ну конечно. Некромант. Теперь я припоминаю. Полагаю, у тебя со мной договор.

Он сделал знак, и в его громадной руке появился демон-секретарша.

— Пройдись, пожалуйста, по контрактам и достань всё, что у нас есть на Йоханнеса Кабала.

Демон сделала пометку в жёлтом блокноте и растворилась в серном воздухе.

— Да, — ответил Кабал. — У тебя моя душа. Я бы хотел вернуть её.

Астрепаг Бельфохур с трудом подавил смех. Кабал посмотрел на него взглядом, от которого

молоко киснет, и продолжил.

— Несколько лет назад я продал тебе свою душу. Что было ошибкой — её отсутствие оказалось

невыносимым бременем. Поэтому я хотел бы её вернуть.

Астрепаг Бельфохур, издавал идиотские звуки, сдерживая хохот. Сатана усмирил его взглядом,

после чего обратился к Кабалу.

— Так вот, видишь ли, Йоханнес, у нас небольшая проблема.

Секретарша приземлилась на небрежно раскрытую ладонь Сатаны, передала ему свёрнутый

пергамент и исчезла. Сатана развернул его и прочитал, продолжая говорить.

— Понимаешь, как правило, души я не возвращаю. Так ведь запросто можно прецедент создать.

Это, — он указал на пергамент пальцем, который венчал хорошо ухоженный ноготь размером с

надгробие — совершенно стандартный контракт за исключением оговорки, что ты отдаёшь свою

душу немедленно, и мне не приходится ждать твоей смерти или установленного срока — пункт

Фауста, все дела. Судя по моим записям, это была твоя идея.

— Я полагал, что душа иррелевантна в моих исследованиях, и решил проверить, в чём

эмпирическая разница между наличием и отсутствием души. На себе, так сказать. Я ошибался, веря в

эту иррелевантность. Я больше не могу мириться с помехами, вызванными её потерей.

Астрепаг Бельфохур заинтересованно наклонился вперёд.

— Помехи? — спросил он. — Что ещё за помехи?

— Не валяй дурака, это твоих рук дело, — ответил Кабал, указывая на Сатану.

Сатана удивлённо ткнул себя в грудь.

— Моих?

— Постоянные препятствия. Глупые игры. Помехи. Ты прекрасно понимаешь, о чём я.

На краткий миг показалось, что нет. Затем его лицо прояснилось, и он кивнул.

— Твоя бездушность должно быть привлекает моих аватаров. Занятно.

Кабал, судя по его виду, ничего занятного в этом не находил.

— Особенно раздражает старикашка с большой бородой. Но это ещё не всё. Отсутствие души,

как ни странно, приводит к аномальным результатам в моих экспериментах. Я не могу выполнить

одну и ту же процедуру дважды в полной уверенности, что получу одинаковые результаты. Я

потратил годы, пытаясь выяснить, в чём дело. Выяснив, я отправился сюда, чтобы всё исправить.

Это была правда, но не вся.

Как учёный, Кабал по мере возможности предпочитал работать с постоянными величинами.

Бездушие, однако, оказалось фактором переменным, так как из-за него колебался процент

погрешности в результатах исследований, тем самым делая их на сто процентов бесполезными.

Разумно было оправдать просьбу придирчивостью учёного. Кабал мог с лёгкостью признать и

выразить это.

Но было кое-что ещё. Причина более глубокая и чрезвычайно хорошо спрятанная. Учитывая

легендарную способность Сатаны выведывать тайны, Кабал не мог позволить ему учуять даже намёка

на истинную причину, поскольку знал, что Сатана будет носиться с ней как с писаной торбой. Кабал

не собирался этого допустить; это было его личное дело. Так что он сосредоточился на научном и

измеримом, стараясь, чтобы его голос не выдал ни крупицы этой большей правды.

Сатана изучал договор.

— Начнём с того, что ты продал душу, дабы постичь суть некромантии. Если и возвращать её,

то в обмен на эту информацию. Такой оборот дела, наверное, сведёт на нет всю твою схему.

— Знания мне необходимы, — сказал Кабал. — Это не обсуждается.

Сатана улыбнулся.

— То-то и оно. Нельзя и рыбку съесть, и косточкой не подавиться, Йоханнес. Уж извини.

С минуту Кабал пристально смотрел на Сатану. Сатана всё улыбался, перебирал большими

пальцами и ждал развития событий. Он не был разочарован.

— Я... — Кабал сделал паузу. Он как будто имел дело с чуждым ему понятием. — Я... — Он

закашлялся. — Я заключу с тобой... пари. — Он запнулся, сомневаясь правильный ли термин

использовал. — Полагаю, ты обладаешь репутацией любителя... пари. И я бы хотел его заключить.

Сатана подождал, но дальнейшего разъяснения не последовало. Наконец он наклонился вперёд

и сказал:

— По рукам. Пари — это хорошо. Это я люблю. Что за пари?

Кабал был явно озадачен.

— Такого ты ещё не делал, да? Не беда, мне предложить что-то своё?

Тишина затянулась, и Кабал почувствовал себя неловко. Сатана насладился этим сполна и

расценил молчание как знак согласия.

— Сейчас, как я уже сказал, я не могу начать возвращать души направо и налево, иначе этому

не будет конца. Очередь из хнычущих, скулящих, воздевающих руки бездельников выстроится

отсюда до Тартара, а мне и так этого хватает даже в лучшие времена. Поэтому, ты должен понимать,

что будет нелегко. Pour décourager les autres [1]. Улавливаешь суть?

— Я понимаю.

— Чудесно. Так вот, я предлагаю следующее: ты просто должен заменить свою душу в моей

небольшой коллекции.

— Хочешь другую душу?

— В сто раз больше.

— В сто раз? — Число поразило Кабала. — В сто раз? Ты за кого меня принимаешь? За

серийного убийцу?

— Ты не слушаешь, Йоханнес. Я хочу души, а не туши. Не мёртвых. Проклятых. Документы

должны быть оформлены и доставлены честь по чести. Я обеспечу тебя бланками, и даже

подписываться кровью необязательно. Хотя было бы неплохо, если бы кто-то время от времени

прилагал усилие.

Кабал смотрел на пол в глубокой задумчивости. После минутного размышления он неохотно

сказал:

— Полагаю, это возможно...

— И у тебя на это год.

Глаза Кабала сузились за очками.

— Год? Ты с ума сошёл? Это нереально.

— Ой, да ладно тебе, Йоханнес. Немного твоего красноречия, и люди не будут успевать

подписываться под проклятием. Блестящие навыки общения, которые ты так долго оттачивал до

совершенства...

— Сарказм тебе не к лицу, — произнёс Кабал, — я прибыл сюда, в надежде иметь дело со

зрелой личностью, а вместо этого получаю лишь мелкое пренебрежение и бессмысленную прихоть.

Всего хорошего.

— Пожалуй, в последнее время я действительно немного привередлив. Извини, Йоханнес, я не

хотел задеть твою гордость. Честно, — сказал Сатана с выражением, свидетельствующим о том, что