Игорь Волознев - Загробная месть Страница 4

Один повернулся к другому:

— Допился Шихан… Даже голос изменился…

Шихан в комнату заходить не стал, высунулся из двери и поманил их к себе:

— Идите сюда, сейчас поможете мне.

Они с трудом поднялись и, шатаясь, вышли в тёмный коридор, где каждый тут же получил по удару ножом.

Добив их, убийца вернулся в холл и без труда расправился со спящими. Двоих он прикончил ножом, а третьего — своим излюбленным способом, затянув на его шее петлю. Затем он вышел на крыльцо и свистнул молодому братку, поставленному у забора охранять дом.

— Слышь, малый, поди сюда!

Тот доверчиво приблизился и через минуту корчился на земле, зажимая руками вспоротый живот.

Шихан вернулся в комнату, где оставалась спящая женщина. Когда он вошёл, она не спала и в страхе разглядывала трупы. Увидев Шихана, она вскрикнула и попятилась. Голый, испачканный кровью, с ножом в одной руке и петлёй в другой, он шёл к ней и самодовольно смеялся. Ослабев от ужаса, она опустилась на пол.

Он присел над ней, обхватил её ногами и приблизил пенис к её лицу.

— Давай, соси по-быстрому, и старайся, сучка, чтоб я был доволен. А то удавлю. Поняла, да?

В качестве доказательства серьёзности своей угрозы он надел ей на шею петлю, намотал на руку конец шнура и затянул петлю туже.

Насмерть перепуганная путана вобрала пенис в рот и принялась торопливо чавкать. Шихан заулыбался, задвигал задом. Наконец он тяжело задышал и сделал несколько особенно сильных движений, вгоняя неимоверно разбухшее удилище в рот по самую мошонку. Женщина закашлялась, подавившись брызнувшей спермой. Вязкая белесая жидкость выплеснулась у неё изо рта и залила губы и подбородок. Шихан извлёк пенис, с конца которого до губ путаны тянулась нитка тягучей спермы, и с силой потянул шнур. Женщина всхрипнула, грудь её изогнулась дугой. Шихан навалился на неё и, сопя, лежал так, пока она не затихла.

Потом он пошёл бродить по дому, всюду гася свет. Но в бледном сиянии луны всё казалось одинаково серым, мертвеца невозможно было отличить от спящего, и Шихан обеспокоился. Из-за обманчивой игры лунного света и теней он может кого-то оставить в живых, а этого допустить было нельзя. Сегодня ночью, повинуясь импульсам ненависти, исходившим откуда-то из самой глубины его существа, он должен расправиться со всеми.

Он ходил ещё целый час, вглядывался в лежащих, пытаясь понять, умерли они или спят, и всаживал в них нож. Где-то далеко в посёлке, не умолкая, выла собака. Лунные блики дрожали в тусклых зрачках мертвецов и в лужах крови на полу. Поскрипывали двери, словно от сквозняка, хотя никакого сквозняка не было. Шихан, весь в крови, оставляя кровавые отпечатки босых ног, шёл, тихо хихикал или напевал себе под нос: "Всё будет хорошо, всё будет хорошо…", а за его рослой фигурой скользила тень, ломаясь на углах и сливаясь с темнотой дверных проёмов.

Он допивал остатки водки из бутылок, заходил в туалет, ел чипсы, пачку которых обнаружил на полу среди объедков. Его движения становились всё более замедленными, он уже с трудом передвигал отяжелевшие ноги и отдувался, пот стекал ручьями по его спине и побагровевшему лицу. А когда в посёлке заголосил петух, приветствуя рассвет, он выронил нож, зашатался и опустился на диван, на котором лежал труп какого-то братка. У Шихана даже не было сил сбросить его на пол. Он откинулся на диване, склонился головой мертвецу на грудь и уставился на луну в окне. Собака выла. В соседней комнате трезвонил мобильник. Глаза Шихана закрылись и он провалился в темноту.

Просыпался он медленно, с невыносимой болью во всём теле. Голова раскалывалась как брошенный на асфальт арбуз, ломило кости, в глазах плавали огненные круги, сквозь которые мутно виделась залитая солнцем комната. Шихан силился вспомнить события прошедшей ночи, понять, что произошло, но вместо мыслей в голове плавал туман.

Он сел. Спустил ноги с дивана. Труп, который лежал рядом, начал сползать, пока не свалился с глухим стуком на пол и не остался лежать под ногами главаря.

Шихан окончательно стряхнул с себя оцепенение, протёр глаза, привыкая к яркому свету, и вдруг сердце прыгнуло у него в груди. У его ног лежал мёртвый Васёк! Лицо у братка было вспухшее, лиловое, рот был полон запёкшейся крови, кровавая полоса алела на шее, грудь и живот были распороты и исполосованы самым зверским образом. Главаря стошнило, вывернув наизнанку. Рвота выплеснулась прямо на труп.

Шихан какое-то время сидел, не в силах опомниться, а потом сквозь туман начали проступать воспоминания. От них его снова затошнило. Он вспоминал, как ходил по полутёмным комнатам и душил петлёй или резал ножом своих мертвецки пьяных товарищей, и содрогался от ужаса. Но ужасала его не смерть братков, и даже не то, что убил их он сам, своей рукой, а сознание того, что этой ночью с ним произошло что-то непостижимо страшное, что-то такое, чего не бывало с ним никогда.

На глаза ему попалась чаша из черепа, валявшаяся у стены, и он вспомнил, как пил из неё, как потом блевал в туалете и звал дух покойного Гаврика…

Кряхтя, он подошёл к чаше, взял её в руки и тут же в страхе отшвырнул.

— Нет, это был не я! — заревел он. — Не я!

Его прошиб ледяной пот, когда он вспомнил слова Гундоса, сказанные перед смертью: "Ты смеёшься, как Гаврик…"

Он заглянул за валик дивана, куда, как он смутно помнил, бросил ночью шёлковый шнурок. Шнурок действительно был там. Шихан его поднял и несколько минут рассматривал петлю. Его догадка подтверждалась самым жутким образом: такие узлы умел делать только Гаврик. Это был особый, "тайваньский" узел. Шихан не мог связать такого. Его телом и руками управлял проклятый Гаврик!

Весь в ледяном поту, задыхаясь, на негнущихся ногах, он побрёл по комнатам. Всюду царил разгром, везде лежали трупы, пол был заляпан кровавыми отпечатками босых ног. Это были следы его ног…

Шихан лихорадочно соображал, чего ему бояться больше: грозившего ему пожизненного срока или той непонятной силы, которая овладела им ночью и которая могла снова нагрянуть, завладев им и заставив делать хрен знает что. Он достал мобильник, чтобы немедленно позвонить Авалону, но передумал. Лучше заявиться к астрологу самому. Во всём происшедшем виноват маг с его проклятой чашей. Это из-за его сатанинского колдовства он, сам того не желая, поубивал своих людей!

А из дома надо бежать, и как можно скорее. Но прежде надо смыть с себя кровь и одеться. Шихан направился в ванную. Трупы блондинки и Карима уже всплыли на поверхность; блондинка лежала на воде лицом вниз, Карим — лицом вверх. Его рот был приоткрыт, буйная растительность на груди и ногах стояла густой водорослью, в которой запуталось дохлое щупальце члена. Шихану пришлось мыться водой из умывальника. Вытираясь на ходу полотенцем, он поднялся к себе в верхнюю комнату. Из шкафа извлёк чистые брюки и рубашку.

"Ну, Фима, держись, — мысленно повторял он, одеваясь. — Ответишь за всё!"

Он уже не сомневался, что виной всему были магические манипуляции, совершённые над чашей Авалоном. Чаша из черепа подействовала, но совсем не так, как предполагал Шихан.

В нём закипала ярость. Вспоминая свой кровавый поход по ночному дому, когда он действовал как лунатик, Шихан строил догадки, касавшиеся главным образом Авалона, и в конце концов пришел к выводу, что дело не в чаше, а в том, что маг незаметно для Шихана загипнотизировал его, внушив приказ расправиться со всеми людьми на вечеринке. Смысл в этом у Авалона был прямой: он решил покончить с бандой, поскольку через её главаря был слишком тесно связан с ней, а эта связь могла кончиться для него плохо. Маг тяготился своим участием в криминале. И вот он нашёл случай одним махом избавиться от этой обузы. Руками Шихана он уничтожил всех бойцов. Всех до единого. Понятно, что следующим должен был стать сам Шихан.

Разъярённый и испуганный главарь уселся за руль своего джипа и выехал из гаража. Подруливая к воротам, он объехал труп братка, лежавшего с распоротым животом.

"И за это ответишь, Фима, — почти вслух процедил он. — Не думай, что ты самый умный. Для такого дохляка, как ты, даже нож не понадобится. Уделаю одной левой".

На шоссе он нетерпеливо прибавлял скорость, обгоняя машину за машиной, и не сразу среагировал на голос из громкоговорителя, требовавший остановиться.

Первым побуждением Шихана было надавить на газ и попробовать на скорости оторваться от милиции, но он тут же одумался: среди такого скопища машин далеко уехать невозможно. Холодея, он свернул к обочине, затормозил и собрался вылезти, как вдруг взгляд его упал на ботинки. Выходя из дома, он, сам не заметив как, вляпался в кровавую лужу. Кровь на ботинках была слишком заметна. И он остался сидеть, убрав ноги под сиденье.

К нему неспешно подошёл плотный низкорослый гаишник, явно недовольный тем, что водитель не вышел к нему.