Д. Ховард - Йоханнес Кабал. Некромант Страница 52

Ему вспомнилось то, что он сказал Леони. Он боялся за неё, боялся как никогда раньше. Он

боялся и за себя. "Это просто страх, — подумал он, — страх не может ранить. Какой-нибудь придурок

с топором — вот о чём стоит побеспокоиться". Он попытался представить, как Кабал нападает на него

с топором, с ножом, с ломом, — и улыбнулся. Мистер Кабал, с его-то холодным умом, ведёт себя по-

бандитски? И правда смешно. Затем он вспомнил мёртвый, застывший взгляд Кабала, когда тот

увидел Леони, — и ему сразу стало не до смеха. Через поля до него долетели звуки балаганной

каллиопы: противные, издевательские ноты. Барроу понял, что музыка заиграла в тот самый момент,

когда зашло солнце. Он этому ничуть не удивился.

Не обращая внимания на каллиопу, Кабал продолжал насвистывать мелодию задом наперёд. Да

как же она называется?

— Я рад, что ты так думаешь, — сказал у него за спиной Хорст.

Кабал обернулся, свист замер у него на губах.

— О чём это ты?

— Ты насвистываешь "Счастье вновь пришло в наш дом" из фильма "В погоне за радугой". У

тебя какое-то извращённое чувство юмора. — Хорст надел пальто и цилиндр. — Прощу прощения, но

мне не слишком нравится здешняя обстановка.

Дверь открылась и закрылась, а Йоханнес Кабал снова остался один, во всех смыслах этого

слова.

Он с недоверием посмотрел на свои станы. Наклонился и поставил палец на первую ноту.

— Сча-астье вновь при-ишло в наш дом, — тихо пропел он, ведя пальцем от ноты к ноте.

Да, Хорст абсолютно прав. В порыве внезапного отвращения он вырвал страницы с мелодией и

швырнул в корзину.

— Очень смешно. Обхохочешься.

Надев пальто и шляпу, он вышел искать Хорста. Где-то слышался чей-то смех.

Своим широким шагом Хорст расхаживал между палатками, павильонами и аттракционами,

намеренно не обращая внимания на рабочих, что подходили к нему за разъяснениями некоторых

пунктов в недописанных им планах. Йоханнесу не составило труда его отыскать; он просто пошёл по

следу из недовольных людей с поникшими клочками бумаги в руках. Кабал нагнал Хорста у

"Египетских тайн", где его умудрилась задержать Клеопатра. Подойдя ближе, он услышал, как та

распинается.

— Что это тогда, а? — завопила она, размахивая листом бумаги у Хорста под носом.

— Твой новый сценарий, — с несвойственным ему раздражением сказал Хорст. — Выучи его.

Сейчас же.

— Со старым чё не так было?

Она сменила пластинку, и её голос зазвучал чувственно и медоточиво.

— "Имя мне", — эти слова она прошептала, и с многозначительным видом продолжила, —

"Клеопатра, царица Египта, владычица Нила. Идём со мной, и познаешь ты удовольствия... и ужасы

древнего мира".

Меньше чем за секунду из знойной соблазнительницы она обратилась в торговку рыбой из

района Биллинсгейт.

— Во как! Чё не так было, а? В смысле, обалденный же был текст. А теперь ты мне эту дрянь

всучил?! — Она замахала листом бумаги у него перед лицом. — Что за чушь про династии какие-то?

Людям про такое неинтересно. Им про оргии подавай, про убийства, да про то, как мозги через

ноздрю вытаскивают.

Хорст никогда не был груб с женщинами. К несчастью для Клеопатры, она мало того что

определённо не была женщиной, но даже технически не могла считаться человеком.

— Заткнись, — холодно прошипел Хорст. Он заговорил прямо как брат. — Просто заткнись.

Пробьёт полночь, и ты обратишься в кучку пепла, как и весь этот бродячий ночной кошмар, так что

до твоего мнения мне нет никакого дела. Ты учишь сценарий, который я тебе дал и исполняешь его в

точности. Зайду сюда позже и увижу, что старый исполняешь или что нарочно коверкаешь новый, и

до полуночи не протянешь. Поняла меня?

Клеопатра моргнула.

— Хорошо, — тоненьким голоском сказала она.

— Хорст, — окликнул брата Кабал и подошёл к нему, — что на тебя нашло?

Клеопатра с ужасом посмотрела на них обоих.

— Свободна, — сказал Кабал, и она убежала в свой павильон, как испуганный кролик с

размалёванной мордой.

— Что на меня нашло? — Хорст взглянул на тёмное небо. Когда он снова посмотрел вниз, его

лицо выражало откровенную неприязнь. — С чего бы начать?

Мозг Кабала быстро заработал, стараясь определить событие, которое могло вызвать столь

резкое ухудшение отношений.

— Это из-за вчерашней девушки, да? Той, что с ребёнком?

— Да, из-за девушки. Той, что с ребёнком. Что ты с ней сделал? Какой грязный трюк ты

провернул?

— Я выполнил её желание. Вот и всё.

— И за это она продала свою душу.

— Нет. Не за это. Она продала душу, чтобы я забрал то желание назад. Она хотела, чтобы

ребёнок умер, Хорст. Она не ангел.

Хорст покачал пальцем у Кабала перед лицом.

— Нет, вовсе она этого не хотела. С ума сойти, Йоханнес, да ей всего-то нужно было чуть-чуть

помочь. Разве не понимаешь? Чуть-чуть помочь. Няня ей нужна была, а не план убийства.

— Мне. Плевать. Что. Ей. Было. Нужно, — сказал Кабал, чувствуя, что заводится. — Она была

готова расписаться за то, что получила. Это самое главное.

— Это самое главное? Вовсе нет, ни в коем случае. Она — личность, живой человек, из плоти и

крови. А не очередное имя на одном из твоих контрактов. Ты испортил ей жизнь, ты в курсе? Знание

о том, что её ждёт, будет висеть над ней до самой смерти.

— Что-то я не припомню, чтобы ты такой шум поднимал из-за...

— Повнимательнее, Йоханнес! Разница в том, что она не совершила ничего плохого, пока её на

это не подтолкнул ты. Ты! Вот наконец ты и стал тем, кем и должен был быть всё это время.

Шестое чувство Кабала запоздало начало трепыхаться. У него возникло едва уловимое

ощущение, что кто-то его дурачит, дурачил весь последний год, и что от этого кого-то ощутимо несёт

серой.

— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросил он.

— Какой же ты болван, — сказал Хорст. — В этом-то и заключался смысл всей этой затеи. Я

полагал, ты давным-давно до этого додумался. Старому Бесу там внизу дела нет до кучки душ,

которые он и так бы получил. Ему нужно было заставить забрать чью-нибудь душу тебя. Развратить

её. Та история с Билли Батлером была разыграна для того, чтобы ты отчаялся, чтобы забыл, что где-то

внутри, — голос Хорста надломился, — живёт хороший человек. Мой младший брат, Йоханнес.

Теперь всё кончено. Ты больше не пытаешься одолеть дьявола. Ты делаешь за него работу. Ты мне

больше не брат. Я не могу... не буду тебе больше помогать.

Хорст развернулся и пошёл прочь.

— Хорст? — сказал Кабал тихим, неверящим голосом.

Хорст справился с чувствами и уходил всё дальше.

— Ты нужен мне, Хорст. Один я не справлюсь. Я почти у цели. Хорст!

Его брат ничуть не сбавил шаг. Кабал и в лучшие времена не отличался особой сдержанностью,

и сейчас он чувствовал, что готов взорваться. На этот раз, однако, всё происходило иначе. Было кое-

что ещё: волна беспричинной жестокости поднялась по груди и нашла выражение на языке слабым

привкусом аниса.

— Ты будешь помогать мне, Хорст, — сказал он, его голос окреп, — или останешься таким

навсегда.

Хорст остановился. Некоторое время он неподвижно стоял, а затем повернулся.

— Что, — тихо произнёс он, — ты только что сказал?

"У тебя есть власть над ним", — сказал себе Кабал, хотя часть его засомневалась, не управляет

ли кто-то другой его мыслями. — "Как он смеет так с тобой разговаривать?!"

— Я сказал, что ты будешь делать, что говорят, или останешься паразитом до конца времён.

Хорсту понадобилось некоторое время, чтобы обдумать эти слова. Он направился прямо на

брата, пока они не стали нос к носу, и сказал:

— Да пошёл ты, Йоханнес!

Внезапно подул ветерок — это воздух устремился в ту часть пространства, которую до этого

заполнял собой Хорст. Кабал, моргая, смотрел по сторонам. Он был один одинёшенек.

"Кому он вообще нужен?" — произнёс тихий голосок где-то внутри. — "Мозг операции — ты.

Принимайся за дело. Осталась одна последняя душа. Хорст лишь тормозил тебя своими дурацкимии

угрызениями совести. Теперь тебе ни к чему осторожничать и искать того, кто не прочь отдать душу.

Теперь ты можешь сам найти подходящего кандидата и забрать её".

Фрэнк Барроу на удивление незаметно крался в тени за вывесками. Он не знал, что именно

ищет, но был твёрдо уверен, что это не лежит у всех на виду. Перед этим он подошёл к турникетам,

отдал свой пригласительный билет, отметил, что такой же был почти у каждого, кто стоял в очереди,

и, с хмурым лицом человека, который ждёт, когда его уже начнут развлекать, прошёл на территорию