Валерий Гуляев - Идолы прячутся в джунглях Страница 17

Странные и непонятные картины возникали между тем в не в меру разыгравшемся воображении некоторых ученых. Получалось так, что за пределами Тамоанчана — влажных и болотистых джунглей страны ольмеков — жили одни лишь грубые варвары и дикари, не знавшие ни письменности, ни календаря, ни монументального искусства. Они только что успели освоить довольно примитивные виды земледелия и влачили жалкое полуголодное существование, собирая скудные урожаи маиса, фасоли и тыквы со своих крошечных, неухоженных полей. Тяжелая и беспросветная жизнь. Постоянная угроза голода во времена засухи, ураганов и наводнений. Стоит ли удивляться тому, что эти первые земледельцы Мексики не слишком преуспели еще в создании изящных и красивых вещей, составляющих плоть и кровь любого развитого стиля искусства. Правда, они рьяно поклонялись богам, олицетворявшим силы природы. Солнце, ветер, дождь и вода самым непосредственным образом влияли на величину собранного урожая, и именно им приносили самые обильные жертвы. Особым почетом окружили древние земледельцы великую богиню плодородия — богиню-мать, родоначальницу всего живущего и плодоносящего на земле. Они изображали ее с каким-то фанатичным упорством и в глине, и в камне на протяжении многих веков. Грубые, но чувственные образы крестьянских мадонн — одна из самых распространенных находок при раскопках архаических поселений Мексики.

Гигантская каменная голова из Трес-Сапотес. Сбоку изображен первооткрыватель ольмекских древностей — археолог Мэтью Стирлинг.

Нефритовая «Статуэтка из Тустлы» с календарной надписью, соответствующей 162 году н. э.

«Идол из Сан-Мартина» (по рисунку И. Лойи).

«Идол из Сан-Мартина» (по рисунку Ф. Блома).

Нефритовый ольмекский топор с изображением человека-ягуара. Место находки неизвестно.

Нефритовые статуэтки человека-ягуара, найденные в Ла Венте.

«Стела „С“ из Трес-Сапотес» (31 год до н. э.) с изображением ольмекского бога-ягуара.

Ольмекские маски из дерева (вверху) и нефрита (внизу). Место находки неизвестно.

Серпентиновая ольмекская маска. Место находки неизвестно.

Карикатура М. Коваррубиаса, наглядно изображающая характер взаимоотношений между ольмеками (меньшая фигура) и майя.

Гробница из базальтовых столбов (Ла Вента) (вверху и внизу).

Раскопки древних гробниц в Ла Венте (вверху и внизу).

Монумент № 15 (Ла Вента) с изображением бога-ягуара.

Нефритовая женская фигурка, найденная в гробнице из базальтовых столбов (Ла Вента).

Монумент № 13 (Ла Вента) с изображением фигуры правителя или жреца и с иероглифической подписью.

«Ольмекские Атланты» (Ла Вента).

Ла Вента. Вид раскопок в центральной части поселения.

Алтарь № 5 (Ла Вента). На переднем плане изображение правителя или жреца, сидящего в нише с телом младенца на руках.

Стела № 3 (Ла Вента). «Столкновение» представителей двух различных народов: так называемый «дядя Сэм» и ягуароподобный персонаж.

16 человечков из Ла Венты.

Ла Вента. Мозаика в виде стилизованной головы ягуара.

Тлатилько. Вид раскопанных древних погребений (вверху и внизу).

Мигель Коваррубиас.

Фигурный сосуд из Тлатилько с изображением утки.

Сосуд-«бутылка» с орнаментом в виде «лапы» ягуара (Тлатилько) (вверху и внизу).

Сосуд с изображением «Пернатого Змея» (Тлатилько) (вверху и внизу).

Глиняная чаша с резным узором (Тлатилько).

Маска ягуара. Глина (Тлатилько).

Глиняная чаша. (Тлатилько).

Низкие, темные хижины из прутьев, обмазанных глиной и с крышей из связок тростника или пальмовых листьев, простые и незамысловатые кухонные горшки, инструменты из камня и кости, базальтовые зернотерки для приготовления муки, примитивный очаг у порога дома — таков был тот рубеж технических и культурных достижений, до которого сумели дойти земледельческие племена Мексики на протяжении архаической эпохи. И вдруг в этот застойный, прозябающий в собственном невежестве «крестьянский рай» неожиданно врываются ольмеки. Они явились уже вполне сформировавшимся, зрелым народом, во всеоружии технических и культурных успехов своей блестящей цивилизации. Откуда и зачем пришли они в центральные области Мексики и в земли, лежащие к югу от перешейка Теуантепек, пока никому неизвестно. Смелых суждений и гипотез на этот счет хоть отбавляй. Но, к сожалению, фактов пока явно недостаточно.

Мигель Коваррубиас считал ольмеков завоевателями-чужеземцами, пришедшими в долину Мехико с территории тихоокеанского побережья штата Герреро. Они быстро подчинили себе примитивные местные племена, обложили их тяжелой данью и стали вкушать плоды своей победы, образовав правящую касту аристократов и жрецов.

В Тлатилько, Сакатенко, Гуалупите и других архаических поселениях, по мысли Коваррубиаса, четко видны две разнородные традиции культуры: пришлая, ольмекская (к ней относятся все наиболее изящные типы керамики, нефритовые вещи и статуэтки «сыновей ягуара»), и местная, простая культура ранних земледельцев с грубыми глиняными статуэтками и кухонной посудой.

Ольмеки и местные индейцы резко отличаются друг от друга по своему физическому типу, костюму и украшениям: приземистые узкоглазые и плосконосные аборигены — вассалы, ходившие полуголыми, в одной набедренной повязке, и изящные, высокие аристократы — ольмеки, с тонким орлиным носом, в причудливых шляпах и длинных мантиях или плащах. Насадив среди варваров ростки своей высокой культуры, ольмеки проложили тем самым, по словам Коваррубиаса, путь всем последующим цивилизациям Центральной Америки.

Другие ученые без особых раздумий объявили ольмеков «святыми проповедниками» и «миссионерами», которые со словами мира на устах и с зеленой ветвью в руке несли остальным людям учение о своем великом и милостивом боге — человеке-ягуаре. Они повсюду основывали свои школы и монастыри. Не жалея слов, расписывали туземцам достоинства своей необыкновенной веры. И вскоре пышный культ нового, благосклонного к земледельцу божества получил всеобщее признание, а священные реликвии ольмеков в виде изящных амулетов и статуэток стали известны в самых отдаленных уголках Мексики и Центральной Америки.

Наконец, третьи ограничивались туманными ссылками на торговые и культурные связи, равнодушно отмечая «явно ольмекские черты» в искусстве Монте-Альбана (Оахака), Теотихуакана и Каминальуйю (Горная Гватемала), но не давая этому факту никаких конкретных объяснений.

В 1968 году на прилавках книжных магазинов США появилась красочно оформленная книга под интригующим названием «Первая цивилизация Америки». С лицевой стороны суперобложки на читателя пронзительно смотрели раскосые глаза знаменитой ольмекской «головы», которая уже одним своим присутствием вполне однозначно решала наболевший вопрос о приоритете ольмеков в создании первой высокой культуры на всем континенте.

Имя автора — Майкл Ко — мало что говорило публике, но было хорошо известно в кругах специалистов по доколумбовой истории Нового Света. Профессиональный археолог и, как многие его знаменитые предшественники, выпускник респектабельного Гарварда, он уже к началу 60-х годов выдвинулся в число наиболее талантливых и многообещающих ученых-американистов. В течение трех утомительных полевых сезонов (1958–1960 годов) Майкл Ко пробивался сквозь многометровые напластования остатков древней культуры в Ла Виктории, на тихоокеанском побережье Гватемалы. Затем, используя новейшие методы археологических исследований и свою незаурядную эрудицию, он воссоздает, собирая буквально из тысяч мельчайших обломков, картину далекого прошлого Коста-Рики. И когда приобретенный им полевой опыт достиг, на его взгляд, вполне достойного уровня, он немедленно обратился к ольмекской загадке. Ольмеки были давней страстью Майкла Ко. Еще в 1957 году в солидном академическом журнале «Американский антрополог» появилась его остро дискуссионная статья о взаимосвязи письменности и календаря майя с влияниями ольмеков. Но молодой ученый стремился сказать свое слово обо всех других наиболее важных вопросах ольмекской проблемы.