Лев Константинов - Схватка [Журнальный вариант] Страница 22

— Опоздал немного, — сказал Малеванный.

— Здорово стреляешь, — Блакытный пытался скрыть страх, который вдруг остро ударил по сердцу, — ведь еще немного и… — Он даже не сообразил спросить, с чего вдруг Малеванный очутился в эту ночь у его хаты.

Оба националиста не шевелились — значит, наповал. Ветер сбил с Беркута пламя и уже начал заносить его снегом. Второй бандит лежал поперек порога, кровь растопила снег на ступеньках. Остап перевернул его, всмотрелся:

— Хмель…

— А там кто? — кивнул Малеванный на сугроб.

— Того не знаю…

…О всех событиях этой ночи Сороке стало известно из донесений информаторов. Они же сообщали, что Блакытный-Ничепорук срочно выехал на курсы шоферов — колхоз послал его учиться.

Ива срочно потребовала встречи с Сорокой.

— Я не могу выполнить ваш приказ, — созналась откровенно. — Эта ваша Шевчук или погибла, или ее переправили в глубь страны, не может человек не оставить после себя абсолютно никакого следа.

— Иного выхода нет, — отрубил Сорока. — Двое уже погибли, пытаясь распутать этот узел. Сорвана важнейшая операция. Так неужели мы можем допустить, чтобы она осталась в живых?

— Северин и Марко погибли по собственной глупости. Шевчук здесь ни при чем. Провалы на вашей совести, друже референт: видно, были допущены ошибки при подготовке подполья. Или ваши люди слишком беспечно относились к конспирации…

— Менжерес, вы заговорили как контролер…

— Нет, настоящий контролер уже, наверное, прибыл к руководителю краевого провода…

— Вы в своем уме?

— А вы вроде бы испугались?

Сорока округлил глаза, тяжелые веки налились кровью, посинели.

— Если это действительно так, то об этом знает только он, пришедший, да наш проводник…

— Рен, он же 25-й, он же 52-й?.. — Ива легко, чуть иронически произнесла клички. Она улыбнулась, а Сороке казалось, что сейчас из-под ее пухлых губок выскочит тоненькое змеиное жало и брызнет ядом.

— Я прикажу вас уничтожить! — референт втянул голову в плечи, подобрался, будто для прыжка.

— Попробуйте, — откровенно издевалась Ива, окончательно сбивая спесь с гонористого референта. Потом холодновато добавила: — Впрочем, с вас станется. Открою вам одну тайну: я еще там, на той стороне, знала, когда уйдет в путь курьер. Мне обещали, что это будет опытный человек, такой, с которым ничего, — она выделила это слово интонацией, — не случится по дороге. Это не ваши кустари, которые не могут справиться со взбесившимся «боевиком». Наши курьеры проходят везде, где это требуется центральному проводу. — Иву явно распирало от гордости за безупречные качества эмиссаров центра. Она произнесла длинную тираду о том, как годами накапливался опыт борьбы, как в огне воспитывались лучшие люди, которые наделены и огромной выносливостью и преданностью национальной идее. Говорила очень быстро, почти не делая пауз между фразами, и от этого речь ее казалась пулеметной трескотней, когда выстрелы сливаются в единый звуковой поток. Собственные слова подхлестывали ее, разжигали, в жестах появилась резкость, на щеках запылал румянец.

«Она и в самом деле истеричка, психопатка, — подумал Сорока, вспомнив доклад Оксаны. — Такая способна на все: на отчаянную вспышку и на то, чтобы, не колеблясь, пустить пулю в лоб, кому прикажут».

— Да бросьте вы этот высокопарный тон, — поморщился Сорока, — в конце концов мы ведь не на сборах «боевиков»…

— Для меня это жизнь, — чтобы успокоиться, Ива стиснула руки, расстегнула верхнюю пуговицу кофточки.

— Шевчук — в том не сомневаюсь — ходит нашими стежками, завтра могут последовать провалы в самых неожиданных местах. Такая, как она, не уйдет на вакации. Да и сами знаете, «боевики» начали шептаться по всем углам: короткие у нашей службы безпекы руки, не могут придушить одну дивчину. Шевчук должна быть уничтожена! — твердо закончил референт.

— Уничтожена, уничтожена! — передразнила Ива. — Повторяете, будто на молитве! Разве я возражаю?

Самое главное Сорока приберег на конец встречи.

— Принято решение: в ближайшее время, Ива, отправитесь в Зеленый Гай…

— Посылаете меня на смерть? — тихо спросила Ива. — Не пойду!

У Ивы Менжерес были очень серьезные причины обходить Зеленый Гай десятой дорогой.

— Боитесь? — Сорока пытался угадать, о чем думает Ива.

— Боюсь… — откровенно созналась девушка. — Прикидываю, где расставлена западня. Кто знал о заданиях Беркуту и Северину?

— Я и Кругляк — больше никто.

— Ошибаетесь. И Беркут и Северин, как бы повежливее сказать, пользовались по очереди благосклонностью Оксаны. Могли проговориться?

— Беркут действительно был возлюбленным Оксаны. Но исключено, чтобы он сказал ей о предстоящем рейсе. Такое жестоко карается по нашим правилам.

— Не вспоминайте ваши правила, у меня было достаточно поводов усомниться в их нерушимости! Все собиралась вам доложить, что Северин в пьяном виде проболтался Оксане и мне о предстоящем рейсе.

Сорока вскочил с кресла. Вот она, та измена, которую он почти предвидел.

— Если сказал про то Северин, то Беркут точно прощался с давней коханкой, — размышляла Ива.

Так, так. Сорока замечал., что в последнее время кольцо вокруг руководителей подполья сжимается, ощущение такое, будто тебя рассматривают со стороны внимательно и пытливо. Три человека знали о готовящихся рейдах. Северин и Марко погибли. Один из трех предал. Но какая выгода в том предательстве?

— Когда корабль начинает тонуть, каждый спасается, как может, — сказала Ива.

До чего отвратительная привычка у этой девчонки — читать чужие мысли! Не успеешь подумать — а она уже наперед знает, что скажешь. А с Оксаной надо разделаться быстро и решительно.

— У Оксаны в прошлом большие заслуги перед организацией, — напомнила Ива, опять угадав мысли референта.

— По ее делу назначу следствие. Предательство должно выводиться под корень.

Сорока пригладил редкие волосы, устало потер виски.

— И все-таки вам придется отправиться в Зеленый Гай. Это дело тоже не терпит отлагательства. О цели рейса, его маршруте и сроках будем знать только вы и я.

— На таких условиях согласна рискнуть. Через несколько дней в институте начинаются каникулы. Вот тогда и в дорогу. Лучше, если это будет легальная поездка. Повод? Думаю так: буду разыскивать родственников отца, связь с которыми семья потеряла в годы войны.

— Нужны вам явки, адреса надежных людей?

— Хорошо бы, но вдруг они за это время провалились?

— Нет, совсем недавно проверял.

— Явки на всякий случай дайте. И все-таки я предпочитаю свободный поиск. Переночевать где — всегда найду. Вряд ли кто откажет в ночлеге симпатичной девушке.

Ива глянула на себя в зеркало, лукаво подмигнула.

Через несколько месяцев, когда пришла пора подводить итоги проделанного, Ива Менжерес назвала это происшествие случайностью. Из тех, от которых никто не застрахован.

Был поздний вечер. Ива бульваром возвращалась из институтской библиотеки. Заканчивался семестр, на носу были экзамены и зачеты, приходилось много работать.

Только что выпал свежий снежок, идти было легко, весело. Холодновато подмигивали по-зимнему яркие звезды. Ива отыскала взглядом одну, повисшую над самым горизонтом. Она будто оторвалась от звездного роя и брела по темно-голубой дороге в одиночестве. Далекая, гордая, недоступная. Про эту звездочку рассказывала еще мать, когда Ива была маленькой. Будто угнали татары в полон дивчину-казачку, накинули на шею аркан, за косы притащили в гарем. А она обернулась зиркой-льдинкой — лучше сковать льдом собственную душу, чем отдать девичью красу нелюбимому, служить ворогу. «Вот и я как та зирка — бреду по холодной скользкой дороге… Пройдут годы, и наступит на земле тишина. Дожить бы до тех дней…» Ива насмешливо улыбнулась: с чего вдруг размечталась?

Она шла медленно, помахивая портфельчиком; на бульваре было малолюдно, лишь изредка торопливо проходили запоздалые прохожие. И когда Иву скорым шагом обогнал приземистый парень в щегольском полупальто и шляпе, она не обратила на него никакого внимания. Вернее, она заметила, какие у парня оттопыренные, красные уши, они торчали даже из-под шляпы. «Чудак какой-то, — подумалось, — вырядился на мороз».

Парень остро глянул ей в лицо. Он прошел мимо, не замедляя шага, но Ива перехватила этот взгляд, явственно ощутила, как он, скользнул по лицу, короткий и цепкий. «Может, понравилась хлопцу, — мелькнула мысль, — по одежде он один из тех, что по бульварам за красотками гоняются. Нет, не так смотрят, когда хотят познакомиться…» Ива нащупала в кармане шубки пистолет. Несмотря на строжайшие запреты Сороки, советы Кругляка и Оксаны, она всегда носила оружие с собой. Парень остановился, поджидая. Он смотрел куда-то в сторону, но Ива была теперь убеждена, что ждет именно ее и никого другого, — слишком равнодушной была поза, в которой стоял, прислонившись к дереву. «Выследили? — забилась мысль. — Тогда почему один? Или потому, что дивчина — много ли для нее надо?» Она взвела курок браунинга.