Лев Константинов - Схватка [Журнальный вариант] Страница 29

Майор очень серьезно ответил:

— Наверное, добивался бы разрешения на встречу.

— Ну вот! А меня не пускаете! — по-мальчишески наивно обиделся Малеванный.

— Пусть идет, — не приказал, а скорее посоветовал Лисовский.

— Хорошо. А с чем ты придешь к Чуприне? — спросил Учитель.

— Как с чем? — не понял Малеванный. — Буду ориентироваться по обстановке.

— Так не пойдет. Мы должны предугадать, зачем и для каких целей понадобилась Чуприне эта встреча, чего он от нее ждет и что мы можем ему предложить. Вот к примеру. Он тебе скажет: «Письма вы пишете хорошие, и все в них правильно. Только вынесен мне смертный приговор, и не дурак я, чтобы из леса выйти и сразу к стенке встать». Что ты ему ответишь?

Малеванный задумался. А в самом деле? Ведь не пообещаешь же отменить приговор — не в его это власти, да и нет пока таких мотивов, которые привели бы к его пересмотру.

— Давай попытаемся продумать наперед весь ход вашего рандеву, — предложил майор. — У нас еще есть в запасе часа два…

Когда они закончили отработку предстоящей операции, зимний вечер уже давно лег на сады, на красную черепицу домов — надо было торопиться.

Малеванный встал из-за стола. Оружие он оставил в райотделе.

Майор проводил его до двери, сказал, что будет дожидаться возвращения.

— Счастливо, — скупо пожелал Лисовский.

…А несколькими часами раньше — ему предстояло проделать путь гораздо длиннее — собирался в дорогу Роман Савчук, он же Чуприна. Роман проверил автомат, обоймы к нему, затолкал короткий шмайсер под полу ватника. Осмотрел маузер. Подумал и положил в карманы две лимонки. Он вылез из бункера, махнул рукой на прощанье Рену — проводник не стал его провожать до границы базы, как Дубровника.

Роман уверенно шагал через чащобу, размышляя о том, что нет действительно для Рена ничего святого на земле: ни родины, ни семьи, ни друзей. Убили старого его приятеля Дубровника — даже для виду не огорчился, сразу стал прикидывать, как торговец на ярмарке, какой убыток принесет ему эта смерть. Рушатся все их надежды — Рен только и думает, как бы выжить. И давно бы уже смылся из леса, да боится, что, если сделает это без благословения закордонного провода, — придется ему по чужим городам нищим скитаться.

Роман сплюнул со злости и пошел быстрее, сердясь на себя. «Что это со мной происходит? — подумал. — Или глупство одолело от безделья? Мысли в голову лезут, будто кислиц объелся…»

…Шли навстречу друг другу два человека. И каждый нес свою думу.

Лейтенант чувствовал себя так, будто ему чего-то не хватает, такого, к чему привык. Он вдруг понял, что впервые за несколько лет идет без оружия — пистолет не оттягивает своей тяжестью ремень, — это было так здорово, что Малеванный даже присвистнул от удивления. А ведь придет такой день, когда можно будет сдать пистолет старшине и сказать: «Все, вырубили весь чертополох», — подумал лейтенант. Но сразу же появилось ощущение опасности. Малеванный прикинул, как легко бандитам его сейчас убрать: очередью из-за дерева, внезапным ударом ножа, десятком других способов, которые применяли бандеровцы.

Лес, темный и враждебный, навалился на него со всех сторон. Могучие деревья застыли неподвижно, упираясь верхушками в звездное небо.

Малеванный выбрался на поляну. Он не стал прятаться — Роман выйдет из леса, только когда увидит его. И тот вышел: высокий, статный, широкоплечий. Чуприна отделился от деревьев и зашагал к Малеванному, положив руку на автомат. Это был отработанный жест. Чтобы стрелять, оружие не надо было вскидывать: просто жми на спусковой крючок и сыпь веером от бедра.

Не доходя десяток шагов до чекиста, он остановился, всмотрелся в него и снял автомат.

Малеванный стоял спокойно, он не сделал ни одного лишнего движения, просто стоял и ждал.

Савчук положил автомат на землю, очень аккуратно положил, рядом пристроил маузер, освободил карманы от гранат.

— Ишь ты, целый арсенал прихватил, — белозубо улыбнулся Малеванный. — Ну здравствуй…

— Поперед положи збрую! — потребовал Чуприна.

— Мы же договорились — без оружия, — развел руками лейтенант. — А мне мое слово дорого…

Роман недоверчиво глянул на Малеванного, на весь вид лейтенанта — беспечная поза, дружелюбный взгляд свидетельствовали: говорит правду.

— Добрый вечир, — откликнулся, наконец, бандеровец.

Руки друг другу не подали.

Много лет спустя Учитель сказал о Малеванном: у него были удивительно голубые, добрые глаза. Человеку с такими глазами нельзя было не верить.

Поверил чекисту и Роман. О чем они говорили в ту ночь на поляне? Сейчас уже невозможно воспроизвести весь разговор в деталях. Но, видно, нашел лейтенант самые нужные слова, если вера Савчука-Чуприны в буржуазно-националистическое кредо поколебалась, зазмеились по ней трещины — так раскалывается раскаленный на злом солнцепеке камень, если плеснуть на него чистой родниковой водой.

Уже под утро Малеванный возвратился в райотдел, доложил:

— Все нормально. Савчук вел себя вполне порядочно. Судя по всему, на душе у него кошки скребут. Ищет выхода и не может найти.

Молчаливый Лисовский крепко пожал лейтенанту руку.

— Значит, мы действовали правильно?

— Еще бы! — не без хвастовства сказал Малеванный. — Савчук говорит, что мы своими письмами как плугом по его душе прошлись — все перепахали.

— Где он сейчас?

— Можете меня ругать и наказывать: у Евы…

— Час от часу не легче…

— Товарищ майор, понимаете, какая мысль появилась там, на поляне… Ну, пришел Чуприна, кинул автомат на землю: «Берите меня». Одним бандитом меньше, другие узнают о его выходе из леса, задумаются тоже… Хорошо? Неплохо! Но уж если столько сил на операцию потратили, надо добиться от нее максимальных результатов. Да и Роман на большее способен! В общем он нам больше пользы принесет в лесу, рядом с Реном.

— И поэтому вы его демаскировали, вывели в село?

— Не совсем так, товарищ начальник райотдела. Он ведь и раньше бывал у Евы — никто про то не знал. А сейчас я его просил быть впятеро осторожнее, чтоб даже собаки след не взяли…

Учитель спросил у Лисовского: «Ваше мнение?» Тот решительно поддержал лейтенанта.

— Малеванный поступил совершенно правильно. — И объяснил Учителю: — Дело, по которому я приехал, близится к завершению. И Чуприне может принадлежать в нем далеко не второстепенная роль.

— Я тоже так думаю, — сказал Учитель. И осведомился: — Что же вы предлагаете дальше делать?

Он чувствовал: появился у Малеванного какой-то план, хлопец разумный, может предложить очень стоящие вещи.

— И после нашего разговора Чуприна не повернет оружие против своих — слишком многое связывает его с Реном. Он мне прямо сказал: «Со мной делайте, что хотите, но не стану вам помогать, не надейтесь. Меня — хоть на дуб, а товарищей своих предавать не стану…» Видите как, бандюки лесные для него все еще друзья… Вот и я подумал: надо так дело повернуть, чтобы он сам увидел: не друзья они ему, а враги. Всему народу враги…

Малеванный помолчал, собираясь с мыслями. Он волновался, зная, что от того, удастся ему убедить майора и Лисовского или нет, зависят дальнейшие отношения с Чуприной.

— Пока мы Романа, как бычка на веревочке, в новую жизнь тащим. Он упирается, мы его хворостинками-письмами подстегиваем легонько… Давайте стегнем так, чтобы сам побежал…

Майору сравнение понравилось. Спросил:

— Есть конкретные предложения?

— Есть, — не усидел на стуле лейтенант, вскочил, сверкнул глазами. — Так сложились обстоятельства, что Чуприна может на несколько дней безопасно для себя исчезнуть из леса. Рен отправил его куда-то по своим бандитским делам на весьма неопределенный срок. Вот если бы нам этим воспользоваться! Повозить бы Романа по колхозам, по заводам, дать ему возможность с людьми поговорить, то есть столкнуть его лоб о лоб с той жизнью, против которой он воюет, с теми людьми, которых он проклинает. Конечно, не в нашей области, а по соседству, где его никто не опознает. Повод можно придумать. К примеру, я мог бы стать на время пожарным инспектором, он — моим помощником… — увлеченно развивал свои планы Малеванный.

Лейтенант предлагал в качестве лекарства против националистического яда влияние советской жизни.

Майор прикидывал, взвешивая все «за» и «против». Задуманная поездка требовала и организаторской работы и предусмотрительности, мало ли что может случиться в дороге, какие встречи произойти. А хорошо бы провести Романа по колхозам, побывать с ним на концертах самодеятельности, в школах, если удастся — в институтах, а потом спросить: «Видишь, вражий сыну, против кого и чего воюешь?»

Предложение Малеванного определенно понравилось майору и Лисовскому. Они одобрили его, и Лисовский попросил срочно соединить, с областным центром.