Сергей Чевгун - ...И больше - ничего Страница 3

(Поэта Кузнецова Апостол боготворил. Кстати, прожил столько же, сколько и Юрий Поликарпович – всего 62 года. И умер «по-кузнецовски» – в ноябре, от инфаркта…)

«Преображать – это как? Вроде Шишкина – лепить романы из цитат?» – не отставал я. «Серёжа, ты ничего не понимаешь! – рубил Апостол. – Всё давно уже написано до нас, ничего нового мы с тобой не создадим. Но можно улучшить то, что уже есть. Вот это я и называю преображением».

Чем дальше уходил Апостол в преображение чужих стихов, тем чаще вздыхал в нём провинциальный гений. Тем отчетливей проступало сквозь все еще сильные строчки желание литературной славы. «Поэт я в России один из лучших»… – прочитал я как-то в интернете фразу Апостола. И признаться, нисколько этому не удивился.

Незадолго до смерти Апостол начнёт бороться за премию «Народный поэт», ежегодно присуждаемую сайтом «Стихи.ру», – за этот фантом всеобщего читательского признания, рассчитанный не иначе как на самолюбие непризнанных стихотворцев. Апостол выплеснет в интернет большую часть того, что у него было. Тогда же родится и миф о том, что четыреста стихотворений Апостол написал всего лишь за две недели…

Литературные конкурсы не могут быть объективными по определению, и уж тем более в интернете. Полагая, что голосование может завершиться не в его пользу, Апостол кинется искать справедливости в подсчёте читательских голосов. Он опубликует на «Стихи.ру» «Народный поэт от 0,0001» – довольно сумбурную текстовую смесь из замечаний по существу и осколков уязвлённого самолюбия (5). Он с нетерпением будет ждать итогов голосования – и не доживёт до них всего лишь десяток дней.

Никчемную, в общем-то, премию Апостолу всё же дадут.

Посмертно…

4

Так ничего не высмотрев в дымном столичном небе, Апостол тяжело опускается на скамью и с минуту молчит. Потом решительно поправляет ладонями изрядно седую копну волос и тянется к пакету:

– Давай, помянем Витю. У меня есть…

Он извлекает из пакета початую бутылку коньяка, пару залапанных стаканов и нечто, напоминающее закуску – криво порезанное и щедро примятое. Сто жидких граммов ловко делятся на два по пятьдесят. Это и без рулетки видно.

– Вчера ехал в Москву, поругался в вагоне с какими-то девицами. А те позвали милицию. Сняли с поезда… сволочи! – продолжает Апостол безо всякого перехода. – Ночь продержали в ментовке. Утром выпустили. Но ничего, даже коньяк вернули, – и протягивает мне стакан. – Давай?

Моя всегдашняя трезвость смущённо отходит в сторону. Сегодня явно не её день.

– Давай. За Витьку…

Тогда, зимней ночью 96-го, мы с Витькой тоже начали с коньяка. Пили под сюжетные перипетии «Место встречи изменить нельзя» с Высоцким в главной роли. Фильм был давней нашей традицией, своего рода талисманом. При каждой нашей встрече Витька отправлял в SHARP кассету с фильмом и не извлекал её до тех пор, пока капитан Жеглов не убивал бывшего разведчика Левченко меткой киношной пулей.

Конец ознакомительного фрагмента.