Инга Киркиж - Орша Страница 7

Тяжело собирать выбитые зубы сломанными руками.

Единственная светлая полоса в моей жизни — это рулон туалетной бумаги.

Помни и не забывай формулу такую,Что квадрат двух алых губ равен поцелую.

Хочешь быть красивой дурой? Занимайся физкультурой.

Один лишь взгляд, один лишь голос твойДороже мне всей мудрости земной.

В школу ходят не учиться, в школу ходят не страдать.В школу ходят, чтоб влюбиться и друг друга повидать.

Ванька всегда куда-то торопится, но больше всего ему жалко спускать время на физиологические нужды. Подавленное желание коварно и норовит поймать Ваньку в самые беззащитные моменты: в дороге, например, или в магазине. Тогда Ванька встает на месте, скрестив ноги. Говорит: «Вы идите, идите, я вас потом догоню». Вчера он попросил отвезти его в приют повидаться с друзьями. Мы стояли на автобусной остановке и играли в вопросы-ответы. Он спросил, кто придумает названия для машин, и на середине рассказа о братьях Рено шепнул:

— А мы можем вернуться домой?

— Ты что-то забыл? — спрашиваю.

— Нет.

— Хочешь писать?

— Нет.

— Какать?

— Нет, — страдальчески сморщился Ванька. — Я уже…

Он в раскоряку брел к дому и оправдывался:

— Это все потому, что скамейки на остановке нет. Я бы сел, попу заткнул, и обошлось бы…

Ванькина голова как-то странно устроена. Вроде, все на месте — два уха, нос — один, глаза, чубчик. Под чубчиком — извилины. Я лично их не видела, но верю школьным урокам анатомии, где нам говорили, что по-другому не бывает. Наверное, Ванькины извилины слишком прямые или чересчур короткие. Информация в них не застревает, а соскальзывает куда-то под стол. Поэтому Ванька делает уроки, свесившись со стула вниз головой.

— Ваня, ты что делаешь?

— Думаю.

Уроки с Ванькой отжимают меня, как центрифуга старый пододеяльник. Ванька мычит, тупит, зависает и, сказав «Б», навсегда забывает про уже сказанное «А». Я объясняю одно и то же раз по десять разными словами. Изнемогаю. Чувствую острый соблазн тюкнуть его по темени. Тут же подворачивается обоснование: а вдруг тюкну, и мозги заработают, как приходил в чувство старый телевизор от удара кулаком по крышке? Сдерживаюсь. Дожидаюсь просвета в Ванькином мычании, хвалю, глажу по головке.

— Ваня, ты умница! Включил мозги — и все понял, правда?

Ванька не уверен, но радостно соглашается. Он ничего не имеет против грубой лести. На ощупь голова у Ваньки покатая, твердая и теплая — ну, совсем как настоящая. И меня это немного успокаивает.

Сегодня справляли бабушкины поминки. Вторая тетка поднабралась и пошла мной гордиться. Села рядом, погладила по голове.

— Инга у нас такая умница! — говорит. — Писательница!

— Как писательница? — поражаются родственники и оглядывают меня так, словно впервые видят. До этого момента живые писатели встречались им только в учебниках по литературе и были бородаты, пузаты или лысы. Мне стыдно за свою фальсификацию — у меня не только ни одной книги, даже усов нет.

— Тетя Люба преувеличивает, — отбиваюсь я.

— Она скромная! — не теряется Тетя Люба. — Сценарии пишет! Видели по телевизору «Видримасгор»? Вот!

«Видримасгор» никто не видел. Подозреваю, что тебя Люба тоже. Но всем он заочно нравится.

— Обязательно посмотрю титры, — говорит дальняя родственница справа. — Чтоб гордиться.

Грубая лесть тети Любы льстит им всем, и они ничего не имеют против.

Решила с понедельника работать. Плотно. Есть над чем и вообще, соскучилась. Но у высших сил были свои планы и они построили их, как обычно, максимально остроумно. В понедельник заболел зуб — вырвали. Вырвали плохо, с воспалениями. Ну, думаю, ладно, сегодня отстрадаюсь — завтра поработаю. На завтра Ваньку скосил свиной грипп. Во всяком случае, такой диагноз поставила пришедшая по вызову замордованная врачиха. Приказала всем, кроме кошки, готовиться к заплыву. А я, грит, с вами прощаюсь, на больничный ухожу. Ушла, кашля и шмыгая. Но все было не так плохо. Весь вторник Ванька сладко проспал. Успела что-то сделать. Вдохновилась. Ну, думаю, завтра поднажму как следует, и золотой ключик у меня в кармане. На завтра из школы выперли Ваську с гнидами в голове. Тетка очень возмущалась. Закатила в школе скандал. Сказала, что у них там антисанитария и рассадник, а у нас такая чистота, что даже кошка не вшива. Ближайшая проверка выявила вши у всех, кроме кошки. День ушел на бритье тех, кто не возражал походить лысыми, обработку тех, кто был против, стирку шапок и глажку подушек. Ладно, думаю, завтра все в школу, Ваньку привязать к кровати и работать. Утром оказалось, что школу закрыли на карантин по гриппу на неделю. Фак! Но я не сдаюсь. Загнала парней в другую комнату, отправила девок гулять, воткнула в уши наушники и пытаюсь работать, не обращая внимания на счастливые вопли и трясущиеся стены.

Победители и жертвы педикулеза, картина маслом

Болею Ванькиным гриппом уже третий день. Нос распух, кашель ломает грудную клетку, глазам жмут впадины. Зато научилась из положения лежа кидать сопливые салфетки в коробку для растопочного мусора. Ванька соорудил мне прикроватный столик: притащил стул, положил на него книжку по труду для первого класса, цветную бумагу и ножницы, чтобы мне было чем заняться помимо баскетбола.

— На, — говорит. — Вырезай снежинки, как скучно станет.

Снежинки я вырезать не стала, зато освоила подачу свечками: высокий подброс салфетки через спинку стула в корзину — с отскоком от печки или прямым попаданием. За три дня коробка набралась под завязку. Истекших из меня соплей хватило бы оклеить обоями гостиную.

На кухне под печкой за ночь образовалась круглая дырка — вчера не было, сегодня есть. Ну, это в нашем человеческом измерении дырка выросла за ночь, а в мышиных масштабах стройка шла целую вечность. Мышь провела геологические исследования, разнюхала запахи рисовой каши и рыбного супа, прикинула объем работ и решила разрабатывать. Она вооружилась зубами и терпением. Точила ночью, когда все спят, а кошка ушла на работу. Точила днем, когда пацаны бесились так, что у всех в доме, включая кошку, от шума закладывало уши. Она ударными темпами прошла половую доску и наткнулась на прибитую поверху жесть. Мышь решила не жалеть зубов и усилий. «Доберусь до рая, наберу хлебных крошек и куплю себе протезы», — думала она и грызла, грызла, грызла…

К утру в тоннеле забрезжил свет и в лаз провалился последний кусок старого железа. Мышь станцевала победный танец, но сделать вылазку не успела — зазвонил будильник, дом проснулся. Васька зашаркал тапками, оделся и ушел в школу. Тетка захлопала дверями, пошла доить козу и впустила кошку. Ванька встал с кровати и забегал по полу туда-сюда и обратно сюда-туда. А я погремела кастрюлями, вскипятила чайник и поставила дрожжевое тесто. Тесто пахло раем, а измученная долгостроем мышь была голодна, как демон ада. За хлебную крошку она была готова сдохнуть — мы проверяли: бросили кусок хлеба рядом с дыркой, в ней тут же зашевелился мышиный нос. Кошка от нашего коварства пришла в восторг. Отодвинула приманку подальше от лаза и вытянулась в струнку. У мыши не было ни одного шанса, но ей повезло — мы с Ванькой проявили сентиментальность. Мы решили, что такая целеустремленная мышь достойна награды, и скинули корку прямо в дырку. А Женька сбросила следом конфетный огрызок. А после они с Ванькой столкнули туда оладий. А в обед — кубик вареной картошки из супа и комок рисовой каши на второе. Кошка устала сидеть в засаде и ушла спать, а на мышь с прохудившихся небес все валилась и валилась манна. Надеюсь, у нее хватило ума и твердости не умереть от заворота кишок. Потому что наша целеустремленная кошка выспалась и теперь тоже ждет заслуженной награды.

Между подростками установились рыночные отношения с бюджетом в 500 рублей. 500 белорусских — это наши пять, — плевая сумма, выраженная одной бумажкой. Бумажка переходит у подростков из рук в руки и обеспечивает их всем необходимым. Женька за эту бумажку дает старшей сестре Лене дочитать свою библиотечную книжку, а Лена за нее же красит Женьке ногти. Если Лене нужны Женькины резинки для волос, она на добровольной основе возвращает пятьсотрублей обратно, и Женя хранит бумажку до тех пор, пока ей самой не потребуется отфилонить от уборки комнаты или заплести косички. Мы с теткой по невежеству своему пытались переть против рынка, — призывали к сестринским чувствам и бескорыстию. Потом поняли, что рыночные отношения выгодны в первую очередь нам. Пока девицы не ввели хождение дензнаков, они дрались, скандалили и шумно клянчили друг у друга вещи и услуги. Сейчас на решение любой проблемы уходит не больше десяти секунд.