Диалоги - Картье-Брессон Анри Страница 2

По своей работе я знаю, что вёрстка часто связана с большими ограничениями… Но я знаю также, что иногда наши изображения обрезают просто так, из удовольствия резать. Сам я никогда не обрезаю свои снимки при увеличении, это прямо как дублированные фильмы или хорошенькие девушки, которые бегут менять форму носа, а потом у них на лице не ясно, что откуда взялось. Строить композицию, кадрировать в момент съёмки – вот единственная правда, даже для репортёра. Поверите ли, у меня есть изображения, которые по композиции, по расположению – с точностью до сотой доли секунды – попали в золотое сечение!

А если мы сейчас немного поговорим о технике, дорогой мой Картье? Я знаю, что начинали вы с аппарата Leica: вы до сих пор им пользуетесь? А какой у вас объектив? Какая апертура?

Я никогда не отказывался от Leica. Делал разные попытки, но всегда возвращался к нему. Не скажу, что для других это так. Но для меня камера – именно этот аппарат. Он буквально представляет собой оптическое продолжение моего глаза… Когда я держу его в руках и прижимаю ко лбу, когда переношу взгляд то в одну сторону, то в другую, у меня такое впечатление, что я арбитр на матче, который развертывается передо мной, и я схватываю его атмосферу за сотую долю секунды. Моя техника съемки – это инстинктивная реакция. Естественно, я использую возможности разных объективов, но не вожу их с собой целый сундук: Elmar 50 мм, широкоугольный 35 мм и 85 мм – вот и все мои инструменты, конечно же, и ещё f/1,5 последней модели для ночной работы. Использую их с разной глубиной, диафрагмирую или оставляю совсем открытыми – всё зависит от того, что мне нужно. Люблю, чтобы мои изображения были чёткими, даже острыми… Но это скорее стиль, чем техника… Слишком многие фотографы обращают внимание только на технику и забывают о стиле, а он намного важнее. У меня никогда не было студии. И когда я делаю портрет, я не «ставлю» свою модель, а наблюдаю за ней и снимаю в тот момент, когда проявляется характер.

Вы занимались живописью, не так ли? И кино?

Да. Это одно и то же в трёх разных планах, это для меня… три разные скорости!.. Я работал у [Жана] Ренуара на «Правилах игры» [1939 г.], сделал фильм о военнопленных «Возвращение» [1945 г.]. Но прежде всего я фотограф – фотограф, страстно увлечённый фотографией.

Фотография – это очень трудно

Интервью с Ричардом Л. Саймоном (около 1952 г.)[4]

Ричард Л. Саймон[5]: Во вступлении к своему тексту[6] вы рассказываете, что в начале вашей деятельности первым фотоаппаратом был [Kodak] Brownie Box. Сколько вам было лет, когда вы его приобрели?

Анри Картье-Брессон: Лет четырнадцать-пятнадцать.

Вы сразу стали самостоятельно печатать свои фотографии?

Нет, я отдавал их в заведение, которое у вас называется “drugstore”, а у нас – “le marchand de couleurs”, в местную москательную лавку.

И через какое время вы перестали быть довольны результатом?

О, знаете ли, я не был тогда по-настоящему увлечён фотографией. Просто когда у меня появился этот аппарат, я стал брать его с собой на пикники, на каникулы – по таким случаям.

А через какое время после появления этого первого Brownie Box вы заинтересовались фотографией как искусством?

Этот интерес связан с моим общим развитием. Особо одарённым ребенком я не был. Моя эволюция была очень медленной. Тем не менее я всегда любил живопись. Она научила меня видеть. В пятнадцать лет я рисовал, изучал изобразительное искусство, рассматривал картины. Так что не могу точно сказать, в какой момент я понял или почувствовал, что фотография – это искусство.

Что вас тогда заинтересовало в фотографии? Вы вспоминаете о чём-то особенном?

Нет. Я увлекался литературой, живописью, всеми видами искусства.

Так как же вы пришли к тому, чтобы всерьёз заинтересоваться фотоаппаратом?

Я играл с ним. Пробовал всевозможные вещи, чтобы увидеть, на что он способен. У меня был Kodak 2¼ × 3¼ дюйма. В то время я отдавал свои фотографии в печать в местную лавку. Вытворял с аппаратами невесть что, относился к фотографии как дилетант, пока не пошел в армию. В то время я встретил людей, у которых были снимки [Эжена] Атже[7]. Его работа пробуждала во мне большой интерес. Она меня впечатляла. Это вообще был очень богатый период в художественном отношении. […] Именно тогда я стал снимать людей в Дьеппе.

Но как же это действительно началось – ваши отношения с фотографией?

А, вспомнил, как всё началось. У меня было две младшие сестры, и я всё время к ним приставал. Чтобы мне в этом воспрепятствовать, моя мать брала меня на концерты. Музыка мне нравилась и естественным образом привела в другие области: к изобразительному искусству, к литературе. Я тогда должен был хорошо учиться, чтобы, как планировалось, работать на предприятии отца, а сам завалил школьные выпускные экзамены, потому что был слишком занят изучением живописи и читал всё, что попадалось.

Фотографии Дьеппа вы сами проявляли и печатали?

Нет, тогда ещё этим занимался торговец из лавки.

В каком возрасте вы стали самостоятельно заниматься проявкой и печатью?

Лет в двадцать. Я совершенно не знал, как это делается. Купил порошки, сделал из них растворы. Мой дядя увлекался фотографией, он оставил инструменты и кюветы, я их взял… и просто-напросто, как всякий любитель, прочёл инструкции на вкладышах и упаковках реактивов.

Вы не читали книг по этому вопросу?

Я не знал, что они существуют, и никогда не испытывал любопытства или желания что-то узнать по этой теме. Вспоминаю, как работала одна женщина-фотограф. её звали Жермен Круль. Она была голландка[8]. Немного похожа была на Беренис Эббот. Делала фотографии в портах, снимала реалистические вещи. Её снимки производили на меня сильное впечатление, в них было что-то от «живописной реальности».

Но потом вы продолжали работать аппаратом 2¼ × 3¼?

Да, немного, но меня тогда живопись интересовала. Даже в армии. Мне дали специальный отпуск, чтобы нарисовать эмблему нашей эскадрильи (я служил в авиации). Это была такая утка, обутая в сапоги. В то время в моих глазах только живопись чего-то стоила. Два года я учился у Андре Лота. В живописи надо работать каждый день, каждый день… В фотографии можно снимать когда угодно. […]

Как у вас появился ваш первый Leica?

Я познакомился и подружился с Гарри Кросби. Он знал Питера Пауэла, а у него были снимки [Эжена] Атже (это было во время моей военной службы). Пауэл был очень хорошим фотографом. Примерно в это же время я увидел портреты Мана Рэя. Тогда я начал подробнее изучать фотографию. Купил фотокамеру (без обтюратора, но с крышкой объектива) и начал работать. Я тогда был под впечатлением от картин [Джорджо Де] Кирико. Стал снимать солнечный свет за ставнями, какие-то такие вещи.