Петр Голубовский - История Смоленской земли до начала XV столетия Страница 2

Но орошение Смоленской земли было гораздо богаче, чем можно представить по сделанному нами перечню рек. Все очерченное нами пространство представляет собой непрерывную нить озер, большей или меньшей величины, соединяющихся друг с другом речками, притоками, частью уже утратившими свое название. Некоторые из озер лежат одиноко, без связи, но нельзя сомневаться в том, что в отдаленные времена они также соединялись с речками, уже исчезнувшими в настоящее время. Едва ли в какой-нибудь другой части восточно-европейской низменности существует такая масса болот, как здесь, на пространстве бывшего Смоленского княжества. Тут они носят название мхов. Отсюда-то происходит топографические имена: Замошье, Мойшинская (земля), которые в таком изобилии покрывают территорию Смоленской земли7. Обильная ржавая плесень покрывает эти болота, и вот является целый ряд имен: Ржава, Ржачь, Ржавец, не менее часто встречающаяся на этом пространстве8. Как есть незамерзающие болота, так есть тут и крупцы, не замерзающие, короткие притоки9. И всё это, и берега рек, и речек, и озер, сухие места, и непроходимые болота, всё заполнено лесом. «В этих лесах никогда еще не ходил топор дровосека, деревья не сажала и не сеяла человеческая рука: одна природа безмятежно царила здесь со времени нынешнего образования мира. Здесь рядом с гниющими остатками старых поколений, густо покрытых зеленым войлоком моха, стройно выделился свежий представитель молодого поколения с сочной темно-зеленой хвоей, а рядом с ним мертвенно бледный, без сучьев и коры, с изломанной вершиной, труп умершего прадеда. Колоссальные деревья завалили дорогу; на каждом шагу могучие массы валежника. В одном месте с чрезвычайным усилием можно перелезать лишь через верхушку свалившегося исполина; в другом – с чрезмерным напряжением пробираться ползком между голой, обсыпанной иглами, землей и стволом, покрытым со всех сторон роскошно густым мохом. За одним препятствием воздвигаются новые, а кучи задних сваленных дерев неодолимой стеной заслоняют выход, увеличивая страх и приближая опасность. А между тем ни один луч горячего солнца не может проникнуть в этом вечный мрак и не нарушает постоянно влажной прохлады под высоким и страшным древесным сводом»10. Тут природа, как живое существо, ведет борьбу с человеком. Для самого ничтожного поселения приходится выжигать, вырубать лес; правда, девственная почва дает превосходный урожай, но торжество человека непродолжительно: проходит немного лет, семена деревьев, окружающих отвоеванный у них клочок, покрывают поле, которое вновь начинает зарастать лесом, а еще хуже, кочкарником, и тогда пашня обращается в болото11. Еще кое-как, при тяжких усилиях, возможна борьба на более или менее возвышенных местностях. Поэтому, естественно, население и скопилось именно тут, где чувствовалась под ногами более твердая почва, где враждебные действия природы оказывались слабее. Возвышенные, более или менее открытые места, представляющие цепи холмов, находятся по берегам более значительных рек. Замечательно, что чем значительнее река, тем выше и обширнее эти возвышения; по берегам же речек и речонок эти приподнятые пространства не представляют непрерывного ряда, а являются в виде островов, более или менее удаленных друг от друга12. Этим явлением объясняется существование массы населенных местностей с названиями: Холм, Холмина и т. д., которыми так богата область кривицкого племени13. Таким образом, мы должны искать пути древнейшей колонизации именно по берегам более или менее значительных рек. Если мы бросим взгляд на карту древней Смоленской земли, то увидим, что по реке Днепру, имеющему особенно высокий берег, была большая плотность населения, чем в других местах. Этим же отличаются берега наиболее значительных его притоков14. Мы ясно видим, что тут именно, по берегам этих рек, шел главный колонизационный путь кривицкого племени.

Но движение племени в том или ином направлении определялось не одним только течением рек с возвышенными, в большей или меньшей степени, берегами. Вся обширная страна эта ясно разбивается на две части, постепенно переходящие одна в другую. С юго-запада на северо-восток мы замечаем постепенный подъем, достигающий кульминационной точки в центральной, или иначе Валдайской, возвышенности, с которой и берут свое начало Волга, Днепр, и Западная Двина. Эта центральная возвышенность соединяется непрерывной цепью с продолжением Карпатских гор, известным под названием возвышенности Авратынской. Цепь эта проходит с юго-запада на северо-восток. Эта цепь не представляет собою резкого приподнятого возвышения, а является в виде непрерывного просохлого пространства. Яснее она проявляется между верхним течением Днепра и 3ападной Двины, служа как бы перешейком между центральной возвышенностью, в которую и переходит, и тою возвышенною цепью, к которой принадлежит15. Этот-то более или менее просохлый неширокий кряж должен был в свою очередь указывать дорогу при расселении племени и вновь заставляет нас предполагать, что движение шло в северо-восточном направлении. Необходимо обратить также внимание на отдельные возвышенности, проходящие между отдельными речными системами. Мы уже видели, что верховья Днепра отделяются от притоков Западной Двины лишь узким извилистым возвышением; гораздо важнее представляется водораздел между рекой Москвой и ее верхними притоками и системой реки Волги, то есть рекой Вазузой и Гжатью. Точно также необходимо заметить водоразделы, отделяющие область рек Десны и Днепра. Они так незначительны, что верхние притоки этих рек изрезывают местность в разных направлениях и заходят один за другой своими верховьями. Таким образом, для колонизации в доисторическое время они не могли представить серьезных преград и, хотя и задержали на некоторое время быстроту колонизационного движения, не служат серьезными политическими границами во времена исторические.

Конечно, мы не можем утверждать, что знаем действительно все древние поселения, но на основании и тех фактов населенности, какие имеются в нашем распоряжении, можно видеть, что водораздел между системой рек Волги и Днепра гораздо гуще заселен, чем возвышенное пространство между Окой и Десной и притоками Днепра, Сожем, Ипутью и Вехрой16. Очевидно, что какое-то племя неудержимо стремилось все на восток и северо-восток, с великой днепровской системы к не менее великой системе волжской. Это направление обусловливалось именно самой природой местности: этому способствовали и течение рек, и протяжение возвышенностей в известном направлении, и вместе старание первобытного колонизатора из непроходимых топей юго-западной части очерченного пространства выбиться на более возвышенную, более сухую местность центральной возвышенности. В этом своем естественном стремлении, споспешествуемом самой природой, колонизирующее племя не могло сворачивать первоначально на юго-восток, переходить из области днепровской вообще в область реки Десны (в частности), ибо в таком случае встречало на своем пути бесконечные болота, непролазные трясины, какими изобилует обширная местность Придесенья17. Поэтому мы имеем право и теперь уже сделать предположение, что колонизация кривицкая в область рек Десны, Болвы, Вехры и т. д. была сравнительно позднейшая. Кроме всех указанных условий, благоприятствовавших движению кривицкого племени на север и северо-восток, этому способствовало еще одно важное обстоятельство, о котором мы будем говорить в этой же главе.

Природа наградила эту страну, как мы видим, превосходными путями сообщения, и одна из древнейших торговых дорог от моря Балтийского к морю Черному пролегала именно здесь. «И бе путь из Варяг в Греки и из Грек по Днепру и верх Днепра волок до Ловати и по Ловати внити в Илмерь озеро великое, из негоже озера потечет Волхов и втечет в озеро великое Нево, и того озера выидет устье в море Варяжское…»18 Так определяет этот путь наша древнейшая летопись. Она знает также и другой путь в Балтийское море: «а Двина из того же леса (Валковского) потечет, а идет на полунощье и внидеть в море Варяжьское», а потому «по Двине можно дойти в Варяги»19. Давно сделано указание, что наш летописец неправильно представлял себе направление этих рек20. Если река Двина течет на север, то в таком случае от верховьев Днепра является два почти параллельных пути, ведущих на север. Между тем один из них ясно определяется. Он шел по Днепру, затем в речку Катынь, из нее волоком в речку Крапивну и озеро Купринское, из него по речке Выдре21 в Касплю, которая и приводила затем в Западную Двину22. Эта дорога вела прямо в Балтийское море. Определить посредствующие звенья другого пути, более отдаленного, гораздо труднее23. Непосредственного волока между Днепром и Ловатью нет. Дорога должна была переходить от верховьев первого через несколько волоков. Мы имеем сведения, что у верховьев Днепра, там, где сливаются два его истока, был пункт, служивший складочным местом для товаров, идущих с востока на запад и обратно24. Предположение, что с Поволжья товары шли сюда через реку Гжать, вполне вероятно, так как левые притоки последней своими верховьями сближаются с истоком Обши и Днепра25. Следовательно, с некоторым основанием можно допустить, что из Днепра шел путь волоком в реку Обшу. Тогда последовательно товары шли бы через Межу, Западную Двину, Жижцу, озеро Жижецкое, реки Усвяту, Кунью и Ловать26. Но несомненно, что эта дорога была очень отдаленная, и едва ли ее следует включать в состав великого пути. Она могла служить как внутренний путь в Смоленском княжестве. Если мы рассмотрим карту на пространстве между pеками Днепром и Ловатью, то, кажется нам, мы найдем путь, действительно проведенный самой природой в виде целого ряда озер, соединяющихся между собою речками или протоками. Не следует забывать при этом, что в отдаленные от нас времена все они были несравненно многоводнее. Вот в каком направлении представляется нам эта дорога. Она шла от Смоленска Днепром; затем в реку Вопь, оттуда в реку Вотрю, волок, один из притоков Ельши, река Ельша, Межа, озеро Путное, Западная Двина, озера Малое и Большое Мошны, река Торопа, озера Либинское и Яссы, озеро Желино, озера Бойно, Бросно, озера Лучанское, Видбино, Заболотье, три озера безымянных, волок в реку Полу, впадающую с правой стороны в Ловать27. Это почти непрерывная водная сеть, равную которой мы едва ли найдем где-либо в другом месте. Невозможно допустить, чтобы путь на Новгород Великий из Смоленской земли шел только через реку Касплю. В таком случае город Смоленск оставался бы в стороне от этого главного торгового пути. В этом случае и город Торопец не теряет своего торгового значения: путь шел все-таки через него. Таким образом, мы предполагаем два направления. Одно – только что нами указанное, другое мы видели раньше. Именно, оставляя реку Обшу в стороне, эта дорога могла идти через Днепр, Вотрю, волоком в один из притоков реки Ельши, в Межу, а затем – река Двина, река Жижца, озеро Жижец, волок, реки Усвята, Кунья и Ловать.