Владимир Бенедиктов - Стихотворения (1884 г.) Страница 9

Малое слово о великом

На Руси, немножко дикой,И не то чтоб очень встарь,Был на царстве Царь Великой:Ух, какой громадный царь!

Так же духом он являлся,Как и телом, – исполин,Чудо – царь! – Петром он звался,Алексеев был он сын.

Мнится, бог изрек, державуДав гиганту: «Петр еси –И на камени сем славуЯ созижду на Руси».

Много дел, зело успешных,Тем царем совершено.Им заложено в «потешных»Войска дивного зерно.

Взял топор – и первый ботикОн устроил, сколотил,И родил тот ботик – флотик,Этот флотик – флот родил.

Он за истину прямуюДерзость дерзкому прощал,А за ложь, неправду злуюЖивота весьма лишал, –

А иному напоминкиКой о чем, начистоту,Делал с помощью дубинкиДома, в дружеском быту.

Пред законом исполинаВсе стояли на ряду;Сын преступен – он и сынаПредал смертному суду.

А под совести порукойПравдой тычь не в бровь, а в глаз,И, как Яков Долгорукой,Смело рви царев указ!

Царь вспылит, но вмиг почуетСилу истины живой, –И тебя он расцелуетЗа порыв правдивый твой.

И близ жаркой царской грудиБыли люди хороши,Люди правды, чести люди,Люди сердца и души:

Друг – Лефорт, чей гроб заветныйСпрыснут царской был слезой,Шереметев – муж советный,Князь Голицын – боевой, –

Князь Голицын – друг победам,Личный недруг Репнину,Пред царем за дело с шведомТяжко впавшему в вину.

Левенгаупта без пощадыБьет Голицын, весь – война.«Князь! Проси себе награды!»– «Царь, помилуй Репнина!»

Царь с Данилычем вел дружбу,А по службе – всё в строку,Спуску нет, – сам начал службуБарабанщиком в полку.

Под протекциею женскойНе проскочишь в верхний сан!Царь и сам ПреображенскойСтал недаром капитан.

Нет! – Он бился под Азовом,Рыскал в поле с казакомИ с тяжелым и суровымБытом воина знаком.

Поли воинственной стихии,Он велел о той пореТолько думать о РоссииИ не думать о Петре.

И лишь только отвоюет –Свежим лавром осенен,Чинно князю рапортуетРомодановскому он.

И, вступая постепенноВ чин за чином, говорил:«Князь-де милостив отменно,Право, я не заслужил».

В это время Русь родная,Средь неведения тьмы,Чернокнижье проклиная,Книг боялась, как чумы,

Не давалась просвещенью,Проживала как пришлосьИ с славянской доброй леньюВсё спускала на авось, –

И смотрела из пеленок,Отметаема людьми,Как подкинутый ребенокУ Европы за дверьми.

«Как бы к ней толкнуться в двериИ сказать ей не шутя,Что и мы, дескать, не звери, –Русь – законное дитя!

Как бы в мудрость иноземнееНам проникнуть? – думал он. –Дай поучимся у немцев!Только первый шаг мудрен».

Сердце бойко застучало –Встал он, время не губя:«На Руси всему начало –Царь, – начну же я с себя!»

И с ремесленной наукиНачал он, и, в деле скор,Крепко в царственные рукиВзял он плотничий топор.

С бодрым духом в бодром телаСлавно плотничает царь;Там успел в столярном деле,Там – глядишь – уж и токарь.

К мужику придет: «Бог помочь!»Тот трудится, лоб в поту.«Что ты делаешь, Пахомыч?»– «Лапти, батюшка, плету,

Только дело плоховато, –Ковыряю как могу,Через пятое в десято».– «Дай-ка, я те помогу!»

Сел. Продернет, стянет дырку, –Знает, где и как продеть,И плетет в частоковырку,Так, что любо поглядеть.

В поле к праздному владельцуВыйдет он, найдет досуг,И исправит земледельцу.Борону его и плуг.

А на труд свой с недоверьемСам всё смотрит. «Нет, пораПерестать быть подмастерьем!Время выйти в мастера».

И, покинув царедворскийШтат, и чин, и скипетр свой,Он поехал в край заморский.«Человек-де я простой –

Петр Михайлов, плотник, слесарь,Подмастерье», – говорит.А на царстве там князь-кесарьРомодановский сидит,

Федор Юрьич. – Он ведь спроситОт Петра и то и се, –И рапортом он доноситКнязю-кесарю про всё.

«Вот, – он пишет, – дело нашеПодвигается, тружусь,И о здравье Вашем, ВашеЯ Величество, молюсь».

И припишет вдруг: «ОднакоВсё я знаю, не дури!Не грызи людей, собака!Худо будет, князь, смотри!»

Навострившись у голландцев,Заглянув и в Альбион,У цесарцев, итальянцевПоучился также он.

Стал он мастер корабельный,И на всё горазд притом:Он и врач довольно дельный,И хирург, и анатом,

Физик, химик понемногу,И механик неплохой, –И в обратную дорогуСнарядился он домой.

Для уроков же изустных,Что он Руси дать желал,Он учителей искусныхЕй из-за моря прислал.

Полно втуне волочиться!Дворянин! Сади сынкаБукве, цифири учиться,Землемерию слегка!

Только все успехи плохиИ ученье ни к чему.Русский смотрит: скоморохиВ немцах видятся ему, –

И учителям не хочетВерить, что ни говори,Немец, думает, морочит:Все фигляры! штукари!

Всё в них странно, не по-русски.Некрещеный всё народ!Нос табачный, платья узки,Да и ходят без бород.

Как им верить? Кто порука?И – не к ночи говоря –Козни беса – их наука!Изурочили царя.

И державный наш работникПосмотрел, похмурил взор,Снова вспомнил, что он плотник,Да и взялся за топор.

Надо меру взять иную!Русь пригнул он… быть беде!И хватил ее, родную,Топором по бороде:

Отскочила! – Брякнул, звякнулТот удар… легко ль снести?Русский крякнул, русский всплакнул:Эх, бородушка, прости!

Кое-где и закричали:«Как? Да видано ль вовек?»Тсс… молчать! – И замолчали –Что тут делать? – Царь отсек.

И давай рубить он с корня:Роскошь прочь! Кафтан с плеча!Прочь хоромы, пышность, дворня!Прочь и бархат и парча!

Раззолоченные тряпки,Блестки – прочь! Всё в печь вались!Скидывай собольи шапки!Просто – немцем нарядись!

Царь велел. Слова коротки.Простоты ж пример в глазах;Сам, подкинув он подметки,Ходит в старых сапогах.

Из заветных, тайных горниц,Из неведомых светлицВывесть велено затворниц –И девиц, и молодиц.

В ассамблею! – ДушегрейкиС плеч долой! Таков приказ.Страх подумать: белы шейки,Белы плечи напоказ!

Да чего? – Полгруди видно,Так и в танец выходи!Идут, жмурятся… так стыдно!Ручки к глазкам – не гляди!

А приказу всё послушно.Женки слезы трут платком,Царь же потчует радушноМуженьков их табаком.

Табакерки! Трубки! – В глоткуХоть не лезет, а тяни!Порошку возьми щепотку –В нос пихни, нюхни, чихни!

Тянут, нюхают. Ну, зелье!Просто одурь от него.Эко знатное веселье! –А привыкнешь – ничего –

Сам попросишь. – В пляс голландский,Хоть не хочется, иди!Эй ты там, сынок дворянский!Выходи-ка, выходи!

«Lieber Augustin» – по звукуНа немецкий лад кружи!Откружил – ступай в науку!А научишься – служи!

Мало дома школьных храмин –За границу поезжай!А воротишься – экзаменЦарь задаст, не оплошай!

Сам допросит, выложь знанья –Цифирь, линии, круги!А не сдержишь испытанья –И жениться не моги!

Не позволит! – Оглянулся:Он уж там – и снова весьМысль и дело, – покачнулся,Задремал ты – он уж здесь.

Там нашел он ключ целебный,Там – серебряный рудник,Там устроил дом учебный,Там богатств открыл родник,

Там взрывает камней груду,Там дворян зовет на смотр, –А меж тем наука всюду,И в науке всюду Петр –

Рыщет взглядом, сводит брови…Там – под Нарвой храбрый шведУчит нас ценою кровиТрудной алгебре побед.

Научились. Под ПолтавойВот он грозен и могуч!Голос – гром, глаза – кровавыйВыблеск молнии из туч.

Враг разбит. Победа наша!И сподвижник близ него –Князь Данилыч Алексаша,Славный Меншиков его.

От добра пришлось и к худу:Смелый царь вступил на Прут,И – беда случись: отвсюдуЗлые турки так и прут.

Окружили. Дело круто.Торжествует сопостат, –И Великий пишет с ПрутаВ свой встревоженный Сенат:

«Не робеть! – Дела плохие.Жизнь Петру недорога.Что тут Петр? Важна Россия.Петр ей так, как вы, слуга.

Только б чести не нарушить!Против чести что коль самСкажет Петр – Петра не слушать!То не царь уж скажет вам.

Плен грозит. За выкуп многоКоль потребуют враги –Не давать! Держаться строго!Деньгу крепко береги!»

Но спасает властелинаИ супруга своегоЧерна бровь – Екатерина,Катя чудная его.

Хитрый путь она находит,Клонит к миру визиряИ из злой беды выводитИзумленного царя.

Гнев ли царский на раската,Царь Данилычем взбешен, –Казнь ему! Данилыч к Кате,Та к царю – и князь прощен.

Раз, заметив захолустье,Лес, болотный уголок,Глушь кругом, – при невском устьеЗаложил он городок.

Шаток грунт, да сбоку море,Расхлестнем к Европе путь!Эта дверь не на затворе.Дело сладим как-нибудь.

Нынче сказана граница,Завтра – срублены леса,Чрез десяток лет – столица,Через сотню – чудеса!

Смерть смежила царски очи,Но бессмертные дела,Но следы гигантской мочиРусь в наследье приняла.

И в тот век лишь взор попятишь –Всё оттоль глядит добром,И доселе что ни схватишь –Откликается Петром, –

И петровскую стихиюНосим в русской мы кровиТак, что матушку РоссиюХоть «Петровией» зови!

А по имени любовноДа по батюшке назвать,Так и выйдет: «Русь Петровна», –Так извольте величать!

Всюду дум его рассадник, –И прекрасен над рекойЭтот славный «Медный всадник»С указующей рукой.

Так державно, так престольноОн глядит на бег Невы,Что подходишь – и невольноРвется шапка с головы.

Под стопами исполинаЗолотые письменаЗри: «Петру – Екатерина» –И пойми: Ему – Она!

И, на лик его взирая,С сладким трепетом в груди,Кончи: «Первому – Вторая» –И без шапки проходи!

Христианские мысли перед битвами (в дни св. Пасхи 1855 г.)