Кристина Кабони - Тропою ароматов Страница 13

Годы, которые он посвятил этой розе, словно слились в одно мгновение. Цветок распустится с первыми лучами солнца, и тогда все станет ясно. Зря он работал или не зря?

Наконец дождь прекратился. Небо прояснилось, подул холодный ветер. Кайл замерз. «Пока бутон согреется и раскроется, пройдет не меньше часа, – подумал он, закрывая зонт. – Чертово похолодание».

– Джон, я тебя понимаю, но нам придется еще немного подождать.

Каллен посмотрел на пса, виляющего хвостом у его ног, и снова на розу. Он готов был стоять так до тех пор, пока не увидит результата своей работы.

– Спасибо, вы свободны, – сказала Моник водителю, который раскрыл зонт и собирался проводить ее до входа в магазин. Таксист подождал, пока она скроется за дверью, и вернулся в машину.

– Bonjour, Филипп. Месье Монтьер у себя? – обратилась она к управляющему.

В ответ Филипп расплылся в улыбке.

– Мадемуазель! Вы снова в Париже! Чем нас порадуете?

Филипп Рено обожал свою работу и гордился ею. Он был неплохим человеком, хотя и отличался некоторым снобизмом. Обычно Моник не отказывалась от беседы с ним, но сейчас она слишком разволновалась. Она только что подписала договор с Ле Нотром и через несколько дней должна была приступить к работе в его лаборатории. Жак никогда ей этого не простит, Моник прекрасно это понимала. Ее увольнение поставит окончательный крест на их отношениях.

– Привезла вам кое-что из Флоренции. Ты уже в курсе? По-моему, очень оригинальное решение. Тебе понравится. А где Жак?

Филипп указал на дверь за спиной, и его улыбка сразу угасла.

– Господин Монтьер в лаборатории. Мне передать ему, что вы здесь?

«Ну разумеется, он сразу уселся за работу», – подумала Моник. Она посмотрела на Филиппа и покачала головой.

– Спасибо, я сама, – и она направилась в лабораторию.

Не постучав, Моник медленно открыла дверь. Она не стала переодеваться в халат и надевать сменную обувь: задерживаться в «святая святых» сегодня она не собиралась.

– Нам надо поговорить.

Жак холодно посмотрел на нее:

– Заходи, только держись подальше от стола. Я работаю над формулой, не перебей мне запах. Кстати, чем это от тебя пахнет? Не припомню у тебя таких духов.

Он даже не повернулся.

Моник посмотрела на Монтьера. После собеседования Ле Нотр подарил ей свою новую композицию, эти духи еще не поступили в продажу. От аромата будущей осенней коллекции веяло новыми перспективами, поэтому Моник сразу же решила им воспользоваться.

– Тебе не нравится? – спросила она.

Жак даже не потрудился ответить, он был сосредоточен на белом отрезке бумаги и сидел, прикрыв глаза. Моник прекрасно знала, что Монтьера интересует лишь прибыль, такой уж он человек. И все же ей было обидно. Она набрала воздуха в легкие и решила сразу перейти к делу.

– Не беспокойся, я ненадолго. Я просто хотела кое-что прояснить.

– Если это насчет твоего открытия, то знай, что я уже подписал контракт с производителем. Мы запускаем новую линию. Второй вариант тоже неплох, но первый в самую точку. Разумеется, ты получишь свои проценты.

Как ему удавалось каждый раз унизить ее? После слов Жака Моник часто чувствовала себя полным ничтожеством. Она перевела дыхание и набралась смелости для дальнейшего разговора. Жак наконец-то обернулся. «Подавись ты своими деньгами», – хотелось крикнуть Моник ему в лицо, но делать этого было нельзя. Тем самым она бы навсегда закрыла перед Эленой двери «Нарциссуса».

– Я уже говорила, что попросила флорентийскую подругу помочь мне подобрать новый парфюм. Это открытие – не моя заслуга.

Жак натужно засмеялся:

– И кто же твоя удивительная подруга? Кто этот гений?

Такой откровенный сарказм разозлил Моник не на шутку, и она решила сразу перейти к делу. В конце концов, Монтьер просто очередной подонок, для которого она ничего не значит. И без него ей будет только лучше.

– Я увольняюсь, Жак. Вообще-то я зашла попрощаться.

Реакции не последовало. В комнате надолго воцарилась тишина. Наконец, Жак повернулся к Моник и внимательно посмотрел ей в глаза.

– Тебе не кажется, что ты немного переборщила? Не думал, что ты такая обидчивая.

Он был в рабочей одежде, которую носил в лаборатории. Моник поразил его холодный взгляд, его лицо хранило сосредоточенное выражение. На столе перед Жаком стояли алюминиевые бутылочки с эфирными маслами, колбы и прочие инструменты. На стальной столешнице валялись бумажные воронки и пипетки разных размеров, а в центре стоял мерный цилиндр, в котором виднелась розоватая жидкость. Казалось, что Жак хочет что-то сказать, как вдруг он снова обратил взгляд на цилиндр, словно внезапно вспомнил нечто очень важное.

– Мне нужно закончить работу, а потом мы сможем поговорить.

Он склонился к столу и сделал в рабочем блокноте какие-то пометки.

Моник посмотрела на него и грустно улыбнулась.

– Всегда найдется что-нибудь поважнее, чем я, – прошептала она.

Несколько минут она молча стояла рядом. Жак повернулся к компьютеру, стоящему на соседнем столе, и ввел пароль. Он погрузился в чтение и изредка записывал что-то в блокнот.

– Прощай, Жак.

В тишине лаборатории раздавался только скрип карандаша.

– Я сейчас не могу разговаривать. Ты прекрасно это понимаешь.

Конечно, она понимала. Что она вообще себе вообразила? Неужели месье Монтьер мог поступить иначе? Моник с трудом сдерживала слезы. На нее накатило отчаяние.

– Заявление будет лежать у тебя на столе, – выдавила она и хлопнула дверью.

Возвращаясь по коридору обратно в торговый зал, Моник все же надеялась услышать шаги за спиной. Она мечтала, чтобы Жак побежал за ней, поговорил с ней. Перед последней дверью Моник помедлила. Пусть у него будет еще один шанс. Наконец, она толкнула дверь и оказалась в огромном и блестящем торговом зале, жужжащем голосами продавцов и клиентов.

Моник прошла к своему месту, кивнула коллегам, быстро собрала свои вещи и зашагала к выходу.

Жак смотрел на экран камеры видеонаблюдения, пока Моник не скрылась из виду. Когда она исчезла, Монтьер крепко выругался и упал в кресло, обхватив голову руками.

И это тоже испортилось…

Элена поморщилась и закрыла флакончик, от которого шел резкий и кислый запах. Она проверила около пятидесяти флаконов: все масла испортились. Откуда взять новые? Даже если бы она захотела, открыть лавку теперь было совершенно невозможно. Элена решила спуститься в подвал и проверить, не осталось ли там каких-нибудь материалов. Она сама не знала, зачем перебирает масла: до принятия решения было еще далеко. И все же вариант с лавкой нельзя полностью сбрасывать со счетов, никогда не знаешь, что может пригодиться!

«И все-таки это смешно, – с горечью думала Элена. – Кажется, я готова снова заняться парфюмерией, но теперь это невозможно. Нет материалов – нет и духов. Нет духов – нет денег». И как только ей пришло в голову снова подумать о парфюмерии? Неужели она готова открыть лавку только потому, что Моник попросила ее выбрать духи?

Элена вздохнула. Конечно, она немного погорячилась. Духи здесь ни при чем. Да и не из-за этого она в свое время забросила магазин. Думать об истинных причинах такого решения совсем не хотелось.

В сумке запищал телефон. Элена нажала кнопку и улыбнулась, увидев номер Моник.

– Как все прошло?

– Просто прекрасно. Но знаешь, теперь это уже не важно. Я перехожу к Ле Нотру! Это такой мужчина! Настоящий джентльмен. А у тебя какие новости? Как прошла инвентаризация?

Элена вытерла ладонь о фартук.

– Тут сплошной мусор, масла пропали. Осталось несколько духов, которые я сделала для гостиниц, да кое-что из старых бабушкиных запасов. Одним словом, ничего, что можно было бы продать.

– Духи столетней давности уцелели?

Элена подошла к шкафу черного дерева и толкнула створки.

– Да, бабушка хранила их в полной темноте, да и температура способствовала.

– Хочешь сказать, что спускалась в подвал?

В голове Моник слышался энтузиазм и легкое недоверие. Элена поспешила его развеять.

– Ты не представляешь, сколько тут всего. Некоторым инструментам, кажется, сотни лет. Пожалуй, мне лучше открыть музей, а не магазин.

– А формулы, формулы? Ты не нашла ничего нового?

– Нет. Ты же читала дневник вместе со мной, с тех пор в него никто не заглядывал. Идеальный аромат – это просто легенда, Мони.

– Ну, по дневнику так не скажешь.

– Мы прочли его от корки до корки и не нашли даже намека на то, где искать формулу, зато поняли, что Беатриче была одержима духами, как и все Россини.

Что правда, то правда. Подруги читали дневник Беатриче несколько раз и не нашли в нем ничего, что могло бы указывать на местонахождение уникальной формулы. Конечно, в дневнике иногда попадались непонятные знаки и символы, рисунки и даже стихи. Но в основном Беатриче писала о своей личной жизни, о неразделенном чувстве к богатому вельможе. История ее любви оказалась ошибкой и окончилась трагично. Беатриче любила так сильно, что в конце концов эта любовь превратилась в навязчивую идею, опустошив ее душу. Девочки поняли, что любимый мужчина Беатриче предал ее, но большего узнать не удалось.