Владимир Сорокин - Сердца четырех Страница 18

– Где фундаменты? – Штаубе прислонил палку к столу и присел на край. – Орел или Красноярск?

– Терехова, – пробормотал Никулин, вытирая рот.

– Хоп, – кивнул Ребров на Никулина. Ольга выстрелила ему в затылок.

– Орел или Красноярск? – наклонмся Штаубе к сопящему Радченко и ударил его кастетом по прижатым к лицу рукам.

– Орел… Орел… – простонал Радченко.

Из приемной выбежал Сережа:

– Там стучат!

– Это Якушев! – Ребров с Ольгой выбежали и вернулись с Якушевым и Леонтьевым. Якушев злобно толкнул Леонтьева, тот упал, приподнялся и стал раздеваться трясущимися руками.

– Карта в спецохране? – спросил Штаубе.

Радченко слабо кивнул. Зазвонил телефон.

– Это говно в ноябре еще… гад! – Якушев пнул Леонтьева.

– Сколько километров от Красноярска? – Штаубе убрал кастет в карман, слез со стола.

– Семьдесят… – произнес Радченко.

– Какое направление?

– Запад… западное…

– Ориентиры?

– Я… там не был… не помню без карты… – всхлипнул Радченко, – не надо только… убивать…

– Ну что там рядом? – Ребров раскрыл «дипломат». – Река? Деревня?

– Так там это на Чулыме, ну, когда Ачинск проедешь, станция Козулька, – быстро забормотал голый Леонтьев, – а потом направо и километров, ну, полста и Чулым начнется, и по Чулыму немного и через сопку там…

– А Терехов? – Ребров вынул из «дипломата» электронож, поискал глазами розетку.

– Терехов… – пожал плечами Леонтьев и облизнул пересохшие губы. Плачущий Радченко открыл свое окровавленное лицо:

– Тере… хов… Терехов уже… уже…

Ребров и Штаубе переглянулись.

– Ах, еби твою! – радостно хлопнул в ладоши Штаубе.

– Хоп, – командовал Ребров, втыкая штепсель в розетку.

Ольга выстрелила в голову Леонтьева, он упал на ковер. Ребров и Штаубе перевернули его на спину и Ребров стал вырезать электроножом часть груди.

– Когда мне доложили… я не поверил… – всхлипывал Радченко, вытирая лицо рукавом, – я был уверен… что это просто провокация. Наглая… провокация…

– Время? – Ребров опустил вырезанный кусок в подставленный Штаубе целлофановый пакет.

– 30, – Ольга взглянула на часы.

– Быстро! – Ребров уложил пакет в «дипломат», Штаубе вынул из своего портфеля папку с документами, раскрыл перед Радченко, протянул ручку:

– Давай.

Радченко подписал.

– Да не капай ты, мудак! – Штаубе оттолкнул его голову и промокнул пресс-папье две упавшие на документ капли крови.

– Быстро, быстро! – Ребров ждал с протянутой рукой.

Штаубе передал ему папку, Ребров убрал ее в «дипломат»:

– Хоп, хоп.

Ольга выстрелила в голову Радченко.

– Парадное? – спросил Якушев.

– Ни в коем случае, – на ходу ответил Ребров.

Они прошли в комнату отдыха министра, открыли дверь и по лестнице спустились во внутренний двор министерства. Здесь стояли десятка два машин. Они сели в черный ЗИЛ-110, Якушев завел мотор.

– Перегрузил быстро? – спросил Ребров.

– Сразу после вас, – Якушев завел машину, подъехал к воротам и посигналил. Ворота стали медленно отворяться.

– Время, время! – дернулся Ребров.

– Успеваем, – Штаубе плюнул на испачканную кровью руку и стал вытирать ее платком. Они выехали на Малую Бронную, свернули на Садовое, доехали до площади Маяковского и повернули на улицу Горького.

– Генрих Иваныч, дайте мне ваш сегмент, – не оборачиваясь, попросил Ребров.

Штаубе вынул из кармана кителя сегмент и передал. Ребров приложил свой сегмент к сегменту Штаубе, нажал, соединяя замки. Красные шкалы совпали на 8, 3, черные на 8, 7. Ребров взглянул на часы, посчитал на микрокалькуляторе, сдвинул сегментные зубцы:

– 27, 10, 6.

– Ну и слава Богу! – Штаубе забрал у него сегмент. – Вы всегда хотите прямо… что-то идеальное!

– Идеального нам не видать, как своих ушей! – раздраженно вздохнул Ребров.

– Побойтесь Бога, Виктор Валентиныч!

– Витя, а там поддержка потребуется? – расстегнув жакет, Ольга засовывала в патронташ новые обоймы.

– Нет.

– С Сергеевым осторожней, – сказал Якушев, – он мог с Леонтъевым в Уренгое снюхаться. И Павлов тоже.

– Мне по шет? – Сережа вертел кубик Рубика.

– Да, да. И держись попроще.

В 12.49 они подъехали к главным воротам завода «Борец». Якушев дал сигнал. Вахтер выглянул в окошко и скрылся. Ворота поехали в сторону.

– Если Шагин отвертелся – ты поведешь, – сказал Ребров Якушеву.

– А ЗИЛ?

– Я сам.

Машина въехала на территорию завода и остановилась возле литейного цеха. Не успели они выйти из машины, как к ним подошли Сергеев, Бармин и Хлебников.

– Здравствуйте, товарищи! – бодро произнес Сергеев.

– Здрасьте, – сухо кивнул Ребров и, не подав руки, направился ко входу.

– А что же… вы так одеты легко? – неловко улыбаясь, Сергеев помог Штаубе вылезти из машины. – Так и простудиться недолго…

– Ничего, щас согреемся, – не взглянул на него, Штаубе захромал за Ребровым.

Ольга обняла Сережу и они прошли мимо встречавших. Опередив Реброва, Бармин открыл дверь. Ребров, Штаубе, Ольга и Сережа вошли в широкий грязный коридор, миновали тамбур и оказались в литейном цеху, большую часть которого занимала дуговая электросталеплавильная печь, возле которой суетились человек десять рабочих. Еще человек пятнадцать стояли возле двухметровой опоки. Сунув руки в карманы брюк. Ребров посмотрел на печь, повернулся к Сергееву:

– Докладывайте.

Сергеев кашлянул.

– Значит, Леонид Яковлевич, вчера в 12.45 мы получили 280 коробок игл для одноразовых шприцов западногерманской фирмы «Браун». По 22000 игл в каждой коробке. Общее количество полученных игл составило 6160000. Сразу же нами были организованы распечатывание и загрузка игл в ванну печи. Загрузка велась непрерывно в три смены и была завершена сегодня к 9.40. А в 10.00 печь была пущена. В данный момент все готово к отливке.

Ребров взглянул на часы:

– Покажите образец иглы.

– Пантелеев! – крикнул Хлебников.

Молодой рабочий поднес пустую картонную коробку с наклейками «Braun» и «Всесоюзный Детский фонд им. В.И.Ленина». На дне коробки лежала упакованная игла. Ребров взял ее, распечатал упаковку, снял пластмассовый колпачок, посмотрел, потом бросил в коробку:

– Приступайте.

Сергеев махнул рукой оператору. Заработал мотор, печь стала медленно наклоняться. Вновь прибывшим раздали каски, с защитными темными стеклами.

– Щас железо потечет? – спросил Сережа у седоусого рабочего, помогающего ему надеть каску.

– Потечет! – усмехнулся рабочий. – Только не железо, а сталь!

– А сталь лучше железа?

– Лучше! – рабочий положил руку на плечо Сережи. – Смотри!

Раздалась команда по радио, послышался удар, и сталь хлынула в ковш.

– Во здорово! – закричал Сережа.

– Хочешь быть сталеваром? – наклонился к нему рабочий.

– Хочу!

Когда вся сталь вытекла, ковш подъехал к опоке и началась отливка.

– Когда будет готова? – спросил Ребров, снимая каску.

– Часов через десять, – Сергеев взял у него каску.

Ребров кивнул, повернулся к Хлебникову:

– Так, товарищ секретарь. Теперь пойдем с тобой разбираться, Они вышли из цеха, поднялись по лестнице на второй этаж и вошли в большой кабинет секретаря парткома. Сидящий за столом Павлов встал, подошел к Реброву. Ребров молча подал ему руку, повернулся к Сергееву:

– Заприте дверь и опустите шторы.

Хохлов запер дверь, Бурмин опустил шторы. Сергеев сел за свой рабочий стол. Ребров, Штаубе, Ольга, Сережа, Бармин, Хлебников, Хохлов, Павлов, Козлов, Гельман и Вырин разместились за длинным столом для заседаний. Штаубе открыл портфель, достал конверт и передал Сергееву. Сергеев взял конверт, вынул из него пачку долларов:

– 3?

– 3500, – ответил Штаубе.

– Деловые! – усмехнулся Сергеев, убирая деньги в стол.

– Иван Иванович, я убедительно прошу вас не опоздать, – сказал Ребров.

– Успеется, – Сергеев посмотрел на часы, – давай-ка сперва твоего архаровца заслушаем.

Все посмотрели на Сережу.

– Вставай, друг ситный, – Сергеев снял очки, стал протирать их платком, – расскажи нам о своих похождениях.

Сережа встал и, опустив голову, заговорил:

– Ну я сразу после звонка поехал. Электричкой. До Вишняков доехал, а там автобусом. До этой… до водокачки.

– До бойлерной, – подсказал Ребров.

– Ага. А там улицу нашел, пошел и дом номер семь нашел. Потом постучал и вошел. А там тетенька открыла. А я сказал: я от Афанасия Федоровича. А она говорит: проходи. А там еще дяденька был и старенькая такая бабушка. Она там это, ну, все время плакала. И так вот руками все делала…

– Короче, – Сергеев надел очки.

– Ну а потом я сумку им дал. Тетеньке. А он у нее отнял. И говорит: пошли под землю.

– Куда?

– Ну это там такой подвал у них. Мы туда спустились. А там баня и бассейн. И комнаты разные. И там был дяденька такой…

– Горбатый?