Бернар Вербер - Шестой сон Страница 30

– Это здесь фирменное блюдо, – пояснил Фрэнки Шаррас. – Как только детеныш умолкает, считается, что блюдо утратило свежесть.

Он показал пальцем на множество клеток, в которых ютились несчастные животные в ожидании своей очереди на экзекуцию.

– Но вон та обезьяна – явно орангутанг. Кажется, они находятся в процессе исчезновения и охраняются государством, – сказал Жак.

– Эта проблема решаема. Достаточно подкупить лесников, что незначительно сказывается на цене блюда. Малайцы не готовы отказаться от употребления орангутангов в пищу.

– Из-за их мозга?

– Едят также печень, набитую витаминами, и пенис, считающийся афродизиаком.

Как только они вернулись за стол, Шаррас попросил официанта отменить их заказ и сделал новый.

Наверное, он заказывал обезьяну…

– Здесь подают дуриан. Советую попробовать. Вроде обычный фрукт, но с изюминкой.

– Ну, раз это не змея и не мозг орангутанга…

Официант снова принес им пальмовое вино.

– Зачем вам понадобились сенои, мсье…

– Кляйн, Жак Кляйн.

– Кляйн? Вы родственник физика Этьена Кляйна?

– Нет. Я сын нейрофизиолога Каролины Кляйн. По правде, я разыскиваю именно ее. Мама отправилась на поиски сеноев, и больше от нее не было вестей.

– Как давно?

– Самому мне кажется, что очень давно.

В этот момент официант принес дуриан. Едва фрукт, похожий на дыню с бежевыми шипами, оказался на столе, как от него начал распространяться чудовищный запах.

– Что это за вонь такая!

– Не стоит доверять запаху, на вкус дуриан восхитителен. Здесь это царь фруктов. Есть даже рынок, на котором торгуют исключительно дурианами, и всем это нравится.

– Такое впечатление, что… что это мусорное ведро, наполненное дохлыми крысами, которые начали разлагаться, – заявил Жак, зажимая нос.

– Да, действительно, вход в некоторые учреждения с этим фруктом запрещен. Но, серьезно, абстрагируйтесь от запаха и попробуйте, чтобы не умереть в неведении.

– Ни в коем случае! Есть эту блевотину…

– Малайцы, которые едят дуриан с удовольствием, не психи. Ну же! В отношении обезьяньего мозга я не настаиваю, но фрукт того стоит.

Фрэнки протянул ему дольку нежной мякоти желтого цвета. Жак взял ее и, скривившись, положил в рот. К великому его удивлению, у вонючего дуриана оказался вкус сыра с орехами с ноткой сладкого лука. Вкус был таким насыщенным, что ни вино, ни чай не смогли его перебить. Весь его язык и нёбо были пропитаны клейким веществом.

– Жирно…

– Да, в дуриане содержится много жиров и серы. Ну, что скажете?

– Необычно.

– В отличие от сыра, вкус которого не разнится с запахом, вонь дуриана входит в антагонизм со вкусом, и это восхитительно, согласитесь.

– Признаться, я мало что знаю об этом фрукте.

– Дуриан не только оказывает влияние на печень и кишечник, кстати, послабляющее, но также обладает свойствами афродизиака. Это настоящее лицо Азии – отталкивающее и пленяющее навсегда тех, кто познал его.

Рука Жака сама потянулась за еще одной долькой зловонного фрукта.

– Я уже давно привык к нему и даже полюбил, – радостно сказал репортер и слегка рыгнул. – Ах да, забыл вас предупредить, он плохо переваривается.

– Так вам известно, где можно найти сеноев? – попытался вернуться к теме Жак.

– Я профессионал и не берусь за работу только ради решения семейных проблем.

– А ради излечения от вашей болезни?

– Я потерял на это надежду.

– А что нужно сделать, чтобы оживить ваш интерес к сеноям?

Фрэнки Шаррас заказал две чашки кофе. Жак поймал себя на том, что не решается сделать глоток, – а вдруг опять подвох?

– Если хотите, чтобы я вам помог, будьте готовы заплатить, – сказал Фрэнки.

– Сколько?

– Три тысячи евро. Кроме того, я хотел бы получить эксклюзивные права на продажу репортажа или книги, которую я могу написать. Транспортные расходы также ложатся на вас.

Крики обезьяньих детенышей возобновились: очередные клиенты-малайцы заказали свое любимое живое блюдо. Жаку не хотелось задерживаться в ресторане. Перед тем как уйти, он договорился с Фрэнки о встрече на следующий день.

– Вот увидите, Малайзия – страна сюрпризов, – сказал ему на прощание репортер, почесывая взлохмаченную бороду.

Они доехали на ржавом, переполненном людьми душном поезде до города Гомбак. На вокзале Фрэнки Шар-рас взял напрокат двух слонов, словно это были скутеры. Закрепив сумки на спинах толстокожих животных, мужчины отправились в путь.

– Вы уверены, что это лучшее средство передвижения?

– Для путешествия в джунгли? Несомненно.

– Но пока что на горизонте не видно и намека на джунгли! Мы на автодороге!

Машины объезжали их, водители, высовываясь, кричали что-то оскорбительное.

– Когда мы окажемся на пересеченной местности, все изменится. Не надо рисковать шинами на крутых подъемах. Слоны могут взбираться на любые холмы, пересекать болота и озера, и они разгребут завалы из деревьев, преграждающие путь. Ни одно современное транспортное средство на такое не способно. А кроме того, слоны не нуждаются в бензине, а травы, чтобы перекусить, вокруг полно.

Жаку Кляйну слоны казались неудобными и нерасторопными. Запах от них был ужасен, и к тому же ему поминутно грозило свалиться с приличной высоты.

– Придвиньте колени ближе к ушам и поставьте ноги вот так, – показал Фрэнки. – Увидите, будет лучше.

– Вы часто пользуетесь таким видом транспорта?

– При всяком удобном случае, – улыбнулся Фрэнки; на спине огромного животного он чувствовал себя совершенно непринужденно. – Даже если я усну, никакой аварии не произойдет. Это единственное транспортное средство, способное передвигаться самостоятельно и притом ни во что не врезаясь. Но вы, кажется, не в восторге, мсье Кляйн?

– Мой слон то и дело пукает!

– Смотрите на вещи позитивно! Если опустить экзотическую сторону дела, то это вездеход, защищающий нас от тигров и даже от мух. Обернитесь, видите, как он крутит хвостом?

– Что, в этих местах водятся тигры?

– Есть немного.

Им посигналил грузовик, но флегматичные животные как ни в чем не бывало продолжали свой путь. В знак презрения к человеческому роду один из слонов оставил на дороге приличных размеров кучу.

Фрэнки Шаррас, видя, что его спутник приуныл, миролюбиво сказал:

– Автомобильного радио здесь нет, но я могу с вами поболтать.

– Расскажите мне, что вам известно о сенои.

– В Малайзии проживает девятнадцать этнических групп: оранг-асли, что означает по-малайски «исконные люди».

– Похоже на «орангутанг».

– «Оранг» – это человек. Орангутанг, кстати, означает «человек леса». Племена оранг-асли жили здесь задолго до нашествия мусульман и создания Малайзии. В своей массе они анимисты, и, согласно последней переписи, их тут сто тринадцать тысяч человек. Они подвергаются гонениям, насилию, с ними сурово обходятся, используя в качестве дешевой рабочей силы, но ни одну ассоциацию не заботит их положение.

– А сенои?

– Их сделал известными широкой публике американец Килтон Стюарт. Он нашел сеноев в 1936 году.

– Он был антропологом?

– Скорее писателем-неудачником и гипнотизером-неумехой. Насколько я знаю, он изучал психоанализ в Сорбонне, был на мели и искал способ поправить свои финансовые дела. Прихватив с собой английского этнолога Пата Нуна, Стюарт отправился в экспедицию в точности, как мы с вами, то есть верхом на слонах.

Его прервал раздраженный сигнал автомобиля. Вскоре они свернули с автодороги на узкую тропинку, которая вела к дороге поуже, тянувшейся вдоль реки.

– А вот и река Темиар. Поднимаясь по ней вверх, два парня в итоге набрели на племя сенои.

Леса по-прежнему не было видно, лишь поля масличных пальм простирались до горизонта.

– Описывая первую встречу с сеноями, Стюарт упоминает о пережитом им шоке от обряда под названием «Чинчем». Все племя вводилось в транс, чтобы погрузиться в сновидение. Нечто вроде коллективной психологической разрядки. Фишка в том, что погружались они в сновидение, уже «просмотренное» одним из членов племени. Самое яркое из всех. У них там принято рассказывать, что кому приснилось.

– Он погружались в парадоксальный сон? – не смог удержаться от вопроса Жак Кляйн.

– Пат Нун владел языком сеноев, и он был переводчиком для Килтона Стюарта, который записывал все эти сны и пытался истолковать их во фрейдистском духе. Впоследствии он опубликовал работу «Сны в духовном опыте сеноев», с которой я бегло ознакомился. Там он описывает нескончаемые утренние разглагольствования, во время которых члены племени рассказывают о своих снах.

– Неужели может существовать общество, культура которого основана на сновидениях?

– Не только может – существует. Стюарт, кстати, пишет, что родители в этом племени приветствуют сны с эротической составляющей. Детишки должны получать опыт. В его книге говорится: «Сенои считают, что любой человек способен управлять силами, возникшими в мире его собственных снов. И противостоять им».