Лиза Скоттолайн - Желанное дитя Страница 32

– Привет, я Закари Джефкот, – он потер запястья и посмотрел ей в глаза, едва кивнув, потом сел, – вы репортер? Кристина Нилссон?

Кристина вздрогнула, услышав свое имя из его уст, но постаралась успокоиться.

– Да, я стрингер. Фрилансер.

– А для какой газеты вы пишете?

– Собственно… ни для какой, – Кристина придумала для себя легенду, в которой было как можно больше правды, на тот случай, если он решит проверить ее по интернету, – я нахожу истории, которые мне самой интересны, пишу о них, а потом пытаюсь продать. В данный момент я подумываю о книге. Вообще-то я работаю учителем, но я всегда любила книги и думаю, что это было бы замечательно – написать свою.

– Понял, ладно. – Закари кивнул, вздохнул. Потом закусил губу, его тон изменился. – Значит, вы хотите узнать, что и как произошло.

– Да, – Кристина положила на стол свой блокнот, затем указала на Лорен: – Это моя подруга, Лорен Вейнгартен, она тоже учительница, но всегда помогает мне в моих изысканиях.

Лорен глухо произнесла:

– Привет, Закари. Если, конечно, мне можно вас так называть.

– Можно, – Джефкот повернулся к Кристине и нахмурился, от чего на гладком лбу у него под пепельно-светлыми волосами образовались преждевременные морщины. – Слушайте, я клянусь вам – я не серийный убийца. Я не убивал медсестер или кого там мне еще приписывают. Я не убивал Гейл Робинбрайт, и вообще я никого никогда не убивал! Я невиновен. И мне нужно выбраться отсюда.

– Вы невиновны? – повторила Кристина, чувствуя, как слабеют у нее ноги. Она не ожидала, что разговор вот так сразу пойдет об убийствах.

– Абсолютно, совершенно невиновен! Клянусь вам! – Закари вскинул руки вверх.

– Прежде, чем мы начнем… у вас есть адвокат?

– Да, общественный защитник, но я про нее мало что знаю. Ее зовут Мира Фаруз. Ни разу ее не видел. Насколько я понимаю, для подобного рода защитников это очень типично – у них штук пятьдесят клиентов за раз, а мне нужен хороший адвокат, частный адвокат. Вы можете мне помочь найти адвоката? Мне нужно выйти отсюда.

– Простите, нет, я не могу, – Кристина записала в блокнот «Мира Фаруз», стараясь собраться с мыслями. Она не была готова к тому, что он попросит ее о помощи.

– Я скажу вам то же самое, что говорил другим журналистам. Я невиновен, вы должны помочь мне. Пожалуйста, – Закари слегка подался вперед на той стороне стола: – Копы считают, что я сделал это, потому что я был там, в квартире Гейл, когда нашли ее тело. Но я пришел, когда она уже умерла! Это я вызвал службу спасения. Я не убивал ее. Зачем бы я стал вызывать службу спасения, если бы это я ее убил?!

Кристина записала: «Он вызвал службу спасения». Она не знала, уместно ли говорить с ним в таком ключе, но у нее было слишком мало времени, чтобы соображать, какие вопросы мог бы задавать репортер, а какие нет.

– Как вы познакомились с ней? С Гейл Робинбрайт?

– Да никак. Мы просто провели ночь вместе – а потом ее убили, вот и все, – Закари снова закусил губу, качая головой. – У меня есть… или была… девушка, я понимаю. И ужасно себя чувствую из-за всего этого, я понимаю, что это была ужасная ошибка. Это было нечестно с моей стороны. Но я никого не убивал.

– Как зовут вашу девушку?

Кристина навострила уши: у донора 3319 была девушка, но пока было неясно, идет ли речь об одной и той же девушке.

– Не уверен, что стоит говорить вам ее имя. Не уверен, что его следует печатать, – щеки Закари слегка порозовели, но Кристина никак не могла определить, была ли у него «сливочная кожа», как на фото в профиле.

– Я не стану нигде упоминать ее имя, если это так важно для вас, но почему вы не хотите этого?

– Я думаю, для нее это будет не слишком хорошо, особенно сейчас. Она учится в медицинском колледже.

Кристина сглотнула. Итак, девушка Закари учится в медицинском колледже. Это было как-то неуютно близко к донору 3319, который вроде как тоже учился в медицинском колледже. Но Кристина все еще надеялась, что это совпадение.

– А почему бы вам не сказать мне, как ее зовут, если я пообещаю, что ни буду обнародовать ее имя?

– И все-таки нет. Ей все это невыносимо. Она только что была здесь – и порвала со мной.

Закари снова покраснел и нахмурился.

– Я ее не виню – ей, конечно, нужно подальше от всего этого держаться, у нее семья, карьера, а у нас уже давно были проблемы в отношениях.

– О боже, как печально.

Кристина вспомнила, как женщина-офицер за стойкой в приемной говорила, что Закари сегодня навещала девушка. Она лихорадочно думала, что бы еще спросить – такое, что могло бы подвести к главному вопросу.

– Могу я спросить – она учится в медицинском колледже в Пенсильвании?

– Да, в Темпле.

Кристина пометила себе: «Темпл».

– Вы живете вместе?

– Нет. Она живет в городе, в Филли, а я – в Фениксвилле. Я часто уезжаю на несколько дней по своим делам. – Закари замолчал, явно колеблясь. – А зачем нам вообще говорить о ней? Все это касается только меня – так давайте говорить обо мне.

Кристина кивнула, нащупывая правильный путь. Времени у нее оставалось все меньше.

– Так, что ж… первое – сколько вам лет?

– Двадцать четыре, и я даже не был знаком с Гейл Робинбрайт, почти не был знаком. Я ее встретил случайно и предложил… Я был с ней ночью накануне ее убийства и пришел снова к ней, но когда я вошел к ней домой – она уже была мертвая, как я уже говорил. Приехала полиция, они увидели меня там и решили, что я это сделал.

– У вас есть какие-нибудь предположения, кто мог убить ее?

– Нет, я ее даже не знал толком, это был просто перепихон! Честно! Я не делал этого.

Кристина сделала попытку добраться до сути.

– Можете рассказать о себе? Не как о убийце – просто о себе.

– Ладно, если вы хотите, – Закари нахмурился: – Я единственный ребенок, мои родители уже умерли. Мой отец был пастором, а мать работала где придется – пасторы, сами понимаете, не особо много зарабатывают. Последнее место ее работы – школьная столовая.

Кристина подумала, что это вполне согласуется с информацией из профиля – о том, что родители донора 3319 были очень религиозны. Она помнила, что он написал там: что они не одобрят его поступок и поэтому он предпочитает остаться анонимным.

– И где же вы росли, можно спросить?

– Да мы без конца мотались туда-сюда, потому что мой отец все время менял церкви. Мы были баптистами и ехали туда, куда посылало его начальство. К своим пятнадцати годам я сменил двенадцать различных штатов.

– Ничего себе. А можете их перечислить? – Кристине надо было знать, назовет ли он Неваду. – Донор 3319 говорил, что он из Невады, но не упоминал ни о каких переездах.

– Дайте-ка подумать… Нью-Мексико, Аризона, Калифорния – долго, потом Колорадо.

– Действительно, много переездов для маленького ребенка, – сказала Кристина, облегченно вздохнув – Неваду он не назвал. Впрочем, список был неполным. – Ваше детство было счастливым?

– Нет, – не раздумывая ответил Закари. – Оно не было ужасным или полным страдания, но и хорошим оно не было. Мои родители были очень строги. У нас не было дружной семьи, уютного дома – меня воспитывали в строгости. И они очень много требовали от меня. Очень много ждали.

– Наверно, это было нелегко, – услышала Кристина свой голос, слова пришли сами по себе. Годы преподавания научили ее сочувствовать – и за один день она, конечно, разучиться не могла.

– Да, это было трудно, но я понимаю, почему мои родители стали такими. Они ведь не всегда такими были.

– Вы имеете в виду – они изменились.

– Хм… да, – Закари снова колебался. – Вам обязательно писать об этом? Ну, в этой вашей истории?

Кристина улыбнулась, пытаясь разрядить обстановку.

– Нет, если хотите – я не буду этого писать. Это без записи. Просто пытаюсь разобраться в вашем прошлом.

– Что ж, ладно. Мои родители действительно изменились – после того как умерла моя маленькая сестра.

Кристина моргнула. В профиле донора 3319 ничего подобного написано не было.

– Но вы вроде говорили, что вы единственный ребенок в семье.

– Так было не всегда. У меня была младшая сестра, ее звали Белла. Она умерла в четыре года, от несчастного случая. Это было ужасно, – Закари вздохнул, кусая губы. – Мы жили тогда в доме – такой вроде как таунхаус в Денвере, и там была такая подпорная стенка сзади. И после сильного дождя там скапливалось много воды.

Кристина вздрогнула, понимая, к чему клонится эта история. Ничего подобного в профиле не было, поэтому она надеялась, что рассказ докажет: Джефкот не является донором 3319.

– Ну вот, моя мать тогда работала на двух работах – днем в кафетерии, а ночью – в больнице, санитаркой.

Кристина пометила себе: «мать работала в больнице».

– Накануне ночью мама дежурила, она очень устала. И вот они с Беллой играли на заднем дворе, расстелив одеяло, как они часто делали. – Закари сглотнул, его кадык судорожно дернулся вверх-вниз. – Как-то так получилось, что мама уснула, она просто отключилась на этом одеяле. Она так много работала – она спала всего по два часа в сутки! Белла, должно быть, там лазила – и упала в воду. И утонула.