Кристина Кабони - Тропою ароматов Страница 4

Моник застыла перед цветочной композицией из роз. Элена подошла к ней, не сводя глаз с нежных лепестков, от которых разлетался узнаваемый аромат. Так вот он, источник радости и волнения, королевская роза Грасса, сентифолия. Когда Элена была маленькой, мать немало повозила ее по миру (по работе Сузанне приходилось часто путешествовать), но маленький французский городок стал знаковым пунктом на этом бесконечном пути. Они всегда возвращались сюда. Ведь именно Грасс был хранителем парфюмерных традиций.

Элена выросла в этом городе, считавшимся символом парфюмерии. Здесь все говорило о духах. В Грассе находились десятки лабораторий и сотни небольших парфюмерных магазинчиков, насчитывающих многовековую историю. Они уживались с огромными суперсовременными заводами, где часто приходилось работать Сузанне Россини. В каждом помещении витал то нежный, то пронзительный аромат духов, в зависимости от того, над чем работали парфюмеры. Весной город преображался, расцветал яркими красками, цветочные ароматы ощущались повсюду. Каждый из них означал свое, и все они навсегда отпечатались в памяти девочки. Розы стали для нее символом детства.

Элена протянула руку и коснулась цветка. Лепестки были такими же, какими она помнила их с детства: шелковыми и нежными. От них исходило благоухание.

– Как красиво! – сказала Моник, и в ее голосе послышалось благоговение.

Прошлое тяжелой волной накатило на Элену.

Ей снова шесть, перед ней – бескрайние поля роз, окружающие Грасс со всех сторон. Всюду зеленые листья и бутоны – цвета слоновой кости, бледно-розовые, ярко-розовые, почти малиновые. Густой аромат роз окутывает девочку плотным облаком.

Мама отпустила ее руку и в одиночестве направилась к розарию. Она остановилась, коснулась цветка розы, взгляд ее затерялся где-то далеко, на губах мелькнула легкая улыбка. В розарии появился мужчина. Он подошел к Сузанне. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, потом он коснулся рукою ее лица. Сузанна обняла его и крепко поцеловала. Когда наконец она повернулась к дочери и жестом подозвала ее, улыбка на лице мужчины сменилась гримасой.

Элена испугалась и побежала прочь.

Так она впервые увидела Мориса Видаля, своего будущего отчима.

– В сентябре они пахнут совсем по-другому. Запах становится резче, и в нем чувствуются солнце и море.

– А какой запах у солнца? Может, расскажешь?

Элена на мгновение закрыла глаза, подыскивая слова.

– Запах солнца очень теплый и мягкий, когда ты чувствуешь его, кажется, что он вечен. Словно ты лежишь в уютной колыбели. Он проникает в тебя, но при этом ты остаешься собой. Солнце чувствуется в каждом аромате. Возьми, к примеру, жасмин: на восходе он пахнет так сильно, а в полдень ты едва его слышишь. И только после заката, когда от солнца остается одно воспоминание, жасмин раскрывает свое естество. Эти три аромата не спутаешь.

Моник нахмурилась, с интересом рассматривая подругу.

– Как удивительно ты говоришь… Я уже давно не слышала от тебя ничего подобного.

В Элене зашевелилась тревога, внезапно она почувствовала себя беззащитной и уязвимой. Снова воображение сыграло с ней злую шутку! Она позволила воспоминаниям победить разум. Одно дело – разгадывать состав духов, и совсем другое – допустить, чтобы аромат проник тебе в душу! Нужно всегда быть настороже и помнить об опасности.

– Пойдем отсюда, Мони, – сказала Элена, быстро направляясь к широким витринам, как вдруг у нее закружилась голова и она резко остановилась. Что происходит? Неужели это все из-за духов?

Обычно ей удавалось держаться от них подальше. Элена научилась их игнорировать, оттесняя прошлое на периферию сознания. С тех пор как ей исполнилось двенадцать, она сама решала, слушать аромат или нет. Сначала она обожала духи, потом боялась и наконец научилась управлять своими эмоциями.

Но именно сегодня Элена почувствовала, что ароматы победили: они повлекли ее за собой, воскресили в памяти прошлое и заставили вернуться туда, куда ей совсем не хотелось возвращаться. Девушку переполняли эмоции, ей казалось, что кто-то нашептывает слова, которые она отказывалась слушать, точно сама природа рисовала перед ней образы, видеть которые Элена не желала. Вот так и в далеком детстве запахи переполняли ее существо, только тогда они были друзьями.

– Элена, с тобой все хорошо? У тебя такое лицо! Надеюсь, это не связано с Маттео? – Моник схватила Элену за рукав так резко, что та была вынуждена остановиться.

Элена попыталась взять себя в руки. Она посмотрела наверх: старую кирпичную крышу поддерживали профили из стали. Древность и современность. Такое сочетание могло показаться неестественным и кричащим, однако в нем было свое очарование и стиль.

– Хватит пялиться на стены, все равно не отстану, пока не ответишь.

Элена посмотрела на Моник, потом покачала головой и усмехнулась:

– Тебе никто не говорил, что ты немного похожа на собаку мастино?

– Oui, – Моник постучала кончиком пальца по нижней губе, – характер – вот что это такое, милая. А теперь объясни мне, что на тебя нашло, ты сегодня сама не своя.

Элена вздохнула.

– Все дело в духах. Меня от них мутит.

Моник удивленно рассмеялась.

– Ты что, шутишь?

Но Элена не шутила, она выглядела усталой, а ее глаза блестели.

– Послушай, – сказала Моник, махнув рукой, – мне нужна твоя помощь. Сегодня мне требуется «нос»! То есть мне нужна ты. Если я вернусь в Париж без нового оригинального аромата, Жак… Знаешь, между нами в последнее время не все гладко. Мне хочется удивить его, заслужить уважение.

– Мой нос уже не тот, Мони! – сказала Элена, пытаясь справиться с подкатывающей тошнотой.

Моник поджала губы.

– Одним обонянием здесь не обойдешься. Ты не просто чувствуешь запах, ты видишь его насквозь. Любой аромат раскрывает перед тобой свою тайну.

– И ты думаешь, что это здорово? – горько сказала Элена. Слова соскользнули с ее губ прежде, чем она успела сдержаться. Есть у нее обоняние или нет, Элена не хотела, чтобы запахи порабощали ее, врывались в ее жизнь. Она и так потеряла детство, этого вполне достаточно.

Ей хотелось покоя, размеренной жизни. Ради этого она готова бороться.

Моник с трудом сдерживала негодование.

– Даже паси ты овец, твой дар все равно бы тебе пригодился. Ты бы почуяла лису за несколько километров. Но так уж сложилось, что ты – парфюмер, и невероятно способный парфюмер. Ты так хорошо знаешь все ароматы, что сможешь подобрать для меня нечто особенное, бесподобное, то, что наведет моего шефа на нужную мысль. Он хочет расширить ассортимент магазина. Я не шучу. Ты не можешь мне отказать!

Элена огляделась по сторонам. Легкий ветерок доносил до нее запах города: запах нагревшейся на солнце черепицы, запах детской мечты, запах вековых традиций, запах любовного шепота и надежды.

Элена зажмурилась, вздохнула и улыбнулась.

Она никогда не могла отказать лучшей подруге. Моник командовала ею с тех самых пор, как в далеком детстве они впервые пустились наперегонки по полям Прованса, проваливаясь по щиколотку в оросительные каналы, и, наконец, споткнулись и рухнули друг на дружку.

Они познакомились в кустах дикой мяты, а неподалеку рабочие собирали лепестки роз. Элена и Моник стали лучшими подругами и оставались ими до сих пор.

Моник пригласила Элену к себе. Жасмин, мать Моник, была египтянкой. Она вспылила и отругала девочек, потом отвела их в ванную, вымыла, вытерла, обняла и поставила перед каждой чашку имбирного чая и тарелку с печеньем. «Держитесь-ка вы подальше от каналов», – сказала она. Побывав у Моник, Элена поняла, что такое настоящая семья. Подруга щедро делилась с ней материнским теплом и семейным покоем. В этом доме Элена чувствовала себя своей.

– Ну что, я могу на тебя рассчитывать?

– Честно говоря, не понимаю, чем я могу помочь. Ты и без меня знаешь, как составить парфюм, ты сделала столько отличных духов!

Моник нахмурилась.

– Да ладно тебе, мы обе прекрасно знаем, что все мои духи примитивны, однообразны и тянут на твердую тройку. Даже моя лучшая композиция не годится на четверку. А ты – как художник, только пишешь не красками, а словами. Они улетают, и остается лишь чистый холст. Но у тех, кто дослушает до конца, навсегда запечатлеется в памяти созданная тобой картина. Я не знаю никого, кто может сравниться с тобой, ни у кого нет твоих знаний, твоего таланта.

– Да уж, талант! Даже не смогла покрыть расходы на…

– Слушай, не надо вечно поминать старую историю с бабушкиным магазином, – перебила ее Моник. – Его пришлось закрыть, потому что ты невероятно упряма. Положись ты на свою интуицию и отступи от древних правил Лючии, все было бы иначе. Ты и сама все знаешь. Мы столько раз это обсуждали. Не понимаю, как ты могла слушать бредни этого Маттео и считаться с ним. Максимум, чему он мог тебя научить, – это накрыть на стол.