Альфрид Лэнгле - Что движет человеком? Экзистенциально-аналитическая теория эмоций Страница 5

И в-третьих, молодой человек ищет подтверждения того, что он имеет право быть таким, какой он есть, хочет чувствовать, что его суждения, чувства и поведение оправданы, хочет получить безусловное признание своей ценности и уважение по отношению к себе.

Итак, подросток пытается развивать свое Бытие Person в более широком, чем семейные рамки, поле деятельности, в новых условиях с новыми требованиями. И подростковая группа – это такое социальное место, в котором он может попробовать персонально экзистенциальные уровни мотивации в более масштабных по сравнению с семьей социальных контекстах. Эта потребность объясняет, почему молодежь добровольно объединяется в банды (см. Tillmann, 1989, S. 197). Таким образом, подросток дорастает до своей социальной зрелости, чтобы в конечном итоге свободно проживать свое собственное персональное Бытие с другими людьми, которое находит исполнение в «Мочь-Быть-Вместе» при одновременном «Быть-Собой», ведь именно к этому сводится персональное бытие: быть здесь в отношениях и одновременно – в отграничении. Эти условия – предпосылки готовности Person к Встрече. В симбиотических отношениях, где нет отграничения, она задыхается.

В конце юношеского периода делается шаг к аутентичности. В аутентичности сходятся автономность и внутренняя свобода при одновременной способности отвечать за себя и нести нагрузку наполненной смыслом ответственности. Так как речь идет о развитии самостоятельности, этот шаг больше не может зависеть от других людей – ни от родителей, ни от сверстников. Каждый должен развивать аутентичность сам. Для этого человеку необходимо побыть одному. В покое и тишине, в Бытии-с-собой он находит путь к своим истокам, прорывается к собственной основе – Person. Зрелая личность настроена отстаивать Собственное в мире, вступаться за него. Речь не идет больше о нахождении себя, как это было в юности, а о том, чтобы Быть-собой – быть верным себе самому и Собственному, соотносясь с актутальной жизненной ситуацией и ее требованиями. Зрелый человек хочет иметь право быть таким, каков он есть, проживать свою жизнь самому. Если в пубертате эта способность развивалась как оппозиция к другим людям, как бы перед лицом других людей, то у зрелого человека она представляет собой разворачивание мотивации, идущей из самой глубины собственной сущности, из внутреннего источника – осуществление и оценка собственного происходят перед лицом себя самого. В отношении каждой из трех сфер мотивации – стремления к обретению жизненного пространства, поиска жизненных ценностей, получения права жить именно так – теперь надо договариваться только с самим собой.

Зрелость аутентичной личности достигается вместе со способностью быть одному. Предпосылками для появления в опыте человека такой формы бытия являются освоенное внутреннее жизненное пространство, персональный жизненный путь (переживание ценности собственного жизненного пути), а также имеющееся в опыте чувство: я оправдан перед самим собой. Человек, который не может быть один, страдает из-за отсутствия в его внутренней жизни этих трех экзистенциальных сфер. Он чувствует, что живет не полностью. Ему не хватает места в своем жизненном пространстве, он не чувствует себя принятым, особенно если не полностью принял или не может принять себя сам. Ему не хватает обращения[9], которое является жизненной ценностью, прежде всего если он сам еще не дал или не может дать полного внутреннего согласия по отношению к своей жизни. Для хорошего соотнесения с собой ему не хватает признания, уважения, того права, которое говорит ему: то, какой он есть, и то, что он делает, – правильно, особенно в том случае, если он сам не дает себе такого признания, ожидая его от других. До тех пор, пока это будет так, человек страдает от одиночества, даже если он находится в отношениях с другими людьми. Велика опасность стать зависимым от окружающих. Никакое принятие со стороны других, никакая любовь и признание не являются правдоподобными, насыщающими, если их нет со стороны себя самого. Страдающий от одиночества сам не осуществил того, чего он ждет от других. Экзистенциальные основания для развития этой способности мы, как правило, получаем в подарок извне, от родителей и друзей. Но те же самые экзистенциальные основания от самих себя нам нужно еще создавать, нам следует развить их из Собственного. Для этого нужно одиночество, спокойные часы во время прогулок, на отдыхе, вечерами, в воскресенье, для того чтобы могло произойти это «персональное рождение». Рождение, которое, кроме нас, никто не осуществит. Второе рождение человека – Person-Sein, то есть рождение Персоны, – нам надлежит осуществить самим.

Зрелая личность знает и сама создает свою экзистенциальную основу. Она проживает свое Бытие-в-мире, свое Бытие-ценным, свое Бытие-собой, а также свой смысл и может за это отвечать. Ей не требуется постоянное одобрение извне, которое удерживало бы ее в зависимости и в конечном итоге делало бы несвободной. Зрелая личность соотносит с собой условия ситуации; ориентируясь на себя, она приходит к определенной позиции в отношении фундаментальных мотиваций и дает внутреннее согласие тому или иному решению. Зрелая личность сама формирует свою жизнь, у каждой личности свой неповторимый, аутентичный почерк. Ее жизнь подобна подписи, поставленной под Бытием-здесь, подписи, которая день за днем означает внутреннее согласие в отношении мира, жизни и самого себя. Проживаемое внутреннее согласие в отношении жизни дает нам возможность изо дня в день вновь обнаруживать подлинный смысл нашей экзистенции среди тысячи имеющихся возможностей. Так мы сможем придерживаться линии аутентичного Быть-самим-собой в течение всей жизни.

Таким образом, зрелость опирается на способность занимать позиции в отношении фундаментальных аспектов собственной экзистенции. В по следующий период жизни человек живет, находя максимальную опору в себе. Таким образом, его Бытие наполняется смыслом и включается в большее Бытие. Тому, кто достигает этого, не нужно делать свою жизнь зависимой от жизни других людей. Благодаря внутреннему согласию в отношении собственного Бытия у человека появляется открытый взгляд на полноту Бытия. Тот, кто открывает такую полноту Бытия в себе самом и одобряет ее, находит ее также и в другом человеке.

Встречаются люди, которых принимают и любят многие: отец и мать, братья и сестры, друзья и подруги. И тем не менее этого им недостаточно до такой степени, что у них преобладают страх и депрессия, истерия и зависимости, агрессия и изоляция. Конечно, так случается, когда выясняется, что в их прежнем опыте не было настоящего обращения со стороны других людей, то, что они получали, было, по сути, скорее отвержением, против которого они, вероятно, привыкли бороться. Но достаточно ли такого объяснения? Может быть, следует искать решение не в прежних отношениях, а в чем-то другом? Такой человек имеет сегодня в своем окружении все, о чем можно мечтать: много доброжелательности, добросердечности и даже готовности его баловать, но у него нет себя! Он сам по-настоящему еще не решился воспользоваться всем этим богатством. Кажется, что у него легкая жизнь. Его существование представляется настолько само собой разумеющимся, что как будто бы ничего не стоит. Ему бесплатно подают множество того, что является ценным для жизни, – но для него это нечто вроде ненужной благотворительности. Словно бы эта бережно упакованная в вату, комфортная, устроенная жизнь ему по-настоящему не достается. Она не становится для него вызовом. Он никогда не удивляется тому, что он вообще есть. Он мог бы узнать о том, например, что можно жить с большим горем, что жизнь продолжается вопреки периодически возникающему ощущению, что все должно рухнуть. Он мог бы видеть, что жизнь все это выдерживает и открываются новые пространства. Но не видит и не знает. Эта «упакованная в вату устроенная жизнь» душит витальные силы и перекрывает доступ к трем персональным фундаментальным мотивациям: к восприятию (и удивлению), к чувствованию (и эмоциональному отклику) и к чутью в отношении правильного. Если свою жизнь рассматривать как само собой разумеющееся, то любое удивление утрачивается. То, что является само собой разумеющимся, не стоит того, чтобы это эмоционально проживать. То, что является само собой разумеющимся, мы не ощущаем, потому что мы к этому привыкли. Будучи подобным образом «экзистенциально кастрированным» и духовно притупленным, человек попадает в пустоту и одиночество «экзистенциального вакуума»[10], в котором, надо надеяться, наконец возникнет беспокойство.