Эллен Фьестад - Вместе мы удержим небо Страница 9

– Просто не привык. – Он не торопится с ответом. – Никто не спрашивал об этом. Хотя все знают, что случилось.

Гард смотрит на потолок. Чувствует обжигающее прикосновение письма, лежащего в нагрудном кармане.

– Ты его хорошо помнишь?

Лука пытается заглянуть ему в глаза. Гард смотрит вниз.

– Ну, не знаю. Не очень, наверное.

– А от чего он умер?

Гард снова смотрит в потолок.

– От веревки. И петли.

Лука рисует молча. Потом снова спрашивает:

– Ты на него сердишься?

– Сержусь? За что?

– Ну как. За то, что он сам захотел умереть.

Лука наклоняется и достает точилку. Заостряет кончик карандаша, снова принимается рисовать.

– Я об этом никогда не думал.

– Я была бы страшно зла.

На долгое время воцаряется тишина. Только карандаш Луки чиркает по бумаге. Соскребает корочку с чего-то внутри у Гарда, что так долго покоилось в нем и о чем никто не заговаривал.

– А что произошло?

– Это ты о чем?

– Ты знаешь, почему он не хотел больше жить?

– Нет. Он часто рассказывал о своем младшем брате. Тот погиб в горном походе, когда ему было пятнадцать. Это отец позвал его с собой в поход. Я не знаю, связано ли это как-то с тем, что произошло. Просто это единственное, что приходило мне в голову. Но наверняка в нем творилось что-то, чего он не показывал другим. Мама иногда так говорит. Что она не знала его достаточно хорошо.

Лука какое-то время рисует молча.

– А она какая тогда?

– Мама?

– Да.

Гард задумывается.

– Она у меня чудесная. Думаю, немножко одинокая, но… Она так и не встретила никого после смерти отца. Когда я был маленький, на летних каникулах мы довольно много поездили по Европе. У нас был такой самодельный жилой фургончик. Меня вроде бы и сделали на каком-то пляже в Хорватии. После того как умер отец, мы с матерью еще какое-то время продолжали ездить так.

– А у тебя есть его фотографии?

– Ну ты просто все хочешь знать.

– Да, конечно. А что, нельзя?

Гард долго молчит.

– Да нет. Можно, пожалуйста.

– Вот так.

Лука откладывает эскизник в сторону и идет к кухонному уголку.

– А куда ты подевал фильтры от кофеварки?

Она стоит, засунув голову в шкаф. Гард наклоняется поближе к рисунку, разглядывает его. Тот наполовину скрыт обложкой альбома. Гард видит свою челку, глаза, выглядывающие из-за прядей. Ярко-синие глаза. Все остальное на рисунке черно-белое. Где-то он видел это лицо раньше. Когда-то много лет назад. Неужели они действительно так похожи друг на друга? Лука ну никак не могла видеть фотографий его отца. Просто она нарисовала Гарда таким, каким она его видит.

15

– «Треска под соусом из апельсина, имбиря и чили».

Лука скептически читает рецепт, который Гард нашел на своем лэптопе.

– Да не, вроде вполне съедобно. Продукты я во всяком случае достал отличные. Так что если мы их не испортим, должно получиться вкусно.

Он показывает кухонным ножом на рыбу. Этот нож дороже всей его остальной кухонной утвари вместе взятой. Рыба пялится на них с разделочной доски широко раскрытыми глазами.

– Вот, видишь? – Гард подносит доску с рыбой к ней поближе. – Когда глаза вот такие, совершенно ясные, значит, рыба хорошая. Свежая. А если глаза мутные и покрылись эдакой сероватой мутной пленкой, то ее лучше не брать.

Он кладет доску с рыбой назад и рисует над ней в воздухе какие-то фигуры ножом. Будто сам для себя расчерчивает ее невидимыми линиями и только потом начинает разделывать.

– В этом городе не так часто удается купить свежую треску. Но у меня в рыбном магазине есть знакомый продавец. Он мне обычно заранее говорит, когда ожидается привоз свежей рыбы. Я ему помог перетащить ящики с рыбой из грузовика в магазин, а он мне за это дал вот эту рыбину. Вот, держи, можешь пока порубить чеснок.

Лука изучающе склоняется над рыбой.

– И смотри, какие я нашел классные помидоры. В мусорном контейнере за продуктовым магазином. На них просто этикетки наклеены не той стороной. – Он показывает Луке налитые помидоры. Абсолютно безупречные. – Это же просто бред. Они часто выкидывают совершенно нормальные продукты. Цветы, и яйца, и мясо. Продукты чуть помятые или поцарапанные, но которые совершенно спокойно можно есть. Как-то ко мне подошел мужик, который там работает. Сказал, что я не имею права ничего брать из мусорного контейнера. Я думал, он прикалывается. Я же всегда раньше брал оттуда разные продукты. Но он так разозлился, что мне пришлось поскорее убираться оттуда. Но я прихватил с собой кое-что. – Гард кивает в сторону картонной коробки, стоящей на кухонном столе.

Лука улыбается. Она смотрит, как его сильные руки привычными движениями режут красный перчик чили. Руки стали такими сильными, потому что он все время лазает в этот мусорный контейнер. Нож остро наточен и легко проходит через плотную шкурку перца. Лука берет пальцами головку чеснока. Разглядывает ее.

– Земля справится. Когда она расквитается с нами, она сможет создать что-нибудь новенькое. Ей-то все равно, даже если на это уйдет миллион лет. Она такое и раньше проделывала. Если мы кому и отравляем существование, так это себе самим. Это ведь наша проблема, что мы загрязняем питьевую воду. Что повсюду наводнения и неурожай.

Гард смотрит на нее.

– Так что, собственно говоря, в большой перспективе… совершенно никакого значения не имеет, рухнет ли наш мир или нет.

Гард стонет. Ну вот, опять она завела свою шарманку.

– Лука?

– Да? – оборачивается она.

Разрезая воздух, прямо на нее движется нож. Она автоматически вскидывает руку, пытается ухватиться за рукоятку. Ей это легко удается. Все произошло так быстро, что она не успела подумать о своем незажившем запястье. Боль так и разрывает ее изнутри. Лука ничего не говорит. Стоит и смотрит на нож, который он над ней занес.

– Ты считаешь, что я слишком много болтаю?

В руке волнами накатывает тупая боль.

– Можешь толковать это как тебе угодно.

– Ты же не знал, сумею ли я остановить нож.

– Не знал.

– Он же мог воткнуться мне прямо в грудь.

– Мог.

– Ну, ладно. После чеснока разберемся с имбирем. Треска подождет.

Она смотрит на то, что у нее в руке. Никак не сообразит, что же нужно с этим делать. Гард закатывает глаза к небу и забирает чеснок у нее из рук. Кладет его на бамбуковую доску.

– Ты бы, наверное, умерла с голоду рядом с переполненной хлебницей.

Гард разделяет головку на дольки, кладет их на доску, сверху прижимает плоско положенным на них лезвием ножа и как следует надавливает. Луке слышно, как трескаются, лопаясь, раздавленные дольки чеснока.

– Смотри, шкурка лопнула, теперь ее легко снять. Кроме того, масло выдавливается и скапливается крохотными пузырьками внутри долек. Тогда вкус проявится сильнее. Вот так.

Он показывает ей очищенную дольку чеснока.

– Теперь можешь порубить его помельче. Действуй.

Лука берет нож, кривя лицо в гримасу.

– Так что, чтобы вкусно готовить, нужно набраться терпения. Не так, что ли?

Лука поднимает глаза на Гарда.

– Я думаю, так, – улыбается он. – Так что, наверное, тебе есть над чем поработать в плане развития личности.

Проходя мимо нее, он пихает ее бедром в бок. Она в ответ корчит ему рожу. Измельчает чеснок, споласкивает нож и бросает пластиковую сеточку в мусор.

– Эй! Не туда, мешок для пластиковых отходов у меня здесь.

Гард протягивает Луке мешок, строго глядя на нее.

– Ты же, кажется, была так озабочена охраной окружающей среды?

– Ты просто зайчик.

– Какой еще зайчик?

– Ты такой наивняк. Такой вот наивный зайчик.

– При чем тут наивность? Просто каждый из нас может что-то делать. А не сидеть на попе и ждать, пока все провалится в тартарары. Мы должны действовать.

«Господи, я сейчас говорю словами Луки», – думает Гард.

– Неплохая мысль.

– То есть?

– Просто этого слишком мало, – говорит Лука. – Нужно основные усилия сосредоточить на более важных вещах. Ученые должны искать возобновляемые источники энергии. Нужно изменить структуру общества. Каменный век закончился не потому, что больше не осталось камней. Просто они нашли кое-что получше. Вот и мы должны сделать то же самое. У нас же все есть под самым носом.

Говоря, она все сильнее размахивает руками. Не может стоять спокойно.

– Наверняка можно придумать что-то получше, чем эта дурацкая нефть. Ты видел логотип «Статойла», а? Такой розовый цветок. Цветочек розовый! Не смешите меня! А теперь они додумались запустить по телику рекламу, рассчитанную на детей. Они там показывают, будто бурение скважин – это такая захватывающая охота за сокровищами, в финале которой сверхгерои спасут мир, найдя нефть. Это же полный бред. Они хотят обмануть детей! Это даже хуже, чем реклама табака. Почему государство не вмешивается? А потому что государство само наживается на этой нефти.

– А разве не благодаря этой нефти ты можешь бесплатно учиться в своей художественной школе? – Гард едва успевает вставить слово.