Николай Головин - Россия в Первой мировой войне Страница 10

Таким образом, около 48% ежегодного призыва освобождалось по семейному положению от военной службы в мирное время, а половина из них (24%), кроме того, освобождалась также и от службы в военное время в действующих войсках.

Если мы посмотрим, как обстояло дело со льготами по семейному положению в других европейских государствах, то мы увидим, что на этом основании освобождались из числа призывных:

Во Франции — 0%

В Германии — 2%

В Австро-Венгрии — 3%

В Италии — 37%

Из этого сопоставления мы видим, что только Италия давала почти столь же широкое развитие льготам по семейному положению. Причиною этому было то, что Италия так же, как Россия, позже других государств вступила на путь индустриализации своей экономической жизни. Она так же, как и Россия, стремилась в каждом крестьянском хозяйстве сохранить рабочие руки.

ИЗМЕНЕНИЯ, ВНЕСЕННЫЕ В УСТАВ 1874 ГОДА

Устав 1874 г. подобно Рекрутскому уставу 1831 г. сберегал семью отца или в его отсутствие семью деда, но не семью самого призываемого[13].

Объясняется это следующими мотивами. Сейчас же после освобождения крестьян от крепостной зависимости особое значение придавалось родовому началу. Общинная форма владения землей, посредством которой правительство императора Александра II стремилось застраховать крестьянство на первых порах его освобождения от пролетаризации, усиливала родовое начало и затрудняла выделение молодых семей. С другой стороны, если бы закон применял установленные им льготы, принимая в расчет и семью призываемого, то пришлось бы освободить от военной службы всех женатых, имевших детей, ибо вследствие молодости призываемых их дети могли быть только малолетними.

Нам приходится вновь указать здесь на пережитки Рекрутского устава 1831 г., перешедшие в Устав 1874 года. При прежнем устройстве вооруженной силы, когда армия содержалась в мирное время почти в полном составе и при большом сроке службы, призываемый совершенно отрывался от семьи, а так как рекруты выбирались по преимуществу из холостяков, то с объявлением войны по сравнению с мирным временем в положении солдата ничего не изменялось. Главное же, Рекрутский устав и не преследовал идеи общеобязательности воинской службы.

Устав 1874 г., стремясь провести в жизнь основные идеи обязательной воинской службы, распределив, насколько возможно, социально справедливо тяготы воинской повинности, учел только мирное время. Этот крупный недочет был естественным в первом законе о всеобщей воинской повинности. Во-первых, вследствие новизны формы комплектования, во-вторых — вследствие того, что новый закон не мог не испытывать на себе влияние предшествующего Рекрутского устава. Наконец, реформы императора Александра II были так грандиозны, они требовали такого большого напряжения страны, переходящей накоротке от устарелых форм социальной и хозяйственной жизни к совершенно новым, что правительство императора Александра II было вынуждено в ближайший период времени после освобождения крестьян выдвинуть на первое место экономические интересы текущей минуты. Таким образом, решения Устава 1874 г. для переходного времени являлись неизбежными. Но по мере удаления от периода реформы недочеты, таившиеся в Уставе 1874 г., должны были в случае большой европейской войны сказаться с возрастающей силой.

Мы видели выше, какая создавалась социальная несправедливость: в то время, когда 40-летний многосемейный запасный призывался жертвовать всем, включая и собственную жизнь, здоровый, холостой 21-летний парень оказывался «забронированным» в тылу. Эта несправедливость усугублялась тем обстоятельством, что главная причина (семейное положение), которая обуславливала судьбу молодых людей призывного возраста, по достижении ими 30–40-летнего возраста, как правило, отпадала. Большинство из них уже не жило в семье своего отца или деда, а само вело отдельное хозяйство. Таким образом, с объявлением войны прежний порядок превращался в «беспорядок», вместо закономерной справедливости царил произвол случая.

Конечно, коренной причиной такого положения при объявлении войны являлось то, на что мы усиленно указывали в первой главе, а именно — наш устав о воинской повинности устанавливал то, что решающим моментом, определяющим судьбу мужского населения, является 21-летний возраст, когда это население распределялось по трем категориям: действующие войска, ополчение I разряда и ополчение II разряда. Но вместе с тем известную роль в создающемся с объявлением войны «беспорядке» играла и самая постановка льгот по семейному положению. В самом деле, из цифр, приведенных выше, мы видели, что из освобожденных по семейным льготам новобранцев половина являлась льготными II и III разряда. Если же мы припомним, что в число льготных I разряда попадали все единственные сыновья, хотя бы они были в семьях с работоспособным отцом, то мы получим, что ежегодно около 30% призывных молодых людей зачислялось сразу в ополчение, хотя они и были не первыми, а вторыми работниками в семье.

Таким образом, наш закон не только обеспечивал в мирное время народное хозяйство нужными рабочими руками (один работник на семью), а даже переходил пределы этой необходимости. Но эта «роскошь» покупалась дорогой ценой в военное время. Категория ратников ополчения возрастала, а это приводило к необходимости использовать для укомплектования армии более пожилые возрастные классы лиц, прослуживших в постоянных войсках.

Изменения, внесенные законом 1912 г., были вызваны стремлением реорганизовать вооруженную силу России после печального опыта с Японией. Но война с Японией не вызвала в России общей мобилизации, а потому не могла выяснить всю устарелость Устава 1874 г. для грозящей большой европейской войны. Поэтому реформа, предпринятая под непосредственным впечатлением неудач в японскую войну, оказалась слишком поверхностной. Серьезное же научное изучение вопросов государственной обороны было у нас не в почете. Начальник Генерального штаба генерал Палицын и военный министр генерал Редигер, предпринявшие было подобную работу, были довольно скоро удалены со своих постов, и на их место выдвинут генерал Сухомлинов, представлявший собою банальный тип генерала-шовиниста, крайне легкомысленно относившегося к государственной обороне и вообще к войне.

«Исходной причиной закона 1912 года, — пишет Б.А. Энгельгардт, бывший докладчик по военным вопросам в Государственной думе, — являлась неудовлетворительность комплектования русской армии и хронический некомплект ее в мирное время. Поэтому этот закон преследовал прежде всего цель — обеспечить нашей армии возможность исправного получения ежегодных пополнений в размерах, требуемых численностью армии.

Достигалось это некоторыми изменениями в отделе льгот, предоставляемых населению при отбывании воинской повинности (понижением работоспособного возраста), и новым порядком разверстки контингента новобранцев.

Таким путем новый закон обеспечивал потребности армии мирного времени, что же касается потребностей военного времени, то эта задача оказалась выполненной не вполне.

Наше народное представительство, родившееся после революции 1905 г., было слишком занято в первые годы своего существования борьбой с правительством за самоутверждение. Оно не смогло достаточно глубоко взглянуть на вопросы государственной обороны»{8}.

Мы же усилим только что приведенное заключение докладчика Государственной думы, сказав, что потребности военного времени были совершенно упущены.

В результате наше молодое народное представительство, ревниво и несколько односторонне рассматривавшее данный закон при обсуждении его в Государственной думе, слишком много обращало внимания на обеспечение личных интересов населения, упустив интересы всего государства.

Закон 1912 г. оставил льготы по семейному положению без сколько-нибудь существенных изменений. Робкая попытка Военного министерства затронуть этот вопрос окончилась неудачей. Военное министерство в представленном им в Государственную думу законопроекте предлагало не считать единственных сыновей при работоспособном отце льготными I разряда. Такая поправка уменьшала число лиц, ежегодно зачислявшихся при призыве в ополчение II разряда, т.е. число лиц, фактически освобождавшихся в военное время от боевой службы, на 100 000. Но Государственная дума не согласилась с этим и восстановила прежнее положение. Она руководствовалась при этом тем, что в населении вошло в привычку «считать единственных сыновей освобожденными от тяготы военной службы».

Единственным изменением устава 1874 г. прошло в Государственной думе понижение работоспособного возраста; закон 1912г. устанавливал начало работоспособности не с 18 лет, как это имело место в Уставе 1874 г., а с 17 лет. Это немного ограничивало круг действия льгот по семейному положению, но по существу дела их не затрагивало. По-прежнему льготные сразу же при призыве назначались в ополчение, что в случае войны предрешало самое несправедливое распределение тягот военной службы.