Михаил Маслов - Пёрл-Харбор: Ошибка или провокация? Страница 10

США отказались полностью принять «десять принципов». Их устраивали только четыре: уважение суверенитета и независимости Китая, его административной целостности; предоставление стране возможности укрепления своего государственного строя; принцип «равенства всех держав в отношении торговли и промышленности Китая»; а также отказ «от приобретения особых прав и преимуществ», то есть принцип «открытых дверей». Именно вокруг этих предложений и забурлила основная дипломатическая борьба.

Естественно, великие державы, в том числе и США, не рассматривали Китай как равного партнера. Ему была уготована роль пешки на шахматной доске «великих» игроков. И если Япония стремилась «съесть» эту фигуру, по возможности без ущерба для себя, то Америка мечтала сделать ее «проходной», получить еще одного ферзя в своей партии против Токио. Американские дипломаты оказывали беспрецедентное давление. 11 декабря Госдеп США направил меморандум в адрес китайской делегации по маньчжурскому вопросу. В нем говорилось, какую позицию должны занять китайцы: 1. Маньчжурия рассматривается как неотделимая часть Китая; 2. Потребовать от Японии распространения принципа «открытых дверей» на всю Маньчжурию и арендованный Ляодунский полуостров; 3. Всячески добиваться от Японии отказа от прав на Южно-Маньчжурскую железную дорогу и Ляодун[64].

В ответ на действия американцев Япония разразилась демаршем. 4 февраля 1922 г. был опубликован меморандум, в котором декларировалось, что Япония «не ищет в Китае преимуществ или особых экономических прав» и основывается в своей деятельности на принципе «открытых дверей»[65]. Пощечина оказалась довольно громкой и болезненной, Государственный департамент вынужден был отступить. Тем не менее все понимали, что японские заявления не более чем словесная эквилибристика. Япония, используя свое доминирующее положение в экономике Маньчжурии, выгоды географического и военного положения, могла не опасаться конкуренции других держав.

Провалились и попытки США добиться вывода японских войск из Маньчжурии, Япония ответила категорическим отказом. Провал следовал за провалом. И без того удручающее положение усугублялось критикой со стороны Капитолия. В Конгрессе считали, что Юз ведет себя слишком инертно, слишком много уступает Японии. Обрекает «США на пассивное отношение к Китаю и России»[66], отдавая последних в японские руки. Кроме того, сенаторы Кинг, Бора, Уолш, Андервуд упрекали администрацию в том, что серьезные противоречия в Китае, Сибири, Маньчжурии и Монголии были обойдены стороной, в то время как на конференции обсуждаются мелкие, частные вопросы[67].

Стремясь хоть как-то активизировать свое давление на Японию, 18 января 1922 г. государственный секретарь Юз поднял на конференции вопрос о реорганизации управления КВЖД. Секретарь все еще надеялся отбить дорогу у Японии, однако отметил, что ввиду «исключительной трудности» и неоднозначности подходов, вопрос стоит рассматривать не гласно, а в отдельном, специально созданном подкомитете[68]. Однако все попытки создания комитетов и подкомитетов провалились.

Казалось, что Вашингтону не избежать полного поражения. Но здесь на помощь пришли ... японцы. В Токио понимали, что лучше подсластить пилюлю, нежели лезть на открытое противостояние с США. Фактически Япония согласилась принять четыре принципа, предложенные Юзом в отношении Китая. Токио признавал суверенитет и административную целостность Китая, соглашался на принцип «открытых дверей». Более того, 4 февраля 1922 г. было подписано двустороннее соглашение с Китаем об отмене «21 требования». Япония также соглашалась эвакуировать войска из Шаньдуна и вернуть военно-морскую базу Циндао. Самое удивительное, что это соглашение было полностью выполнено еще до конца 1922 г. Однако все эти уступки носили камуфляжный характер. Они позволяли лишь сохранить лицо, хорошую мину при плохой игре, не более.

6 февраля 1922 г., базируясь на вышеприведенных соглашениях, был заключен договор «девяти держав». Его подписали представители США, Великобритании, Японии, Франции, Италии, Нидерландов, Бельгии, Китая и Португалии. Несмотря на все видимые уступки, сделанные Страной восходящего солнца, фактически за Японией было «признанно исключительное положение на Дальнем Востоке»[69]. Действенно помешать ее политической и экономической экспансии на Дальнем Востоке никто не мог.

Подводя общий итог конференции, стоит отметить, что Соединенные Штаты не смогли достичь всех целей, которые перед собой ставили. Несмотря на это, они смогли достичь впечатляющих успехов на дипломатическом поприще. Наибольшие дивиденды в результате конференции получила Япония, несмотря на то что, если строго исходить из текстов договоров, она понесла лишь потери. По всей видимости, именно тот факт, что понесенные в результате соглашений потери таковыми в полной мере не были, а полученные приобретения приобретениями являлись, конференция в определенной мере смогла ослабить противоречия между державами-участницами. Более того, она дополнила и углубила Версальский договор, подведя юридическую базу под отношения держав на Дальнем Востоке. Позволила зафиксировать определенной уровень морских вооружений, тем самым завершив формирование Версальско-Вашингтонской системы международных отношений, продержавшейся вплоть до Второй мировой войны.

Тем временем

Пока сотрудники Госдепа вели ожесточенную борьбу на конференции, стремясь дипломатическим путем выжать Японию из Китая, правительство США активно искало иные способы достижения поставленной цели. Одним из наиболее коротких казался путь экономического вытеснения. Соединенные Штаты значительно превосходили Японию по своим экономическим возможностям. То были просто игроки разных весовых категорий. И вполне естественным оказалось то, что Вашингтон решился на откровенную экономическую экспансию. Поддержанные администрацией деловые круги ринулись в Поднебесную в надежде стяжать новые сверхприбыли. Конгресс один за другим штамповал законы, обеспечивая финансовым воротилам режим наибольшего благоприятствования. Дошло до того, что в 1922 г. расположенные в Китае американские предприятия были освобождены от подоходного налога и налога на прибыль[70].

Неудивительно, что подобная политика быстро дала плоды. Если в 1918 г. доля США в торговле Китая составляла 16,7% (Япония — 43,5%), то в 1922 г. она достигла 22,1% против японских 29,0%. Таким образом, два государства фактически сравнялись на китайских рынках[71]. Вывод японских войск из Северной Маньчжурии и закрепление принципа «открытых дверей» на Вашингтонской конференции позволило США резко активизировать свою торговлю и экономическое проникновение в регион. Удалось даже добиться разрешения американским гражданам приобретать землю в полосе отчуждения КВЖД. Однако успехи экономической колонизации Китая имели и оборотную сторону. Чем сильнее были связаны две экономики, тем более США были «...заинтересованы в Востоке... из-за своих капиталовложений и торговли». В определенный момент Соединенные Штаты стали «жизненно»[72] заинтересованы.

Однако островное государство, расположенное на другой стороне Тихого океана, было в значительно большей мере зависимо от своих вложений и торговли с Китаем. Практически полное отсутствие собственных природных ресурсов вынуждало Японию искать их в континентальной Азии. При этом в Токио не особенно щепетильно относились к средствам, при помощи которых эти ресурсы будут получены.

Развернутая Америкой экономическая экспансия вызывала сильную озабоченность в японских правящих кругах. Военщина начала открыто требовать «захвата китайской территории»[73]. Весной 1922 г. подвернулся и подходящий повод. Китай вновь залихорадило. Началась очередная война между местными «князьками», вошедшая в историю как чжилийско-мукденская. Алгоритм казался простым — объявить одну из воюющих сторон легитимной и оказать ей всю возможную помощь. Пойти на открытое военное вмешательство. А после победы «взять на себя руководство отношениями Китая к Англии, Америке и Франции»[74].

В японском генеральном штабе срочно была разработана «программа минимум» по обеспечению безопасности империи. Амбициозность данного «минимума» уже превосходила японские возможности. В Токио не собирались создать буферное марионеточное государство и смело кроили карандашом карту Дальнего Востока. Японским военным казалось вполне реальным проглотить Монголию, Маньчжурию, Приморье и Амурскую область. На роль правителя предполагался маньчжурский диктатор Чжан Цзолинь[75].

США, потерпевшие неудачу в попытке открытого вытеснения Японии из Китая, к 1923 г. решили несколько сгладить противоречия. Не имея возможности для прямого военного вмешательства, американское правительство решило не обострять конфликт и пойти на сотрудничество с Токио. Заочно японцам уже подарили Маньчжурию и Северный Китай, конечно, при условии, что те смогут такой кусок проглотить и переварить. Учитывая громадную зависимость Японии от американского рынка и сырьевых поставок, в Вашингтоне вполне справедливо рассчитывали на возможность совместной эксплуатации этих территорий. В то же время США стремились заручиться поддержкой максимального количества «правителей» Китая. Вашингтон щедро раздавал обещания поддержки чжилийским милитаристам Цао Куню и У Пэйфу и их планам «объединения» Китая[76]. Лишний козырь в рукаве лишним не бывает...