Из истории Тихоокеанского флота - Шугалей Игорь Федорович Страница 13

Первоначально электричество использовалось в минном оружии, поэтому всё электрооборудование корабля (генераторы, освещение и прожекторы, радиостанции) находилось в заведовании минного офицера. Для изучения нового оружия и электротехники в 1874 г. в Кронштадте создаётся новое учебное заведение — Минный офицерский класс и школа для младших специалистов при нём.

С начала века на Дальнем Востоке создаётся сеть наблюдательных постов в районе как Владивостока, так и Порт-Артура. Уже в 1900 г. была организована сторожевая служба у Владивостока на постах на о. Аскольд, м Гамова и о. Попова. Посты снабжались гелиографами и фонарями Миклашевского. Решением особого совещания при генерал-губернаторе Гродекове 2 раза в месяц посты должны были посещаться специальным судном. Но так как во Владивостоке было недостаточно кораблей (минный ТР «Алеут» использовался как учебный и для решения специальных задач — минных постановок, а ледокол «Надёжный» находился в ремонте), не было возможности посещать посты чаще, чем раз в месяц. Совещание приняло решение о привлечении в случае необходимости кораблей Тихоокеанской эскадры{102}. Уже с первых лет существования посты начинают снабжать командование важной информацией. Так, 1 мая 1902 г. пост в б. Голубиной обнаружил японское судно, занятое проведением промеров{103}.

Развёрнутые на побережье посты принадлежали как флоту (на маяках и при входах в порты), так и сухопутному ведомству. Контроль за входами в порты возлагался на брандвахтенные суда, в качестве которых обычно использовались устаревшие корабли. Так, вход во Владивосток находился под наблюдением бывшей канонерской лодки «Горностай». Этот пост фиксировал входящие в порт суда и количество груза, пассажиров и членов команды на них. По донесению «Горностая» за 1901 г., во Владивосток прибыло 286 судов (больше всего русских и японских — по 105 шт., были также германские, английские, норвежские, датские, американские и одно австрийское){104}. Сухопутные посты имели задачу не только связываться с проходящими кораблями, но и охранять вверенный участок побережья. При этом интересы морского и военного ведомства часто не совпадали. Так, перед Русско-японской войной флот хотел расположить в заливе Ольги и Императорской (ныне Советской) гавани угольные склады, но армейцы не хотели выставлять там свои посты{105}. Отсутствие заранее развёрнутой сети постов вызвало затруднение с их развёртыванием для несения дозорной службы с началом войны. Так, крепостью был снят пост на мысе Новый Джигит, а для качественного наблюдения за подходами к Владивостоку он был необходим.

В январе 1904 г. наместником на Дальнем Востоке был издан приказ об оборудовании постов наблюдения и обеспечения их помещениями из расчёта на 8 человек и снабжения постов сигнальными мачтами{106}. Поскольку на постах было всего по два матроса, обучение ручному семафору проводилось и для солдат.

С созданием постов идёт отработка документации и руководств для их службы. Первые инструкции по их службе имели ошибки, и по ходу службы они устранялись. В 1904 г. вышло руководство для наблюдательных постов, определявшее правила наблюдения, связи, порядок составления и передачи сообщений. В качестве приложений имелись краткий свод сигналов, таблицы силуэтов российских и японских кораблей, рисунки национальных флагов. С началом войны дополнительно развёртывается 25 постов наблюдения, а в 1905 г. издаётся дополнительно Свод сигналов Аля наблюдательных постов Владивостока из одно- двух- и трёхфлажных сигналов. До 12 июля 1904 г. посты подчинялись командиру порта, а затем были подчинены начальнику Гидрографической экспедиции Восточного океана, так как большинство постов находилось на маяках и подчинялось их смотрителям. Донесения с постов передавались в штаб крепости по телеграфу почтового ведомства, а в некоторых случаях — почтой. Только ближайшие к порту посты имели свои проводные средства связи. В Порт-Артуре все донесения с постов замыкались на центральный пост Золотая Гора, который обеспечивал зрительную связь непосредственно с флагманским кораблём эскадры{107}. Через этот пост обеспечивалась связь с кораблями, находившимися в его видимости. Для правильной оценки обстановки, складывавшейся в пределах видимости, и управления кораблями на центральном посту было организовано специальное дежурство морских офицеров. Он располагал сигнальными приспособлениями и приборами для наблюдения: телескопом, пеленгатором и горизонтально-базисным дальномером Барра и Струда. Именно данные наблюдения с этого поста позволили выявить маршрут движения японских кораблей при обстреле Порт-Артура и спланировать самую успешную операцию флота в войне — минную постановку минного заградителя «Амур». Эта постановка лишила японский флот двух броненосцев («Хацусе» и «Ясима»){108}. Помимо зрительных средств пост был оборудован радиостанцией, которая 15 апреля 1904 г. (н. стиля) применялась для создания радиопомех японским кораблям, обстреливавшим Порт-Артур{109}. Этот пост, укомплектованный моряками ещё до войны, не мог из-за рельефа местности полностью контролировать окружающее базу пространство, хотя и был расположен на горе. Наблюдение же с береговых батарей и подвижных постов пехотных частей на побережье затруднялось из-за слабой подготовки их личного состава в классификации морских объектов и не могущих отличить свой корабль от чужого. Регулярно сухопутные посты принимали китайские джонки за крупные силы противника. Кроме вооружённых сил наблюдение за берегами вела пограничная стража, подчинённая министерству финансов. Её посты имели телефонные линии между собой и штабом бригады, личный состав хорошо знал побережье и имел практику наблюдения за морем, но на Квантунском полуострове пограничных частей не было, да и их основной задачей было пресечение контрабанды. Так, до войны совершенно отсутствовали посты у Дальнего, там не было и связи со штабом флота.

Отсутствие надёжной системы наблюдения на Тихом океане требовало поиска новых мер для контроля за обстановкой. Среди мер была организация радиоразведки и перехвата японских переговоров. Были предприняты попытки определения направления на работающую радиостанцию и расстояния до неё по затемнению сигнала корабельными устройствами и силе прослушиваемых передач. Для расшифровки японских переговоров были задействованы студенты Восточного института во Владивостоке Е. Лебедев и А. Занковский. Они были прикомандированы к штабу эскадры в Порт-Артуре и Владивостокскому отряду крейсеров соответственно. Имелся переводчик с японского языка и на второй эскадре{110}.[17] Донесения японцев, прочитанные с помощью переводчиков, позволяли командованию определять возможные действия японского флота. Так, возможность атаки брандерами по Порт-Артуру 9 апреля 1904 г. была определена с помощью радиоперехвата. Особенно успешным было применение радиоразведки во Владивостокском отряде крейсеров, когда на японских судах удалось захватить морской телеграфный код. Однако отсутствие во Владивостоке специалистов-криптоаналитиков не позволило воспользоваться захваченными на пароходе «Хагинура-мару» шифрдокументами (шифрованной телеграммой с полным исходным текстом).

Для информирования командования флота применялись и традиционные методы, но агентурная разведка была слаба, и эффективно она начала действовать во время войны, да и то только с помощью французских разведчиков. Хотя ещё после обострения отношений на Дальнем Востоке по окончании японо-китайской войны С.О. Макаров обращал внимание на слабость агентурной разведки на театре. Вели сбор информации и корабли стационеры. Обычно они докладывали о наблюдаемом ими движении судов{111}. Особенно успешной считалась деятельность командиров канонерской лодки «Манджур» капитанов 2-го ранга А.А. Эбергарда и Н.А. Кроуна в Шанхае. Среди его источников информации были представители компании главного поставщика российского флота на Дальнем Востоке Гинсбурга. Они также организовывали сбор данных о движении иностранных военных кораблей и настроениях их командного состава на основе личных наблюдений, общения с командирами стационеров дружественных государств и т.п.{112}. В Шанхае же находилась и резидентура бывшего посланника в Корее[18], получавшая информацию из Японии нелегальными методами. Работа в этой области в Шанхае, как морского агента (по современной терминологии атташе) лейтенанта Анастасьева, так и военного Дессино успеха не имела. К тому же японской контрразведке удалось вскрыть агентуру военного атташе и проникнуть в его организацию. Агентурная разведка в Шанхае вела наблюдение за передвижениями японских морских офицеров в Юго-Восточной Азии и фиксировала их отправление в Европу.