Олег Смыслов - Иуды в погонах Страница 16

ВЛАСОВ. Отвечаю: на участке Пустой Вторник, Аржаники противник вдоль дорог от Пустого Вторника до Аржаников, но разведданным, имеет также ряд блиндажей, кроме того, этот район минирован и охраняется противником, к этому рубежу очень трудно подойти, так как совершенно отсутствуют дороги, а снежный покров достигает свыше 60 сантиметров и совершенно не доступен для действий артиллерии. Всё.

ЖУКОВ. А участок Егорьевское, Митрофановское тоже минирован и тоже недоступен?

ВЛАСОВ. Данных о том, что этот участок минирован, пет. Мины встречаются лишь только по дорогам. Всё.

ЖУКОВ. А что бы сказал Суворов на вашем месте, если бы он увидел перед собой 60 сантиметров снега, остановился бы или нет?»{135}.

Как бы кто ни относился к маршалу Жукову сегодня, но в этом разговоре с Власовым не трудно заметить, что он на порядок грамотнее «генерала-стахановца».

В своей книге Резун (Суворов) «Тень победы» с огромным удовольствием в доказательство необычайных талантов (своего собрата по измене) Власова приводит слова маршала артиллерии Г.Е. Передельского: «Начало организации артиллерийского наступления в том виде, как предусматривалось директивой, было положено в наступлении 20-й армии на реке Ламе в январе 1942 года» (ВИЖ. 1976. № 11. С. 13){136}.

Однако давайте всё же послушаем генерала Сандалова: «Утром 6 января 1942 г. я приехал к начальнику штаба Западного фронта генералу В.Д. Соколовскому по его вызову. Он предупредил меня, что Ставка предполагает начать общее наступление всех фронтов.

— На правом крыле Западного фронта должна перейти в наступление на Шаховскую, Сычёвку ваша 20-я армия, — показывал он мне на карте с нанесённым на ней решением на наступление войск фронта…

Затем генерал Соколовский вручил мне только что подписанную директиву фронта на наступление и проект директивного письма Ставки, которое, по его словам, дня через два будет подписано. В этом письме, на основе передовой теории советского военного искусства о глубокой операции и с учётом предшествующих операций, Ставка дала подробные указания по организации и проведению наступательных операций. В письме говорилось, что прорыв вражеской обороны следует производить мощными ударными группами на узких участках. На поддержку и обеспечение ударных групп массировать все силы и средства. Артиллерийскую подготовку перед наступлением заменить артиллерийским наступлением…

После просмотра представленною мной решения на наступление 20-й армии Соколовский подчеркнул:

— Ваше решение в основном соответствует и нашей директиве, и директивному письму Ставки. Однако участок ударной группы надо несколько сузить.

Утром 7 января я зачитал командованию армии исправленный план армейской операции и проект боевого приказа армии.

— Ну вот, теперь всё приведено в соответствие с письмом Ставки, — сказал Куликов.

— Вы правы, — ответил я. — Армия наступает в направлении на Шаховскую в узкой, 20-километровой полосе. Прорыв будет производить ударная группа в составе группы Ремизова и Катукова и 352-й стрелковой дивизии. Участок прорыва ударной группы всего лишь 8 км. Второй эшелон ударной группы — морская и 55-я стрелковые бригады.

— А удалось ли достичь артиллерийской плотности, указанной в письме Ставки? — поинтересовался Куликов.

— Плотности на один километр участка прорыва достигают 76 орудий и миномётов и 12,5 танка, — ответил я. — Таких плотностей удалось достичь впервые за войну. На поддержку прорыва выделен 601-й бомбардировочный авиаполк, а осуществлять противовоздушную оборону операции назначена 47-я истребительная авиадивизия. Да и большая часть авиации фронта будет брошена на помощь нашей армии.

— А корпус Плиева? — спросил Куликов.

— Усиленный гвардейский кавалерийский корпус планируется ввести на второй день операции, — ответил я. — Войска займут исходное положение для наступления в ночь с 8 на 9 января, а наступление начнётся утром 9 января после полуторачасовой артиллерийской подготовки, — огласил я концовку…»{137}

А если уж говорить про «Спасителя Москвы», то, думаю, стоит ознакомиться и с аргументами писателя и фронтовика В. Богомолова: «В сообщениях Совинформбгоро в декабре 1941 года как “наиболее отличившиеся” в боях под Москвой армия К.К. Рокоссовского упоминалась четырежды, Д.Д. Лелюшенко — трижды, И.В. Болдина — дважды, Л. А. Говорова — один раз, армия же А.А. Власова, также как и армия Ф.И. Голикова и В.И. Кузнецова, не упоминалась ни разу. И награждены за бои под Москвой они были соответственно: Рокоссовский, Лелюшенко, Болдин и Говоров — орденами Ленина, а Власов, Голиков и Кузнецов — по второму разряду, т.е. орденами Красного Знамени»{138}.

Кстати сказать, о награждениях Власова орденами много придуманного. Для тех, кто на «бронепоезде», лишь напомню. Андрей Андреевич был награжден:

во-первых, медалью «XX лет РККА» № 012543 Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 февраля 1938 года, как лицо кадрового командного и начальствующего состава, прослужившее в рядах РККА к 23 февраля 1938 года 20 лет{139};

во-вторых, орденом Ленина «За высокие показатели дивизии по боевой и политической подготовке в 1940 учебном году Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 февраля 1941 года{140}; и, в-третьих, орденом Красного Знамени Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 февраля 1941 года «За бои с германским фашизмом»{141}.

При этом в Красной армии Власов служил с 5 мая 1920 года, и двадцать календарных лет у него засчитывались только в мае 1940 года. За высокие показатели по боевой и политической подготовке в 1940 учебном году его представляли к награждению орденом Красной Звезды, однако маршалу Тимошенко этого показалось мало, и именно он наградил Власова орденом Ленина{142}. А на орден Красного Знамени, полученный Власовым но итогам битвы под Москвой, в ЦАМО вообще нет наградного листа. Видимо, поэтому мы не имеем возможности в точности узнать, за что же конкретно наградили Андрея Андреевича{143}.

И еще: утверждение о том, что орден Ленина за № 770 принадлежал генералу Власову, не более чем байка{144}. Потому что, например, орден Ленина за № 889 был вручен 22 марта 193S года парторгу одного из золотых приисков Л.З. Корытному. А орден Ленина № 3529 принадлежал М.А. Фортус, награждённой в декабре 1938 года за участие в боях в Испании{145}.

Про присвоение Власову военного звания «генерал-лейтенант» также много надуманного, так как его он получил в соответствии с занимаемой должностью командующего войсками 20-й армии. Тем более что до этого он командовал 37-й армией. Никаких же сроков выслуги в звании «генерал-майор» тогда предусмотрено не было!

6

9 марта 1942 года Власов прилетел на Волховский фронт, куда был назначен заместителем командующего войсками этого фронта. «По свидетельству Героя Советского Союза генерала армии Николая Григорьевича Лященко, Власов после его назначения заместителем командующего фронтом считал, что как полководец он ещё не достиг самых больших высот, хотя якобы своих будущих амбиций не скрывал. Надеялся, что после того, как войска фронта овладеют Любанью, займёт более достойный для него пост...»{146}.

20 марта генерал-лейтенант Власов вылетел во 2-ю ударную армию для организации её наступления, которое планировалось на 3 апреля в 30 км южнее Любани в направлении д. Апраксин Бор. Однако все усилия пехоты и артиллерии взять деревню оказались тщетными. Для выяснения неудач в армию прибыла комиссия фронта.

«Трое суток члены комиссии беседовали с командирами всех рангов, с политработниками, с бойцами. От меня потребовали письменное объяснение: почему артиллерия недостаточно надёжно подавляла огневые средства противника…» — вспоминал начальник артиллерии 2-й ударной полковник Г.Е. Дегтярёв{147}.

А 16 апреля в связи с отправкой тяжелобольного командарма 2-й ударной генерал-лейтенанта Н.К. Клыкова в тыл встал вопрос: кем его заменить? И тогда в телефонном разговоре с К.А. Мерецковым член Военного совета армии дивизионный комиссар И.В. Зуев предложил кандидатуру Андрея Андреевича{148}.

Дело в том, что Власов, как заместитель Мерецкова (командующий войсками фронта), был тактическим советником (консультантом) 2-й ударной{149}, и поэтому 20 апреля 1942 года начальник Генштаба маршал Шапошников с ведома Сталина вполне разумно санкционирует назначение Власова командующим 2-й ударной армией по совместительству{150}, ведь он же уже был «Спасителем Москвы». И почему бы ему теперь не стать спасителем Ленинграда?

Сегодня некоторые исследователи сомневаются в болезни генерал-лейтенанта Клыкова. Они считают, что его банально отстранили от должности. Однако это не так. В 1942 году Николаю Кузьмичу было уже 54 года. Опытный военачальник, он ещё в Первую мировую войну дослужился до командира полка, а в Гражданскую — до командира бригады. В межвоенный период Клыков командовал полком и дивизией, был комендантом Москвы и начальником отдела штаба МВО. С 1935 г. по 1936 г. по болезни находился в распоряжении управления по начсоставу РККА, а с 1936 г. по 1938 г. работал военным руководителем в Московском государственном университете. В декабре 1945 г. Н.К. Клыков был уволен в отставку по болезни{151}.